– Нужно включить его на полную мощность. Как это сделать? – прокричал я ему в ухо.
– Что? Как? – ошалело залопотал он.
Я с размаху дал ему подзатыльник и рыкнул:
– На полную, быстро!
Он рассмотрел «Джок», щелкнул тумблером и до отказа повернул верньер. Плоская коробочка загудела – звук не был слышен в грохоте и реве толпы, но ощущался ладонью как мелкая дрожь. Кто-то сильно толкнул нас сзади, не оглядываясь, я отпихнул его плечом и повернул торчавшую из «Джока» иглу в сторону входа.
– Максимальная развертка и максимальный импульс. Но он выйдет из строя от перегрузки, – вякнул секретарь.
Трещина в куполе быстро расширялась, сверху в толпу падали обломки мраморных плит, какие-то рельсы, стержни, перемычки и тела в разноцветных тогах.
Голубой огонек быстро превратился в яркое световое пятно. Дрожь усилилась, пятно потекло по игле и соскользнуло с ее кончика, расплываясь в воздухе и бледнея.
Над перекрывшими выход телами раздался хоровой стон, и все замерло, словно гротескная групповая скульптура с торчащими из общей массы в разные стороны человеческими конечностями. Корпус «Джока» нагрелся, игла, плавясь, прогнулась под собственным весом. Самые резвые из не попавших в импульс чиновников уже карабкались по застывшим телам. Подтолкнув секретаря, я отшвырнул «Джока» и ринулся вперед.
Сведенные судорогой тела были твердыми как камень. То и дело проваливаясь руками и коленями, я на четвереньках пополз через живое препятствие. Вскоре после того, как принудитель перестал действовать и я уже слезал с противоположной стороны, тела начали шевелиться, а конечности слабо подергиваться.
Длинными прыжками я помчался дальше. Громко сопящий секретарь не отставал. На бегу я оглянулся.
Обе мраморные статуи, поддерживающие арку входа, медленно заваливались вперед; прямо на толпу, которая лихорадочно разбегалась и расползалась во все стороны. Купол здания проваливался, огромный ветряк над ним неудержимо кренился.
Земля под ногами разверзлась, мы с секретарем прыгнули, нас накрыло чем-то и опрокинуло. Упершись руками, я приподнялся и обнаружил, что сжимаю металлические ячейки вырванной из земли оградительной сетки. Спихнув ее с себя, я осмотрелся.
Здания административного отдела уже не существовало. Впереди из карьера выскакивали перемазанные глиной заключенные, рядом рушились стены бараков.
– Великий Конгломерат! Глядите!
Я посмотрел вверх, и солнце Зенита ослепило меня.
Солнце увеличивалось, набухало злым пурпурным пламенем. Его лучи сверкали на корпусах прайтеров, которые удирали от взметнувшегося над нашими головами красного песчаного вала.
В багровом небе расплывались бледные, быстро увеличивающиеся пятна… Нет, скорее, если только такое возможно, они появились не в небе, а за небом, и словно колоссальные сферы приближались сейчас к Зениту из глубин Конгломерата.
Вал поднимался в извивающихся на его склоне красных потоках исчезали игрушечные купола Эгиды. Он завис над нами, скрыв солнце. Стало темно. Я присел, уперся ладонями в песок и нагнул голову.
На одно мгновение фантастически искореженная реальность Зенит застыла в неподвижности – только бледные сферы за багряным небом приближались в звенящей тишине, – а потом песчаный вал рухнул и раздался умопомрачительный вселенский грохот, словно сам Большой Конгломерат расхохотался над жалкой попыткой населяющих реальности маленьких существ повредить ему. Я предпочел закрыть глаза.
Слабый толчок в плечо.
Нет-нет, мне и так хорошо. Кто бы ты ни был… Не слишком удобно, но вполне хорошо.
Опять толчок. И тихое сопение.
Я отер со лба пот вперемешку с грязью и медленно – очень-очень медленно и осторожно – открыл сначала один глаз, а потом второй.
Затем поднял голову… и тут же опустил.
Здания административного корпуса и бараки превратились в руины, среди которых очумело копошились люди.
По песку возле моей руки полз жук. Я сосредоточил внимание на его суетливых движениях.
Казалось невероятным, что подобный катаклизм привел всего лишь к разрушениям построек. Собственно, помимо обломков зданий, на самом краю той части реальности, которая была охвачена моим быстрым взглядом, я увидел кое-что еще. Но мне почему-то пока не хотелось уточнять, что именно.
Я продолжал бездумно наблюдать за жуком.
Толчок в плечо повторился.
