— Через астрал ушёл, собака, — восхищался деянием а ля фантасмо Ваня Евсиков.
— Макаров!? — возглас Лиэль.
Такую растерянность и оторопь на лице я у Лиэль не видал. «Печалька, однако».
— И что это было? — спросил. «Не, не тянет ещё Лилька на Бэтманшу» — додумал.
— Внеплановое вторжение чужого разума, в тело умеющего быть антикиллером человека. Вмешательство без злонамеренных мотивов. Да, Ваня? — Йон взглянул на Евсикова.
— А я, это, завязал, — нашёлся тот. — Да не переживайте, пани. Супруг ваш мигом оклемается. Ага, Йон?
И все уставились на манекен. То есть Макарова. У того были расширенные пустые зрачки и добродушное, до полной простоты, лицо. Потом манекен смигнул и…
— Ой, извините, господа, отвлёкся. Пан Йон, давайте десерт.
— Фух, — шумно выдохнула Лиэль, Евсиков подал ей стакан с водой. «Ишь, какой заботливый».
— Тэкс. Русских дам у нас шесть.
— Как шесть? Пять. Вы, пан Йон, ошибаетесь, — Никита сходу стал замечать нестыковки. Как будто бы и не был вытеснен из сознания чужим разумом. Йон отрицательно махнул рукой и смолчал. — Их же пять. Моя тёща, Лиэль, Стелла, Регина и Аэлита.
Тот самый обычный Никита показывал нам пять пальцев.
— И кто эта шестая незнакомка? — спросил я простодушно.
— Матильда. Жена Борна, — ответил Йон…
«Ну и тормоз ты, Михалыч! Почти жену не распознал» — корил я себя под хохот почти невиноватой компании…
— А вот и хозяйка Сковородки проявилась, — загадочно промолвил Евсиков.
Взоры сидящих обратились с меня грешного, на что-то за моей спиной. Обернулся. В метре от меня висел розовый голографический экран. Экран мигнул, и по нему заскользили слова: «Господа. Перестаньте. Фоните на всю Галактику. И грим тщательнее накладывайте». Экран опять мигнул. Появилось яркое изображение сочных женских губ. Пухлые губки чмокнули сочным поцелуем и исчезли вместе с экраном. Я обернулся к, э, гримируемым, э, попаданцам.
«И чего это они на меня уставились и ржут, как кони?»
— Да когда ж вы реготать перестанете? — стребовал, и злыми глазами оглядел всех.
Дольше всех смотрел на Лиэль. Та, увидев такое к ней внимание, зашлась в новом кольце хохота.
— Иди, умойся, Казанова, — чуть ли не по буквам проговорил Евсиков.
Недоумевая, пошагал в «дамскую комнату». Мама дорогая! На мне поцелуи таинственной повелительницы планеты проявились! Намылил лицо мылом и смыл все следы недочета. Потом я, душевно взъерошенный, вернулся в кабинет. Там веселье утихало.
— Быстречко ты управился, — один Евсиков продолжал скалить зубы.
— Ну вот, можно и не ужинать, — и Никита, улыбаясь, пошёл открывать дверь.
И чуть этой дверью и не получил в лоб, когда её открыл. Его отодвинула, как мешающую помеху, твердой рукой заявившаяся… Матильда.
«Матильда? А правое ухо-то до сих пор болит!» — сразу вспомнил и удары и почти жену.
— Здрасте. Не ждали? — спросила без малого моя жена.
Полотно с изумлёнными нашими физиями и называлась — «Не ждали». Кратче, последовала немая сцена. Матильда была решительно, на что то, настроена, но не спешила с активными действиями. Вид у неё был амазонский. Макияж боевой. Одежда — аховская. Майка-футболка ядовито-жёлтого цвета, зелёные шортики с боковыми прорезями. Василькового цвета ботфорты также с боковыми прорезями. В руке сумочка-клатч. И в позе — я тута хозяйка. За её спиной стоял Никита и смущённый ординарец. И все её недоумённо-заинтересованно разглядывали. Э, с разных проекций.
— И куда вы запрятали эту Соньку? — вопрос был вопрошающий. Матильда обвела всех решительно-боевым взглядом.
— Мадам, вы бы хоть подсказали, кто эта Сонька, — нашёлся Евсиков.
— Это одна, дама, которая собиралась подарить Борну «Ford Kuga». И судя по всему, подарила, — объяснила амазонка.
— Мадам, Соньки здесь нет, — проявил инициативу Йон, — давайте присядем и всё обсудим. Чтобы не было недопонимания. «Дипломат, мля».
— А давайте, — согласилась Матильда и посмотрела на меня.
Догадался всех представить. Затем Никита с ординарцем вышли. Взгреет полковник парня. Трёх посторонних-то запустил без ведома начальства.
