Говорил мужчина со сломанным носом и надписью на майке «Тренер».
— Вы поразительно быстро оправились от многочисленных ранений. Агенты ФБР редко обладают такой живучестью.
Хеллер махнул рукой в сторону моря:
— Где мы все-таки?
— Видите вон те облака в форме башен? Похожие на замки. А теперь взгляните на воду. Видите мелкую рябь? И обратите внимание на цвет: темно-синий. Мы в Гольфстриме. Вот почему погода такая тихая.
— А далеко отсюда до берега? — поинтересовался Хеллер.
Тренер расхохотался:
— Если вплавь, то придется здорово постараться, чтобы удрать от акул. Но в любом случае вам сейчас не до этого, мистер Хэггэрти. Следующим пунктом нашей программы на сегодня стоит сто ныряний в открытом бассейне. Его только что наполнили теплой водой из Гольфстрима. Пошли.
Я задумался. Гольфстрим. Значит, яхта находится где-то у Карибских островов. Как она могла так быстро попасть туда? Яхта не может идти с такой скоростью. От этой загадки голова у меня заболела еще сильнее.
Не обратив внимания на то что налицо были все признаки надвигающейся катастрофы, я вернулся в постель.
Несколько часов спустя мне приснился кошмар. Раздался мощный рокот барабанов и ритмический грохот. Взвыли электрические гитары, наполняя все вокруг призывами к сексу. В ушах у меня зазвенела песня:
Делай это утром,
Делай это ночью,
Делай это со мной, детка,
И делай правильно.
Делай это в воде,
Делай это в облаках,
Делай это долго и настойчиво,
Чтобы я гордился тобой.
Делай, делай, делай!
И еще раз делай.
Напиши о своем экстазе
Ручкой любви.
Делай, делай, делай!
Делай, не стесняйся!
Делай, делай, делай!
И смотри в небо.
Потому что это рай,
Ты услышишь, как ангелы кричат:
«Делай, делай, делай!» Поэтому вперед, в полет!
Не самая подходящая для кошмара песня. Но это был кошмар, потому что вокруг было темно. Сон сопровождался каким-то влажным, приятным прикосновением. Я лежал. Музыка прекратилась, но ощущение осталось. Потом та же песня зазвучала снова, и ощущение стало сильнее. Может быть, музыка вызывала это ощущение?
Внезапно я почувствовал, что на мне что-то лежит и двигается в такт музыке.
Кошмар становился слишком реальным, хотя вокруг по-прежнему было темно.
Я провел рукой по глазам. На них что-то было.
Я сорвал это «что-то».
Крошка!
Она сидела на мне!
Очевидно, заметив, что я проснулся, Крошка перестала раскачиваться и взглянула на меня своими глазищами.
— Ты все испортил. — сказала она.
— Что испортил?! — взорвался я, пытаясь стряхнуть ее.
Она даже не пошевелилась.
— Я выполняю свое обещание. Ты не хотел меня больше видеть, поэтому я завязала тебе глаза. А ты сорвал повязку и нарушил наше соглашение.
— Как ты сюда попала? — вскипел я.
— Ты оставил открытой заднюю дверь, — ответила она. — И не злись. Я тебя не обманываю. Вчера я сразу же пошла и записалась в школу гонконгской проститутки. Я занимаюсь вечером и днем. На первом же уроке я получила лучшую оценку, а сейчас выполняю домашнее задание.
— Слезь с меня и убирайся отсюда! — взмолился я.
Она уселась поудобнее.
— Я научилась разным полезным штучкам. Я никогда не знала, что можно так много сделать с помощью внутренних и внешних мускулов. И я подумала, что тебе будет приятно узнать, какие успехи делает твоя протеже. Вот смотри. — На первый взгляд Крошка сидела неподвижно, но внутри я почувствовал мягкое движение. — Это двигается один внутренний мускул, — выкладывала она приобретенные познания. — Мускул юмми-юм. У всех мускулов есть названия. Если я заставлю другой мускул двигаться в противоположном направлении, ты (…), а нам не надо, чтобы все произошло так быстро. Правда, неплохо для уличной девчонки, а? Вижу, что тебе нравится. Сейчас я держу тебя в позиции «пай-мальчик», которая не дает случиться «слишком-скоро». Теперь я вижу, что у меня получается. Даже мои родители гордились бы мной.
— Послушай, я думал, они умерли.
— Нет. Они отбывают пожизненное заключение в федеральной тюрьме. Они организовали покушение на президента, а когда их отправили в тюрьму, то меня передали на попечение суду. Но судья не назначил мне опекуна. Он держал меня в здании суда, чтобы я занималась с ним оральным сексом и он мог расслабиться, когда ему попадалось запутанное дело.
