Сильвия, кажется, совсем было собралась воскликнуть, что у неё тоже заведено гулять перед сном, но трагически опоздала. Её опередила Дарья.
— Я с тобой, дядя Миша.
— Ага, пошли, Волчонок, — согласился Горбунов. — Тебе обязательно надо расслабиться.
Мисс Голдэнтач погрустнела. Декс, напротив, приободрился. Марк пожелал всем спокойной ночи и ушёл к себе.
Несмотря на сильное утомление, сон не шёл. Марк ворочался с боку на бок, а память снова и снова возвращала его к неслыханным, невозможным, безумным событиям дня. Он задыхался под ворохом воспоминаний, точно под грудой железной саранчи. В конце концов, Марк не выдержал: вскочил с кровати, приоткрыл окно и уселся на пол, прислонившись спиной к прохладной стене.
Было тихо. Потом зашуршала палая листва — шли двое. Возле окна шаги остановились.
— Ладно, про Пашу и Жерара поняла. В принципе, я и раньше знала, кто они такие. Хайдаров, земля ему пухом, просветил. А вот кто ты, дядь Миша? — вполголоса спросила Дарья Вольф.
— А то сама не знаешь, — прогудел в ответ Горбунов.
— Кончай делать из меня дурочку. За двадцать лет ты не постарел и на год. Только голову побрил. Чтоб скрыть, что седины нету, да?
— Эх, Волчонок ты Волчонок… — Горбунов вздохнул и, кажется, взъерошил Дарье волосы. — Вообще-то разглашение государственной тайны — преступление. Но люди, которым я давал подписку, давно мертвы. Да и страна, которой присягал, уже кончилась… Я, Дашенька, Солдат Отчизны, — признался он с особой интонацией, дающей понять, что это сочетание слов для него не пустое колебание воздуха.
— В каком смысле?
— В прямом. Дела обстоят так…
…В середине Великой Отечественной до руководства СССР дошли сведения о работе немцев по созданию суперсолдат. Оставлять фашистские разработки без адекватного ответа было нельзя, и в Сибири стартовал проект под кодовым названием «Солдат Отчизны». Курировал его лично Лаврентий Берия. Вскоре выяснилось, что сделать сверхчеловека не удаётся. Вернее, удаётся, но на очень непродолжительное время. «Срок службы» отечественного супермена не превышал недели, чаще — пяти дней. После чего боец, в которого средств было вложено больше, чем в бомбардировщик, стремительно старел. Ещё через два-три дня вместо бравого и почти непобедимого воина на довольствии состояла древняя развалина. Проект находился на грани закрытия, когда один из учёных предложил провести эксперимент на ребёнке, у которого ещё не закрылись «зоны роста» и гормональный фон находится в неустойчивом (а стало быть, открытом для корректировки) со-стоянии. Первые же опыты прошли более чем удовлетворительно. Немедленно в детских домах было отобрано полсотни здоровых мальчиков семи-восьми лет. К сожалению, выяснилось, что против природы не попрёшь. Чтобы стать полноценным суперменом, ребё-нок должен повзрослеть.
К тому моменту, когда парни наконец-то начали входить в возраст, ситуация в стране изменилась. Сталин умер, Берия был расстрелян. «Бериевский гитлерюгенд» (Лаврентий Павлович по-отцовски любил своих великолепных солдатиков) едва не постигла судьба покровителя и благодетеля. Однако Солдаты Отчизны уже не были детьми. Кара-тельная рота, высланная для уничтожения секретного лагеря, полегла вся. А юноши будто растворились в тайге — их ведь учили не только сражаться, но и выживать, приспосабливаться к любым условиям.
Впоследствии судьбы парней сложились по-разному. Многие стали спортсменами, создав громкую славу советскому спорту и необъяснимо быстро угаснув. Кто-то подался в военные. В их числе и Миша Горбунов.
— …Документы-то у нас у всех были выправлены чистые. Детдомовцы, дети погибших на фронте героев. В военные училища таких сирот брали без проволочек. По первому кругу службы дошёл я до подполковника. А там почуял, что пора увольняться. Слишком медленно старел. Подозрительно медленно. Ну, сумел пропасть без вести в одной малоизвестной африканской войне. Вторично пристроился уже старшиной. Последовал завету Георгия Константиновича. — Конёк-Горбунок хохотнул. — О том, что в советской армии всего два подлинных командира, он сам да старшина. Старался на одном месте долго глаза не мозолить. Увольнялся, отдыхал годик — и снова здорово, служу Советскому Союзу! Документы, конечно, подчищал. Когда Союза не стало, вышел в отставку окончательно.
— А мне говорили, по сокращению, — огорчилась Дарья. — Обманули девчонку.
