В тот момент я методом исключения вычислила, что поиск одежды нужно начать с внушительного короба, что находился у изголовья моей так сказать кровати и я самоотверженно в него залезла и стала методично копаться внутри, на предмет понять, что там есть и как это надеть на себя. Увлекательное надо заметить это было занятие. Чего там только не было. Судя по всему, сестричка стояла в дверях, не привлекая внимания и смотрела на меня довольно долго. Я заметила её только тогда, когда решила отложить кучу одинаково бесформенных длинных балахонов (тип — ночная рубашка) подальше себе за спину что бы не мешали и зацепила взглядом фигуру в дверном проёме. С минуту мы не моргая смотрели друг на друга. Я чувствовала себя так словно меня застукали за чем-то очень неприличным, от чего я начала краснеть. А сестрёнка постояла-постояла с не проницаемым лицом, а потом как взвизгнет, одним прыжком она оказалась возле меня и как стиснула в объятьях, у меня аж дыхание перехватило. И мысли в голове как тараканы, застигнутые на кухонном столе, забегали: — прокололась, вот так сразу что-то не то сделала, что же ей врать теперь?
Но всё обошлось, на этот раз. Я действительно сделала не то что полагалось. В поисках повседневной одежды полезла рыться в своё приданное, о чём мне со слезами радости сообщила сестра, которая увидела в моих действиях явную тенденцию к выздоровлению.
— Вот и хорошо, вот и правильно, жизнь-то она продолжается. А сундук мы сейчас вместе разберем.
Выдала сестра и тоже стала рыться в барахле, как и я до этого, не переставая при этом говорить. Смысл её монолога и действий от меня всё время ускользал, но я упорно делала вид что всё понимаю.
— Да-да Вильган был всем хорош и мил тебе. Это правильно, но тут уже ничего не поделаешь, его не вернёшь и чем раньше начнём готовить новые подношения и дары, тем лучше. Поясок-поясок Вяске подарим, да и перевязь тоже …
При этих словах глаза у неё опять были на мокром месте, и она то и дело всхлипывала. Мы отложи ещё какие-то вещи и предметы больше похожие на самоделки народных умельцев из дерева, кожи и кости. Что это и зачем я не совсем поняла, но догадалась что всё это барахло я для конкретного жениха запасала и так как свадьбы с ним не будет, всё это уже не годится и надо начинать собирать сначала. И окончательно успокоилась, поняв, что собственно подумала моя старшая сестра, застукав меня за копание в этом сундуке.
Сестричка, наивная душа, увидев, как я перебираю своё приданное решила, что её контуженная на голову сестрёнка окончательно смерилась со своей утратой (женихом) и соблюдая традиции начала освобождать так сказать свой свадебный сундук от всего лишнего (подарков для жениха и его семьи, которые невеста должна преподнести в день свадьбы). Вот и славно, так даже лучше получилось.
Повседневная же одежда оказалась в пяти больших сундуках, которые стыдливо прятались за бесцветной шторкой рядом с печкой (да детектив из меня аховый). У нас с сестрой оказывается был один на двоих гардероб. Как я выяснила позже моё в этом доме было только приданное, а всё остальное включая одежду что я носила, не моё, а семьи и распоряжается этим всем глава нашей семьи — муж моей сестры. Во дурдом?
Как бы то ни было, но я оделась. Ну что я вам могу сказать? Нет, я и раньше думала, что одежда для глубинки или даже для дачи должна быть прежде всего удобной, практичной и пригодной для разной работы, и тут не до выкрутасов со стразами, но всё же оказалась не готова к тому во что меня вырядили. По местным традициям на женщину одевалось несколько слоёв длинных балахонов разной степени плотности от относительно тонкого нижнего, в котором я и была всё это время до внешне такого же, но сшитого из грубой серой шерсти. И если бы не предыдущие слои, то этот шедевр подиумного авангарда носить было бы невозможно, ибо он безбожно кололся и вызывал раздражение на коже. Всё это для полного счастья было безразмерным, излишки ткани требовалось затягивать и завязывать в узлы хитрым способом и подтыкать что бы держалось на фигуре на манер индийского сари, или японского кимоно.