Я упорно смотрел на насекомое, которое ткнулось в мою руку, пошевелило усиками, как будто соображая, что это за такая большая ерундовина появилась на его пути, а затем стало взбираться по запястью.
На мое плечо легла рука, и я нехотя оглянулся.
Он стоял на коленях, его лицо превратилось в бледную глиняную маску с разинутым буквой «о» ртом, а глаза уставились на что-то, находившееся пока вне поля моего зрения.
Я вздохнул. Секретарь был неподвижен, только рука дрожала мелкой дрожью. Я вздохнул еще раз, движением плеча скинул его руку, стряхнул жука и встал.
Реальность Зенит перестала существовать. По крайней мере, в том виде, в каком она существовала до сих пор.
* * *
Впереди обезвоженный столетиями засухи красный песок постепенно превращался в мокрый и белый.
А дальше раскинулся океан. Усеянный пенными шапками водный простор до горизонта, далеко-далеко – цепочка кораблей под треугольными косынками парусов. От океана порывами дул прохладный ветер, в вышине парила птица с длинными крыльями. Я скользнул взглядом по уходящему вдаль песчаному берегу. На нем лежали тела каких-то океанских тварей с тупыми клыкастыми мордами. Одно животное зашевелилось, подняло голову и, разинув пасть, издало хриплый низкий рев.
Порыв ветра, дунувший не от океана, донес до меня иной запах. Я повернулся и увидел совсем другую картину.
Этот участок оказался меньше океанского – ограниченное с одной стороны полосой прибрежного песка, а с другой отвесной скалой, моему взгляду открылось болото.
Бледно-зеленая поверхность с островками склизкой пены. Черные кочки, кривые, безлистные стволы мертвых деревьев. Чем дальше от берега, тем стволов становилось больше – в ядовитых миазмах клубившегося над болотом марева стоял мертвый, объятый зловещим молчанием лес. Казалось, что здесь вообще не может быть жизни, но недалеко от берега из трясины поднималась кривая башня, напоминавшая широкий обрубленный ствол. Вокруг башни торчали колья забора, к одному из них была привязана маленькая плоскодонка, поперек лежало весло с круглой лопастью. В нижней части башни я заметил закрытую дверь, под крышей – круглое, занавешенное серой материей оконце. Мне показалось, что из узкого неосвещенного пространства над занавеской на меня внимательно глянули чьи-то злобные, безумные глаза.
– Великий Конгломерат! – раздался хриплый шепот секретаря. – Ведь это цитадель Чи.
Я взглянул на него. Расширенные глаза смотрели левее болота, туда, где на отвесной скале сверкал в лучах солнца дворец.
Арки, виадуки, извивающиеся серпантины лестниц, контрфорсы и башни, высоченные шпили – и все это из ослепительно белого мрамора.
– Цитадель Чи, – повторил секретарь. – Реальность Чванна. Я видел ее на гравюрах. Но ведь давно решено, что это миф, легенда. Деформация притянула сюда легенду!
Легенды мало заботили меня. Более интересным казалось то, что этот ландшафт накрывал голубой купол небес Зенита, вот только окруженное золотой короной солнце куда-то подевалось…
А еще интереснее выглядел Зеленый замок, приютившийся у подножия цитадели Чи.
* * *
Оставив секретаря пялиться на цитадель, я медленно пошел к замку, но, услышав за собой шаги, оглянулся – лопоухий кое-как встал и теперь брел за мной. Пожав плечами, я двинулся дальше, обходя обломки стен и крыш, минуя лежащих и сидящих посреди развалин людей.
Бывший заключенный, плюясь и ругаясь, ошалело мотал головой, рядом из завала выбирались другие арестанты. Дальше стоял наполовину утопленный в песок прайтер с откинутым колпаком, под ним, сжав голову руками, лежал охранник в зеленой тоге. Еще дальше на краю болота сидел, пригорюнившись, инсайдер и тыкал пальцем в застывшие пузыри бледно-зеленой слизи, а они лопались с тихим чмоканьем.
Полоса песка вдавалась в замковый двор, посередине нее, наполовину скрытый песком, лежал, вытянувшись во весь рост, старый знакомец Полпинты. Одет он был в мою куртку. На груди его стояла пустая бутыль, которую он сжимал обеими руками на манер покойника со свечой. Обращенное к небу лицо выражало тихое блаженство человека, достигшего окончательной, совершенной степени опьянения.
На краю висельного помоста, болтая ногами, сидели несколько наемников, три кидарца, два рыбака, паучник Бобуазье и молодой циклоп из «Ворот Баттрабима». Циклоп меня не признал, Боб, увидев, сморщился и отвернулся, а остальные вообще не обратили внимания.