— Ну, не совсем. Строго говоря, сокращение-то было настоящее. Только я под него нарочно напросился. А батька твой помог. Невыносимо Солдату Отчизны видеть тот бардак, что сейчас в войсках творится. Лучше уж мясо на рынке рубить. Или «Серендиб» охранять. Правильно я говорю, Фишер? — громко спросил он.
Марк от неожиданности вздрогнул. Затем поднялся и — куда деваться? — выглянул в окно.
— Д-добрый вечер!
— Да, неплохой, — согласился Горбунов. — Тёплый.
— Вы… Вы меня сейчас ликвидируете? Как американского шпиона?
Горбунов почесал лысину и хмыкнул.
— Оно бы, может, и стоило. Да покамест не к спеху. Вдруг тебя саранча сожрёт или ещё какая-нибудь холера одолеет. Ну а выживешь, тогда и будем поглядеть. А теперь ложись-ка спать. Это приказ!
Марк послушно закивал и попятился к кровати. Услышал, как Дарья с укором сказала: «Так и не научилась понимать, когда ты шутишь». Как Горбунов ответил: «Да я и сам не всегда понимаю». А больше не слышал ничего, посланный в нокаут мягким кулаком сна.
* * *
Он проснулся затемно и не сразу сообразил, по какой причине. Лишь через несколько секунд до Марка дошло — его разбудил разговор Дядюшки Джи с Горбуновым. Говори-ли по-английски, лишь изредка для выразительности перемежая речь русскими словами, и говорили вполголоса, но попахивало это самым настоящим конфликтом.
— Ещё раз повторяю, — цедил Дядюшка Джи, — вы не имели права отпускать их, не посоветовавшись со мной.
— Имел, имел. Парни наши, а не американские. Поэтому и командовать ими больше прав у меня. Что нас ждёт, я немного представляю. Заставлять их рисковать жизнью? С какой стати? Вы влезли в это дело добровольно. Я тоже. А они — нет.
— Я плачу им деньги! Хорошие деньги.
— Да бросьте. Кому будут нужны деньги, если парни погибнут? Их матерям?
— О! Пацифистская пропаганда от бывшего военного? Забавно.
— Сам себе удивляюсь.
— Хорошо, подступим к теме с другой стороны. Вы не боитесь, что эти два юных мента прямым ходом направятся к своему начальству и сообщат о двойном убийстве? Совершённом, между прочим, вашей драгоценной Дашенькой.
— Определённый риск есть, — не стал возражать Горбунов. — Но он минимален. Парни не идиоты и понимают, что являются соучастниками. Им нужно было рассказывать об убийстве сразу. А сейчас, даже если явятся с повинной, проблем огребут больше, чем сама Дарья. Тюрьмы, может, избегнут, но со службы вылетят как пули. Да с такими рекомендациями, что их потом свалку охранять не возьмут. Так что на этот счёт не беспокойтесь.
— Я сам решаю, о чём мне беспокоиться, товарищ старшина.
— Разумеется. Приму во внимание, товарищ сенатор. Машину они передадут вашему адвокату, господину Коэну.
— В Штатах у меня другой адвокат. А здесь, надеюсь, не понадобится вообще, — всё ещё ворчливо, но уже без прежней агрессии сказал Дядюшка Джи. Потом пристукнул тростью по полу и пробурчал: — Чёрт бы побрал этих русских!
— Это вряд ли, — отозвался Горбунов. — Черти могут нам пакостить, но чтобы побрать — пупок развяжется. Так я пойду будить бойцов?
— Идите, — сказал Дядюшка Джи и заколотил палкой в дверь спальни Марка. — Вставай, сынок! Пора.
* * *
Подготовились на этот раз серьёзно. Обрядились в камуфляж, нацепили укомплектованные армейские «разгрузки» и вооружились до зубов. От оружия отказался только Горбунов, пояснив, что убивать никого не собирается, а насекомых предпочитает давить голыми руками. В качестве доказательства он быстренько свернул из десятирублёвой монеты аккуратный конвертик и подарил Сильвии. Та расцвела.
Марк ещё накануне отдал «Пустынного Орла» Луизианскому Льву (эти два гиганта были словно созданы друг для друга), поэтому взял вместо него лёгкий и удобный «Глок», — такой же, как у мисс Голдэнтач. Прихватил он с собой и зерцало Макоши, удивительно хорошо поместившееся в один из набедренных карманов.
Декс помимо двух револьверов на бёдрах повесил за спину самурайский меч. Дарья облюбовала помповый дробовик. Дядюшка Джи показал большой палец и заявил, что теперь точно знает, с каких слов начнёт своё выступление в Сенате, на очередных слушаньях по проблемам Восточной Европы.
— Существование России оправдывают как минимум две вещи: русские женщины и русская водка! А теперь в путь, господа истребители саранчи.
Все двинулись во двор.