Панталон не выдали, хотя признаюсь — ждала. Хочу заметить, что обходиться без нижнего белья совсем, очень странно, без лифчика ладно, но вот трусов не хватало.
Как мне удалось не выдать себя при одевании спросите вы, отвечу — я сначала зависла, а потом начала медленно натягивать всё это на себя, но видимо от стресса или культурного шока руки у меня дрожали, и сестра, помня, что я не совсем здорова выдала:
— Ох, ты же бедняжечка моя. Так этому душегубу и надо, по заслугам смерть свою нашёл! Ты так до вечера провозишься дай помогу.
И с этими словами она бойко начала меня во всё это пеленать, по-другому я выразиться не могу. После мне дали деревянный гребень велели причесаться и прибрать волосы в косу. Выдали что-то напоминающее передник, портянки и лапти — нет на наши не похожи, но самодельная обувь явно из той же оперы. Осмотрели получившейся результат, признали годным, и мы вдвоём под ручку вышли из дома на крыльцо. Сестра довольная и гордая за меня, я в шоке по самое не могу и коленки трясутся.
Немая сцена. Повторное явление народу состоялось! УРА товарищи!!!
Глава 4
Мда-ааа… Что тут ещё, можно сказать. Работаю в поте лица, а в руках у меня «палка-ковырялка», а по-другому и не скажешь потому что именно что обычная палка средней длинны с одного края рогатина маленькая и чуть-чуть заострена, и ею я в земле ковыряюсь, согнувшись в три погибели. Если переводить мои действия для цивилизованного человека — то я пропалываю огород используя для этого местное орудия труда вроде бы именно для этого и приспособленное, а по мне так издевательство над человеком. Счастья полные штаны — если бы они на мне ещё были.
Прошло уже пятьдесят дней с того памятного дня как я решила показаться на улице. Точнее сказать дату, месяц, год и тому подобное не могу так как судя по всему если в этом мире и есть какой-то календарь, то мои домочадцы им не пользуются, как и часами. Не скажу, что мой подвиг останется в веках, но фурор я произвела определенно. Все, кто был тогда во дворе нашего дома мальчишки, бегающие друг за другом и «бедные родственницы» болтающие с кем-то у плетенного заборчика, застыли на месте забыв довести начатое движение до конца (опустить ногу, закрыть рот). По моим ощущениям, две долгие минуты все присутствующие таращились на меня в гробовой тишине, только куры квохтали. Я же не знала куда деть руки, до чего же не привычно, когда нет ни одного кармана, а уж куда смотреть и вовсе превратилось для меня в не разрешимую дилемму. Я уже начала подумывать что мне надо что-то сделать, например, спуститься с крыльца благо две ступеньки, но тишина внезапно взорвалась, и перед моим ошеломлённым взглядом начала разворачиваться картина под названием «сплетни молниеносно разносятся по деревне». Мальчишки так резво стартанули что я даже не заметила их движения, только пыльный след в дали что они за собой оставляли. А кумушки, что сначала тихонько и не торопясь о чем-то судачили, а потом с открытыми ртами изображали из себя сельскую мебель, зашушукались так громко и такими скороговорками что я слышала только гул как от взлетающего самолёта и вскоре тоже подобрав подолы своих платьев куда-то умчались. И мы с сестрой остались одни, она радостная, я в шоке — опять.
Не успела я ляпнуть вертевшийся на моём языке вопрос: — «А что собственно это было»? Знаю прокололась бы на раз, но сами посудите, столкнувшись с такой реакцией вы бы сами удержались бы от такого вопроса? Но болтливость моей сестрички в очередной раз избавила меня от возможной проблемы, выдав всего одну фразу, она обрисовала картину, по которой можно было легко проследить дальнейшие события и приготовиться к очередному испытанию психики на прочность.
— Нужно угощение приготовить, скоро соседи чествовать твоё выздоровление пожалуют.
Сказала она и вытерев и так чистые руки о передник, вернулась в дом.