И следующие полчаса мадам Борн слушала и смотрела за моими похождениями. Я полчаса лелеял ухо. И мозг мне прострелили картинками. Не моими. И бездумно сидел, слушал, как сказал Йон — «чтобы не было, недопонимания». Ангел Йон ей объяснял, простой Евсиков показывал видеоряд по планшету и очень злился. Йон умело редактировал видео, убираю из докфильма сценки для взрослых и видео выходило по сюжетам: «А вот, Борн, детский утренник провёл. А тут старушку через дорогу переводил».
— Если то старушки… Так значит, Соньки тут нет? — осведомилась Матильда. Так на всякий случай.
— Бог миловал, — туманно изъяснился Никита.
И никто не стал говорить о моём истинном лице.
— Ладно, разберёмся, спасибо, пардон, всего хорошего, чмоки-чмоки.
Матильда подхватила меня под руку, и мы убыли в станицу на Ауди.
«Лихо!» Матильда водила машину круто. На колени мне возложили две сумки с продуктами. И я боялся с ними вместе вылететь на крутых поворотах. «А как Борн к ней обращался? И что я с ней делать буду. У меня жеж вечером кооперативчик. И вообще, я морально ни к чему не готов. Прикатила, когда я безработным бароном стал. Тоже, небось, с Земли-21. И оборвала «ангелов» на самом интересном месте». Покосился на леди. Губки мадам были твёрдо сжаты. «И кто мне поможет»?
Помог Кабаша. Кот сидел на кухне, куда я занёс пакеты с накупленными в супермаркете, на мою карточку, провиантами.
— Ой, какой миленький котик, — засюсюкала Матильда. — Борн, где ты его нашёл?
— Сам нашелся, — ответил, наблюдаю за новыми-старыми персонажами.
— Я его буду называть Казанова, — заявила Матильда. От решительно-наступательного взгляда уже ничего не осталось. «И это — гут».
— Его зовут Кабаша, — заупрямился. «Надеюсь, больше драться не станет».
— Нет, Казанова.
— Кабаша, иди сюда.
Кот ко мне и пошёл. Кота заграбастал руками.
— Борн, а ко мне на ручки он пойдёт?
— Тщись, баронесса.
Кабаша мяукнул, просясь с моих рук на землю. Баронесса старалась. Сю-сю Матильды коту не понравилось:
— Ладно, киса. Борн, а где мои халатики? — донеслось из дальней спальни.
— А я знаю. Я сегодня только с фронта прибыл.
Матильда надела мою рубашку. Я переоделся в кабинете.
— Борн, а почему холодильник пустой? — прозвучало уже из варочной комнаты.
— Смотри пункт номер один.
— А почему прислугу не завёл?
— Мадам, это соблазны. Я боюсь поправиться.
— А во флигели, что никто не живёт? — спросила Матильда, стоя уже в прихожей.
— Возьми ружжо и проверь. И, вообще, как ты меня нашла? — задал самый важный вопрос текущего момента.
— Увидала, как ты ехал на иномарке, по Клеару. С твоим Борисовым и его любовницей — Эльзой. «О. Так она их знает».
— Ага. С ними. А сама где была?
— Маникюр поправляла. Красиво? — прямо нашептала, показала ухоженные пальчики, и добавила, — ну, ещё кое-что купила…
— Очень. Это ты об амазонском наряде? — спросил. Матильда угукнула и скрылась на кухне.
— Мальчики, я буду сейчас вас кормить, — оповестила оттуда.
С Кабашей пошли к заявившейся хозяйке. Матильда собралась ладить какой-то салат и побежала за зеленью в огород. «Ну-ну. Старайся, соседи вот только такой наряд вряд ли одобрят». Я, усевшись за обеденный стол, развернул газету. «Тэкс, и почём у нас овсы»? Минут пять листал газету…
— Борн, иди сюда. К нам Снегурочка пришла, — донеслось вдруг с порожков.
«Какая ещё Снегурочка»? Недоумевая, вышел на крылечко. С одной стороны увидел полуголую Матильду с пучком петрушки (это она правильную травку сорвала), а с другой стороны стояла девака в норковой шапке, пальто и зимних сапогах. В правой руке держала тяжёлую хозяйственную сумку. И припорошенную снегом. И меня припорошили на всю голову.
«Вау». Передо мною стояла моя жена из прошлой жизни, наивно-розовощёкая Инга.
— Милочка, вы к Борну? — вопросила баронесса.
— Здравствуйте. Нет. К своему хорошему знакомому. А куда я попала? Тут всё такое… и лето в придачу, — Инга удивлённо оглядывалась.
— Я тоже удивлялась сегодня. Чуть не уписалась. Ехала в Париж, а попала в Монако. И, в придачу, Ясная в четырёх километрах от княжества оказалась.
— Так, где я?
Инга ещё больше глаза округлила. Я, в это время, лихорадочно соображал, как себя вести с почти женой номер два. Ингу перебросило из 31 декабря 1998 года. С сумкой вкусностей от мамы для посиделок. А я её по норковой шапке узнал. После той зимы она её больше не носила. Да, и встретив Новый год, я с ней разругался, что бы начать с нуля новые, уже семейные, отношения через десять месяцев. Так, что выходила почти жена.
