Волх снял с Олафа невидимые путы и выдернул опустевший бочонок изо рта. В нем уже не было необходимости, так как скоростной спуск, устроенный им Оди-ном, привел бы в чувства любого. К Хэймлету тоже вернулось сознание, и он сел на гребную скамью, потирая ушибленную голову.
- Ну, ребята, мне пора, что бы ни было, а свою часть договора я выполнил, теперь очередь за вами,- раздался голос Волха.
- Да, пожалуйста.
Хэймлет достал из-за пазухи шкатулку и, извлекши из нее Яйцо, небрежно швырнул его в словенского бога.
- Ты что, датчанин! Совсем мозги в Валгалле отбили! - прохрипел Волх, с трудом поймав трясущимися руками Мировое Яйцо.
- Да не бойся ты за него. Разобьешь, я тебе новое принесу. Я теперь в Дунленде хозяин. Хочешь, пошлю людей, тебе все яйца соберут, которые за ночь снесли куры в моей стране?
- Что ты хочешь сказать, человек, что это ненастоящее яйцо? Но ведь я проверял, вы действительно уволокли его из Пекельного царства.
- Конечно, уволокли. Но я никогда бы не взял на себя ответственность за весь мир. А было все так. Когда мы ночевали в избушке Велеса, я ночью незаметно передал ему Мировое Яйцо, а он подбросил в шкатулку точную копию, от него даже голову кружило, как от настоящего, Велес в делах живой природы великий мастер. Я отдал яйцо Скотьему богу только потому, что он, наверно, единственный из Великих, кто не воспользуется этой реликвией в корыстных целях. Велес так любит свои леса, птиц, зверей, вообще все живое, что пуще жизни будет беречь Яйцо. Теперь, когда страшная сила находится в руках зеленого бога Велеса и ни вам, светлым богам, ни темным силам не добраться до нее, я могу спокойно заниматься своими людскими делами, не опасаясь, что ваши божественные интриги приведут Мидгард к погибели.
Закончив говорить, Хэимлет хлебнул эля из подвернувшегося под руку бочонка и снова потер ушибленное ухо.
Глаза Волха налились гневом. Бог-оборотень не знал, что сказать, но злобный взгляд свидетельствовал сам за себя. Постепенно человеческие черты его лица сменились на звериные, одежда стала исчезать, превращаясь в серую шерсть. Он заметно увеличился в размерах и продолжал расти. Наконец перед викингами возник огромный волк. Пена капала с его клыков, глаза сузились, а тело напряглось, приготовившись к прыжку.
Олаф вскочил, обнажив меч, но Хэимлет остался на месте, понимая всю тщетность попыток сражаться с древним богом.
Вдруг грянул гром, заставив всех поднять взоры к небу. Тучи разошлись, образовав светлый круг, и из него выехал сам Один на своем восьминогом коне. Слейпнир перебирал копытами, словно двигался не по воздуху, а по твердой земле. Великий остановился, чуть-чуть не доехав до драккара, на котором находилась вся компания, и проговорил:
- Брось злиться, Волх. Прими поражение с достоинством. Я понимаю, тебе до смерти обидно, что тебя обошли эти хрупкие человечки, букашки, которых можно раздавить одним пальцем. Но в конце концов ум - это не то, за что следует карать. Ведь наш великий Отец Создатель наградил им и их и нас. К тому же мы сами втянули этих парней в наши игры. Брось их и пошли обратно в Валгаллу. Если ты помнишь, ты проиграл дважды. Поэтому приглашаю тебя отпраздновать мой выигрыш. Я приглашу достойнейших из асов, и мы на этот раз уединимся в сторожке у Хеймдалля. Там на озере прекрасная рыбалка и нету моих ненормальных мертвых воинов. Если хочешь, захватим валькирий.
Волх, видимо, окончательно остыл. К тому же предложение владыки Асгарда пришлось ему по душе. Вставшая дыбом шерсть опустилась, а горящий взор стал менее ярок.
- Ладно, люди, я надеюсь, мы останемся друзьями,- прорычал Волк,- вы действительно достойны того, чтобы боги с вами считались. Я думаю, в будущем мы сможем быть друг другу полезны. Прощайте.
Он махнул серым хвостом и взвился в воздух. Один оглянулся на двух замеревших викингов и, пристально посмотрев на них своим единственным немигающим глазом, пришпорил Слейпнира. Две фигуры, всадника на диковинном жеребце и огромного зверя, чернея на фоне утренней зари, начали быстро подниматься в небо. Они нырнули в просвет между тучами, и небеса снова затянулись.
- Вот мы и отдали все долги, и на земле, и на небе,- заметил Хэимлет.
- Это хорошая примета, датчанин. Йоль надо встречать, рассчитавшись со всеми сполна. Чтобы новый год начинать новыми делами, не отягощаясь прошлым.
