— Город… Большой и современный город, который делает сильных духом еще более сильными, а слабовольных окончательно ломает, превращая в своих рабов. Ты просто не привык к очарованию каменных джунглей. Да и то, оно становится ощутимо лишь ночью, когда уходит солнце и приходит мертвенно-бледное сияние луны.
— Красиво сказано. Интересно было бы почитать твои стихи… Но пора бы нам и по указанному адресу направляться. Это вроде бы где-то в пригородах.
— Так точно, — согласилась Элен. — В пригородах. Да не беспокойся ты, доедем! А пока я тебя по городу повожу, надо же тебе хоть немного по новой столице прогуляться. Да, кстати, а откуда ты узнал, что я раньше, до смерти родителей, стихи писала?
— Элементарно, Ватсон — процитировал я главного героя недавно прочитанной и очень мне понравившейся книги об одном английском сыщике. — Какая же юная девушка не пишет стихов? А что случилось с твоими родителями?
— Ты до сих пор ничего о них не рассказывала. Вообще о своей жизни молчишь как партизан.
— Не хочу потому что. Если коротко: — родители погибли три года назад во время теракта. Жила со старшим братом, который обо мне заботился. Потом поступила в ВУЗ и сейчас прописана в общаге. А вообще, граф, не лезь в душу! Не хочу я об этом рассказывать! Терпеть не могу, когда меня жалеют!
— Ладно. — Я счел за лучшее перевести тему. Действительно, не стоит ковырять не такие уж старые, и судя по болезненной реакции — не до конца зажившие раны ради простого любопытства. Захочет — сама расскажет. Пожелает отомстить — помогу с удовольствием. Ну а пока…
— Ты предлагала прогуляться по городу?
— Ага, вдруг что интересное увидим, — тут же пискнул невидимый Чума.
Ну, этому лишь бы пошляться по разным местам, бесенок всегда найдет чем развлечься. Ладно, пройдемся, мало ли что обнаружится. К тому же прогулка сама по себе неплохое занятие, пусть даже и не в самом лучшем для этого месте, то есть по людной и суматошно оживленной улице.
— Ты сама часто тут бываешь?
— Что ты, конечно же, редко, — отмахнулась готесса. Не по карману мне этот город…
— Был. — С улыбкой добавил я к её фразе ключевое слово.
— Что?
— Был, говорю не по карману. Сейчас — вполне — я кивнул на набитую деньгами спортивную сумку. — А если не хватит — еще возьмем! Казино тут наверняка имеются. Вот только одного не пойму — зачем тебе весь город покупать понадобилось? И обязательно ли покупать? Может, так возьмем? На копье? — я широко усмехнулся, демонстрируя клыки.
— Да ну тебя, граф. — Элен, приунывшая было от печальных воспоминаний заулыбалась. — Знаешь, как развеселить девушку. Нет уж! Ни покупать, не брать мы его не будем! Пойдем, погуляем лучше! — И мы пошли на мою первую после стольких лет отсутствия прогулку по великолепному детищу первого российского императора.
Красота этого города заложенная в нем при самой его постройке просвечивала даже сквозь позднейшие наслоения стекла и бетона, доставляя моей душе истинное наслаждение. Постепенно, я если и не привык к шуршащему и суетящемуся вокруг народу, то, по крайней мере, перестал обращать на него особое внимание. Душа, — или то что у меня её заменяло, размякла, наслаждаясь гармонией линий, и величием задумки давно почившего архитектора. И вестимо, меня сразу же выдернули из относительно благодушного состояния. Прямо гримаса фортуны в самом классическом варианте. Зайдя в небольшой затемненный переулок, дабы дать небольшой роздых моим утомившимся от обилия солнечного света глазам, мы нос к носу столкнулись с небольшой компанией из трех небритых, плохо одетых личностей окруженных густым туманом выдыхаемого ими перегара.
— Слышь, мужик, прикурить дай! Да типа быстро, я спешу, — окрикнул какой-то тип с отсутствием на лице мыслей и острой нехваткой зубов в ротовом отверстии. Выдающееся пузо даже не намекало, а прямо свидетельствовало о его трепетной любви к пиву и полном неприятии физических упражнений.