Я изумленно уставился на нее. Вчера она рассказала мне совершенно другую историю своей жизни. Что же это за монстр?
— Убирайся отсюда! — возопил я. — Ты нарушила клятву!
— Нет. Это ты ее нарушил. Это ты снял повязку. Нечего сваливать все на других.
— Крошка, — произнес я, — слезай с меня, одевайся и убирайся отсюда на все четыре стороны. Вместе с (…) китайскими позициями и мускулами!
— Этот мускул тоже забрать? — спросила она.
Мои руки судорожно вцепились в кровать. Но потом наступило расслабление. Пальцы у меня задрожали. Заблудившаяся пчела влетела из сада и принялась с жужжанием виться вокруг окна. Растение в горшке на подоконнике начало вращаться. Жужжание пчелы то нарастало, то затихало.
— Это называется «мальчик-рикша», — сказала Крошка напряженным голосом, — и он бежит в одном ритме: чоп, чоп.
Растение закрутилось еще быстрее.
— А сейчас я покажу тебе! — крикнула Крошка, и растение взорвалось.
Пчела взмыла в небо, но я слышал не жужжание. Это было дыхание Крошки. Девчонка победно взглянула на меня.
— Видишь? — сказала она. — Думаю, теперь даже ты согласишься, что я буду чего-нибудь стоить, когда закончу образование.
Я не оттолкнул ее. У меня не осталось сил. Но это был еще не конец.
Через какое-то время Крошка сказала:
— А теперь поцелуй меня. — И она прижалась ко мне губами.
Я хотел оттолкнуть ее, но мне не удалось отвернуться. Она немного приподняла голову.
— Нет, не так! Вот как надо целоваться. Приоткрой рот, сложи губы колечком. А теперь язык…
Я застонал, когда второе растение закружилось у меня перед глазами. Потом третье. Потом медленно начало вращаться четвертое. Второе взорвалось. Третье взорвалось. Четвертое взорвалось. Я потерял сознание и вырубился.
Прошло много времени, прежде чем я пришел в себя и услышал голос:
— Ради всего святого! Уже пять часов! А ты все еще в постели! — Это была Адора.
Я с безумным видом огляделся. От этого движения голова у меня заболела так, словно ее топором рубанули. Крошки не было. В постели я один.
— Где она? — прохрипел я.
— В другой комнате, — ответила Адора. — Точнее, они обе там. Одна блондинка, другая брюнетка, и обе сгорают от нетерпения узнать, что значит настоящий секс. Сейчас не время валяться в кровати, когда они уже ждут в гостиной. Поэтому давай, пошли!
— Не могу! — простонал я. — У меня нет сил, а голова просто раскалывается.
— Опять! — Адора подошла к столу, повозилась там и зажгла бхонг.
Я попытался собраться с силами, чтобы возразить, но не смог.
Скоро она вернулась и всунула мундштук мне в рот.
— Наполни легкие через бхонг и задержи дыхание. Сделай шесть таких вдохов. Один… держи, держи, держи. Выдыхай. Два…
Так мы дошли до шести. Вокруг все покрылось мягкой серой дымкой, и я куда-то поплыл. Воспоминания исчезли. Вместе с инстинктом выживания.
— Похоже, ты полюбил музыку, — одобрительно усмехнулась Адора. — Это хороший признак. Пойду и пущу пластинку, которую ты оставил в проигрывателе.
По всей комнате разнеслось: «Делай, делай, делай!»
Адора снова вернулась и принесла с собой таблетку и стакан. Она положила таблетку мне в рот. Я не возразил, потому что меня остановил ее решительный вид.
— Это бензедрин, — сказала она. — Обычное тонизирующее средство. Да не держи ты ее во рту, идиот. Капсула растает, а внутри горький порошок. Глотай и запей ее.
Таблетка растворилась и действительно стала горькой. Я быстро запил ее жидкостью из стакана. Джин!
Стакан был до краев наполнен джином! И я проглотил его раньше, чем сообразил это. В горле у меня словно бомба взорвалась. А в желудке заработал вулкан.
В глазах Адоры зажегся опасный огонек.
— А теперь, — сказала она, — выметайся из кровати и иди в гостиную. И делай, делай, делай дело!
Я ничего не помню об этом вечере. Правда, Адора говорила, что там были блондинка и брюнетка, но с таким же успехом они могли оказаться парой кобыл. Это было все, что я знал.
Около трех часов ночи я услышал леденящий душу голос:
— Ради Бога, перестань орать! — Это была Адора.
Она стояла перед кушеткой в задней комнате, на которой я лежал, и у нее был немного заспанный вид.
