Говорим мы это к тому, что граница между Гааром и Эренмарком была почти условной, и даже если бы попыталась застава из десяти человек армию светлых задержать, им это все равно не удалось бы. Поэтому его милость ланцтрегер фон Раух бранить молодого кригера за то, что пропустили альвов «без предъявления соответствующих разрешений» не стали, только велели подать ему бумаги да чернил. И еще стол со стулом вынести «вот сюда, на травку», для удобства.
– Что ты задумал, друг мой? – удивился силониец. Насколько он знал Йоргена, тот и в домашней жизни умел прекрасно обходиться без столов, не то что в походной. Усядется, бывало, в казарме прямо на полу перед камином, на старой коровьей шкуре, поставит перед собой поднос и ест, хотя рядом и стол есть, и стулья… А тут ему посреди леса мебель понадобилась! С чего вдруг такие запросы?
– Сяду писать донесение для Дитмара, потом, из Гаара, сложнее будет отправить. А в сторожку идти не хочется, там душно, – пояснил Йорген. – Вы ведь меня подождете? Я быстренько.
– Нет, без тебя уедем, можно подумать! – проворчал Легивар, раздосадованный непредвиденной задержкой. Он-то знал, что казенные бумаги быстро не пишутся. Чтобы составить хорошее донесение, нужно иметь особый склад ума и свободно изъясняться на том странном языке, что в ходу в канцеляриях и штабах. Ни тем, ни другим Йорген похвалиться не мог. Поэтому маг не был удивлен, когда дело затянулось до вечера, и в душной сторожке им пришлось ночевать под богатырский храп дневной смены.
Что ж, это была не последняя их задержка. Вторая вышла еще более продолжительной, и причина ее оказалась для спутников Йоргена еще более неожиданной.
Глава 21,
в которой гаарский король занимается сводничеством, старый паромщик, желая угодить Девам Небесным, называет их дурами, а Йорген признается, что однажды целовался с крысой
Я нравлюсь дамам, ибо скромен…
А. С. Пушкин
– Похоже, они проходили через Айзенграу, – вздохнул Йорген. – Досадно.
– Что ты имеешь против Айзенграу? – удивился маг. – Сам я там не бывал, но отец мой пару раз наведывался по делам. Он гаарскую столицу хвалил: хороший, красивый город.
– Против города я ничего не имею, – пояснил Йорген не очень-то весело. – Но если мы окажемся рядом, придется задержаться на день. Там живет кузина моего отца, она меня нежно любит, я должен буду непременно ее навестить.
– Тебе не кажется, что теперь не самое подходящее время для семейных визитов? – поморщился бакалавр.
– Возможно. Но тетушка будет очень огорчена, если узнает, что я ею пренебрег. А другого случая повидаться нам, может, уже и не представится никогда. Пожалуйста, давайте задержимся в столице, ну что может изменить один-единственный день? Догоним мы этих альвов, никуда от нас не денутся!
– Ну конечно же догоним! – Кальпурций поспешил согласиться прежде, чем Легивар придумает новую отговорку. – Друг мой, ты непременно должен навестить тетушку, ведь неисполнение родственного долга – это тяжкий грех, способный надолго отвратить от человека удачу, столь необходимую нам ныне.
– Да, так оно и есть, – важно подтвердил хейлиг. – Девы Небесные велят нам любить родных и заботиться об их душевном благополучии.
– А, делайте что хотите! Заботьтесь! Вас не переспоришь! – махнул рукой бакалавр.
Да, красив был город и интересен уже тем, что вездесущего силонийского влияния, надоевшего всем, включая патриота Тиилла, здесь не ощущалось. Гаарская столица, по извечной бедности своей, хранила традиции старой северной архитектуры, и это шло ей только на пользу. Массивные, приземистые постройки, сложенные из грубо отесанного камня и крытые пластинами феннского сланца, выглядели чрезвычайно колоритно и добротно. Одного взгляда на такой дом, больше похожий на крепость в миниатюре, было достаточно, чтобы понять: выдержит он и осаду тварей ночных, и драконий налет, и жестокие северные морозы. И пусть его простые формы лишены силонийской роскоши или эренмаркской изысканности, зато они рождают ощущение надежности, уверенности в завтрашнем дне: налетит ураган, разразится буря, гром грянет, Свет сойдет с небес, а дом как стоял века, так и будет стоять, храня покой своих обитателей…
Даже у Легивара, вечно критикующего все вокруг, на этот раз отыскались добрые слова:
– Славные дома в этом городе, сам бы жил! У твоей тетушки такой же?
Йорген окинул взглядом длинное трехэтажное строение, мимо которого они проезжали в тот момент.