Уже наступило раннее утро, но, как всегда поздней осенью, было еще темно. Хмельные напитки на глазах поправляли здоровье молодого конунга.
Вдруг Олаф привстал. Он замер, вслушиваясь в темноту. Небо по-прежнему не пропускало света звезд, а далекая светлая полоса на востоке еще не освещала окрестности.
- Что там? - встревоженно спросил Хэимлет.
- Весла, много весел,- прислушиваясь, ответил Олаф. Он перешел на корму драккара, уходящую далеко в воду, и еще пристальнее вгляделся во мрак.
- Кто там плывет? - крикнул Торкланд в темноту.
- Свои, Олаф Торкланд грубиян,- раздался знакомый голос Элръера,- мы победили, но мы потеряли конунга.
- Где это ты, братец, видел, чтобы я так просто мог потеряться? - подал голос Хэимлет.
- Хэимлет, это ты? Ты жив? - прокричал возбужденный голос названого брата.
Очертания его драккара уже начали вырисовываться в отступающей темноте. Оттуда раздался звук рога.
- Эй, на кораблях, конунг жив! Он нас встречает! - передал Элръер радостную весть на другие корабли флота.
Весь темный залив ответил восторженными криками и скрипучим воем рогов. Драккары один за другим причаливали к берегу, и на землю ступали усталые, израненные в сече, но довольные викинги. На лицо Хэймлету опустилось что-то мокрое и холодное. Он поднял голову вверх и был засыпан новыми, первыми в этом году, еще мокрыми снежинками.
- Ну давай, Хэйм, до встречи,- пожал товарищу руку Олаф.- Я надеюсь, увидимся еще как-нибудь. Теперь твоя очередь гостить у меня.
- А может, еще задержишься? - уговаривал остаться друга Хэймлет.
- Нет, не могу, уже зима. А я обязательно должен на Йоль быть дома, так сказать, в семейном кругу. Или мне лучше тогда вообще не встречаться с моей Асьхен, а ведь я так по ней соскучился. Это у вас в Дунленде первый снег выпал, а у нас в Урмании поди и фиорды уже замерзают, придется, наверно, "Йормунганд" по льду волоком до корабельного сарая тащить. В общем, время не ждет.
Друзья крепко обнялись, и Олаф взошел на борт "Йормунганда". Хирдманы подняли полосатый парус и оттолкнулись веслами от берега. Два драккара Олафа Торкланда, широкий, как и его хозяин, корабль Магнуса Бочки Эля и еще с десяток судов урманских ярлов, пришедших на помощь конунгу Хэймлету, груженные элем и другими подарками от благодарного датчанина, тихо выходили в море, возглавляемые легендарным "Йормунгандом".
Славный Олаф Торкланд стоял на корме своего героического драккара, подняв руку в последнем приветствии. Сорвавшийся вдруг с неба густой снег скрыл друг от друга расстающихся товарищей.
Близился великий праздник Йоль!
Олаф Торкланд в Стране Туманов
- Ax вы, Гармовы отродья! Только и умеете делать, что с утра до вечера жрать эль из моих погребков! - кричал взбешенный Торкланд.
- Мой конунг, прошу великодушно меня простить, но среди ваших людей нет ни единого, кто бы умел считать не на пальцах, а моих саксонских коллег вы велели отстранить от занимаемых при дворе должностей,- лепетал, согнувшись в три погибели перед грозным викингом, придворный-сакс, чудом сохранивший за собой место после захвата Торкландом инглендской короны.
Олаф оставил его, так как хотел хоть изредка чувствовать себя настоящим королем. Чтобы хотя бы одна душа среди окружающего его сброда обращалась к нему в соответствии с этикетом. Старик всю жизнь занимал должность дворецкого и не мог представить своего существования без этой работы, он был безмерно счастлив, когда новоявленный монарх не вышвырнул его на улицу и не прикончил, как он поступил со многими другими придворными. Хотя старое сердце обливалось кровью, когда он видел, как новые хозяева превращают некогда блистательный дворец в какое-то подобие конюшни и как эти северные варвары все свободное от убийств время посвящают пьяным оргиям, стремясь, наверно, достигнуть того же безобразия, которое, судя по легендам, царит в их диком раю, Валгалле. Душа дворецкого изнывала от мысли, что со дня восшествия на престол конунга Олафа в замке ни разу не делалась уборка, так как эти мужланы нарасхват тащили уборщиц к себе в постель, и те, по всей видимости, не возражали, ведь каждый кавалер спьяну мог отсыпать своей любовнице столько награбленного золота, сколько она не видела за всю жизнь. Если только разгоряченный страстью не заканчивал любовь мордобоем. Впрочем, это случалось не чаще, чем через раз, и девочки думать не хотели о своей основной работе, спеша обеспечить себя до конца дней, пока не закончилось это доходное безобразие.
