Вот и они, стражи правопорядка! Эх, конец забавы, а я ведь только в раж вошел… Люблю я это дело, да вот беда, не часто так кулаками помахать приходится. Если враги, то соизволь их мечом, чтоб уж насмерть, а когда герои в кабаке победу празднуют, только такие отморозки, как гоблины, и могут драку устроить… Ладно, ладно, я тут вообще ни при чем, стою в сторонке, а что морда довольная — так это потому, что друзей своих спас, а не потому, что душу отвел! Как мало нам, народным героям, иногда для счастья нужно…
— Что здесь происходит? — Ну надо же, сам мэр! — Кто посмел? Я хочу видеть… О, простите, ваше гоблинское величество! О, прости, великий богатырь! Я вас сразу не заметил! — Как нас узрел — сразу тон изменился. — Мне сказали, что тут разбойные гоблины с диким троллем драку устроили, я не мог знать, что это охрана вашего величества с твоим, великий богатырь, побратимом удаль молодецкую показывают!
Как красиво стрелки перевел! И не драка это вовсе, а забава. Значит, ни с гоблинами, ни с богатырями вроде как вражды нет. Позиция «моя хата с краю». Очень удобно. Кто бы прав ни оказался, мэр всегда в выигрыше. Если, конечно, мы сможем по мирному договориться. Он ведь от долга не намерен отказываться, а мне за Лютика нечем платить… Да и если баяны прознают, что богатырь так деньгами сорить умеет…
— Но все же что здесь происходит? — полюбопытствовал мэр.
— Счастья дому твоему, добрый человек, позволь мне слово молвить. Меня Тиналисом-богатырем кличут, и воротился я с друзьями верными, побратимами кровными, после похода тяжкого. Сразили мы змия лютого, дракона, ибо змий сей добрым людям покоя не давал, а как воротились, узрели, яко…
— Он нам доллшен, — чуждый этикету, перебил меня царь гоблинов, тыкая пальцем в Лютика. Гоблинам вообще всякий этикет чужд. — Эттот кном, што Кшшеркшшом Навухаттаношаром шебя нашшывает, нам доллшен…
— Тункапуш! — раздалось с лестницы, на этот раз бесцеремонно прервали гоблина. — Король Тункапуш, сюда иди, будем с тобой переговорами заниматься.
— О, вашше вышочештво! Каккая неошиттаная вштрешя!
Встреча действительно неожиданная. Оказывается, принц с царем гоблинов мало того что знаком, а еще и переговоры вести умеет… Между прочим, редкое искусство. Люди обычно от хамства и бесцеремонности гоблинов быстро закипают, так что переговоры с ними — удел самых терпеливых. Интересно, где парень таких навыков набрался… А, собственно говоря, что значит где — у отца, король-некромант наверняка не раз с царями нечисти дело имел. И не два. Причем лично мне кажется, что в его присутствии они вели себя скромнее, будь ты хоть гоблин, хоть орк, а зомби все равно бояться будешь. Хотя, с другой стороны, тогда король гоблинов должен знать, что принц — не король, что у них с отцом отношения не из лучших, а значит, просто так его не испугать… Если так, о чем тогда говорить? Не понимаю, какие могут быть переговоры с зеленокожими…
Вот и король — быстро-то как, уже из комнаты выходит, что-то тащит, морда довольная, а за ним принц, физиономия тоже не из грустных… Неужели к компромиссу пришли?
— Толлков нет, — только и бросил король гоблинов на прощание. — Вше толлки уплачены, претенший к кному не имеем.
И, не прощаясь и ничего не объясняя, ушел.
— Неприятный народец, — с умным видом покачал головой резко осмелевший мэр, когда последний из гоблинов покинул таверну вслед за своим повелителем. — Прости, богатырь, мы твой покой не хотели беспокоить, да коли они бумагу показали, где сей доблестный гном черным по белому свою подпись оставил…
— Да ладно, — отмахнулся я, поспешив к принцу.
Результаты побоища и без меня устранят, и с трактирщиком все уладится, в этом плане на мэра можно положиться. И ребята без внимания не останутся — как узнают люди, что они целый отряд гоблинов прогнали, так пуще прежнего прославлять будут! Мне же надо с принцем поговорить — как это, интересно, он уладить дело сумел! Магией? Нельзя. Во-первых, он не волшебник; во-вторых, гоблины чародейству плохо поддаются. Устрашил? Не из тех, кто устрашать умеет. Значит, действительно долги отдал, только чем? Золота у нас почти нет, камни — при мне все время, я с таким не разлучаюсь, а из остального вроде ничего особо ценного и нет… Но что же тогда царь гоблинов из комнаты тащил? Я ведь помню, туда он с пустыми руками заходил, а вышел…
— Парень, — врываясь в комнату, выдал я с порога, — что ты…
— Порошок, — тут же бросил принц.