– Нет. Не совсем. Побольше. – Голос его отчего-то звучал немного загадочно.
– Правда?! – воскликнул бакалавр с уважением. – Еще больше?! А далеко ли до него?
– Точно не скажу, ведь я бывал тут очень давно, в раннем детстве, еще до прихода Тьмы, и мало что запомнил. Знаю только, что тетушка живет в самом центре столицы… Эй, любезный! Далеко ли до Кенигплац? – окликнул он попавшегося навстречу коробейника.
– Третий поворот налево, благородный господин! – поклонился парень. – А вот не желаете ли тканых лент? Чудные ленты ткет моя матушка, господа завсегда у меня заказывают.
– Желаю. Давай моток самых лучших, – к удивлению спутников, согласился ланцтрегер. И пояснил: – Тетушке подарю. Она любит рукоделие.
Коробейник не обманул. За третьим поворотом налево дома расступились, образовав обширнейшую площадь. На дальнем ее конце, окруженный рвом, высился серокаменный, мрачноватый с виду замок, и королевские флаги развевались над ним.
– О! – обрадовался ланцтрегер. – Пришли! Нам туда!
Спутники переглянулись.
– Ты не ошибся, друг мой? – уточнил силониец. – Это же королевский замок! Твоя тетушка состоит при дворе?
– Ну… можно и так сказать, – подтвердил Йорген уклончиво и снова не без странной заминки. – Ко двору она определенно имеет самое прямое отношение. Идем?
– А нас пропустят? – засомневался Легивар, почувствовав подозрительную робость. Был он по характеру большим гордецом, ценил свою скромную персону много выше, чем она того заслуживала, и легко равнял себя с сильными мира сего. Бывало, говаривал, лежа с ученой книгой перед камином: «Подумаешь, короли! Мы, маги, ничем их не хуже. У них – власть, у нас – тайная сила! Это еще рассудить надо, кто выше стоит!» Рассуждал, и получалось, что маги определенно выше и короли при встрече должны бы им кланяться. Но это в уме все очень удачно складывалось, а как до дела дошло – надо же – коленки задрожали. Ведь, в отличие от сына государственного судии и начальника столичного гарнизона Ночной стражи, он, сын простого реоннского торговца рыбой, в королевские дворцы прежде как-то не был вхож!
– Пусть только попробуют не пропустить! – усмехнулся Йорген в ответ. – Боюсь, для них это не кончится добром.
Миновав мост, по дневному времени опущенный, четверо путников явились к воротам.
– Отворяй! – крикнул Йорген так уверенно, будто еще не пересек границы родного королевства.
Из башни выглянул стражник в безумно лазоревом мундире – угрюмую серость своих домов жители Айзенграу скрашивали непривычно яркими нарядами, и королевский двор не был исключением.
– Как прикажете доложить, господа? – осторожно спросил стражник, по опыту зная, что такая вот начальственная уверенность редко возникает на пустом месте.
– Доложи ее величеству, что прибыл из Эренмарка Йорген фон Раух, ланцтрегер Эрцхольм, сын ее кузена Рюдигера фон Рауха, лагенара Норвальда, да не один, а с товарищами!
Стражник расторопно скрылся, и тут же раздался лязг отпираемых ворот.
– Это как… Эта твоя тетушка – она КОРОЛЕВА, что ли?! – От потрясения у бакалавра захватило дух.
– А разве я вам не говорил? – удивился Йорген и хлопнул себя ладонью по лбу. – То-то вы мне все вопросы дурацкие задаете: где живет, пустят или нет… Королева гаарская Адельгунда Тугенрайх, в девичестве фон Крау, является кузиной моего отца по материнской линии. Подробностей не просите, я плохо разбираюсь в родстве.
Они ждали каких-то особо строгих королевских церемоний, ждали увидеть властную, надменно-холодную даму, которая милостиво позволит заезжему родичу приблизиться, подаст руку для лобзания и велит слугам проводить гостей на кухню.
На деле все вышло точно так, как было в Перцау и Логове льва: охи-ахи, поцелуи-объятия, всхлипы-сморкания, долгие расспросы о здоровье третьих лиц (среди которых часто фигурировал некий «юный олух» и «его бледная моль», имен собеседники не называли, но прекрасно понимали, о ком идет речь), а потом – настойчивое желание отмыть угольно-черные ладони племянничка. Тетушка-королева от прочих теток Йоргена фон Рауха ничем не отличалась, кроме титула. Она пошла даже дальше их: уяснив, что не помогает ни свиная щетина, ни пена огненных гор, призвала придворного колдуна. Он, впрочем, тоже не помог, и будущий рыцарь остался при своем.