— Что? — не врубился я.
— Я говорю, порошок. Тот, которым мы в болотах жижу посыпали, чтоб она твердела. Там еще полкувшина оставалось. Если по рыночным ценам, то это, конечно, меньше, чем мы им должны, но с другой стороны… Я подумал, что гоблины не те покупатели, которым такой порошок с радостью продают. Товар редкий, его не всегда на витрину выставляют, а они как раз у болот живут, должны понимать, какая штука полезная… Им столько порошка в жизни не добыть. Вот я и предложил как уплату долга. Ты ведь сам говорил, что за Лютика тебе ничего не жалко… Мы же не собираемся еще через болота ходить?
Ну нахал! Порошок, между прочим, мой. Откуда парню знать, где я его раздобыл? Это действительно большая редкость, хотя если честно… Да ну его! Надо будет — еще достану. Один картель алхимиков его производство на поток поставил, не такая уж и редкость. Просто везти далеко, на другом конце света производят. А не уплати мы долг, от Лютика бы не отстали, так что решение просто идеальное, хотя и не мое, а принца. Отчитать? Можно, но не стану — он и сам знает, что прав, и нечего лишний раз характер показывать, я ведь его золотом тоже пользовался…
— Только, Тиналис… — умоляющим голосом продолжил парень, — прошу тебя… Сделай так, чтоб Лютик о моей роли во всем этом не узнал! А то я очень не хочу, чтоб мне коленки целовали…
— Это, принц, сложнее, чем дракона убить… — задумался я. — Но слово даю тебе богатырское, коли выхода другого не будет, на себя все возьму!
— Спасибо, Тиналис, я знал, что ты настоящий друг!
Друг, не друг, но выкручиваться придется. Может, напоить гнома до беспамятства, чтоб он начисто про гоблинов забыл? Или по голове обухом топора стукнуть, временную амнезию вызвав? Или еще чего? Впрочем, если я хоть немного Лютика знаю, он сейчас и сам так напьется, что только через неделю про зеленых вспомнит…
Я оказался прав. Утром, когда в обратный путь пускались, не гнома, а бесчувственный мешок на коня закинули. И так полдня протрусил — потом полдня головной болью мучился, еще пару дней в себя приходил, и, только когда Маханку переходили (на этот раз не обходной, а прямой дорогой пустились, так что Край Ста Баронств севернее остался), окончательно память вернулась. Да тут уже не до благодарностей — степь вокруг, а ее уважить надобно. Степь — дама с характером, шутки не шутит, да еще и странное чувство. Не страх, не озноб, а некое легкое беспокойство, будто на тебя тысячи глаз смотрят, не злых, скорее безразличных, но все равно тревогу невольно вызывает. Заставляет головой крутить, да не видно никого вокруг, только стаи птиц в небесах кружат. Словно сопровождают.
Пара дней — и к Рангвийскому холму выехали. Место примечательное: посреди бескрайней равнины, от горизонта до горизонта, на сотни верст в любую сторону, возвышается купол. Травой порос, а на вершине странный монолит, ни один алхимик не знает, из каких пород состоит. Отбить бы кусочек, да нельзя — за такое тебя мигом самого так отобьют, что жить не захочется. Кто отобьет? Степняки. Те самые, что нас на Рангвийском холме ждут — и число им тьма, а может, даже больше! Весь холм, все окрестности всадниками заполнены, и не детьми, не женщинами, не стариками, а молодыми воинами. Каждый при оружии, у каждого мешок с дарами степи, стоят молча, ждут. Кого? Наверное, нас. Живым коридором дорогу уступают, к вершине холма ведут, а там, на коне лихом, молодой парень поджидает. Хорошо нам всем знакомый — это ведь с ним зомби Алендас по дороге к дракону сразился.
— Волею Бардыхана Девятого, Тиналис, другом степи названный, я собрал тех, кто мертвецов оживших не испугался и готов вместе с тобой против короля-некроманта идти! — торжественно сказал парень и тише, чтоб только мы слышали: — Спасибо, Тиналис. От отца и от меня. Благодаря тебе род Бардыханов не прервется, а по преданию, пока мы живы, степь будет жить.
— Ты тоже идешь? — спросил я. — Это очень опасно. Ты должен понимать, наши враги не люди, а зобми. Они не ведают страха, и подарить им вторую смерть считается почти невозможным…
— Мы все это понимаем, — кивнул Бардыхан Десятый. — Я иду. Это решено. Род не прервется — у меня будет сын. И пусть он лучше родится без отца, чем при живом отце-трусе! В прошлый раз ты попросил помощи, и мы поможем тебе, Тиналис. Мы поможем. Мой отец принес тебе клятву степи, ты обратился к степи, и степь тебя услышала. Мы все знаем, на что идем, и ни один из тех, кто готов поддержать тебя, не пошел против своей воли.