— Быстро вам могут только пинок под филейную часть организовать или просто послать на чухонский хутор толстых бабочек ловить. И вообще мы с вами на брудершафт не пили, чтоб на ты переходить.
— Да ты че, рамсы попутал! Я…
Мне что-то не хотелось применять магию, но малость поучить хама было надо. Вот и вышло ненароком, что пистолет уперся прямо в его пузо, вызвав резкую остановку вопля.
— Это что? — голос мгновенно стал заискивающим и скромным.
— Как что? Калькулятор, — ответила готесса прежде, чем я успел раскрыть рот.
— Калькулятор он того… с кнопочками.
— Да нет, родимый, — тут Элен ласково потрепала хама по щеке. — Тот, со многими кнопочками, для предварительных расчетов. А у того калькулятора, что граф тебе к пузу приставил — кнопочка всего одна. Зато расчет ведется окончательный. Ну а перепроверку, если хочешь, с небес вести будешь, на арфе тренькая.
Обычно люди бледнеют, а этот вовсе даже посерел. Стал похож на своеобразную статую, выбитую из бросового дорожного камня. Судя по всему, перспектива получить окончательный расчет с делами земными оказалась ему не близка. А может, он просто не любил играть на арфе?
— Ладно, уматывайте отсюда, — разрешил я, но толстяк все еще стоял, оцепенев от страха. Пришлось сменить тон. — Бежать!
— Носорог плохо видит, но при таком весе это не его проблемы…
Мрачноватый комментарий готессы оказался к месту, поскольку моя команда была воспринята чересчур буквально. Видели слона на прогулке? Я тоже не видел, но данное зрелище было чем-то похоже. Бедные прохожие… Надо каким-то образом исправлять. О, уже не надо. Чума просто не мог упустить такого момента. Крышка оказавшегося на дороге толстяка канализационного люка услужливо отодвинулась…
— Мамонты, мамонты прутся напролом, — продекламировала было Элен, но тут хамоватое создание обрушилось вниз. — А напролом переться не всегда полезно для здоровья.
— Ага, череповато будет, — хихикнул бесенок.
— Зато он наконец то занял подобающий ему уровень в этом городе. Аккурат пониже уровня пола… или асфальта. Ничего, полежит, синяки да шишки полечит, вдруг да поумнеет.
— Бесполезно, хозяин. Для таких лекарство только доктор Гильотен придумал.
— И то верно. Ладно, ну его… А кстати, где его приятели? — Я огляделся. Пары угрюмых личностей в ближайших окрестностях как не бывало. Испарились, что ли? Ну и ладно… Мне меньше возиться. Пойдем лучше поближе к реке. Может, хоть она мало изменилась…
Хотя бы! Довольно скромное предположение, но и оно оказалось несколько преувеличенным. Река, как и в давние времена, все так же неторопливо перекатывала воды с прежним безразличием к творящемуся вокруг. Зато окружающие ее элементы пейзажа… нет, набережная, закованная в каменные плиты, была весьма и весьма, но вот стоящий неподалеку памятник вверг меня в состояние легкого ступора.
— Это что? — ткнул я пальцем в сторону сооружения циклопических размеров, но крайне безобразного со всех точек зрения.
— Памятник.
— Благодарю от всей души… Я бы никак не догадался! Лучше скажи, что он вообще изображает и с какого тяжелого похмелья его ваяли?
— Вполне тебя понимаю. Однако, это еще один образчик всякого рода модернизма и абстракционизма. Ну а наваял ЭТО некто Куршаб Меретелли — один из наиболее любимых скульпторов сильных мира сего. Теперь у нас много таких «шедевров»…
Я искренне попытался разобраться, что же собственно изображалось тут. Получалось, откровенно говоря, малость плоховато, а если честно, то совсем не получалось. Какая-то груда кораблей, поставленных один на другой, а на самом верху корабль побольше. Ну и на нем какая-то непонятная личность с факелом в руке, которая не то потерянную монетку ищет, не то просто смотрит за горизонт и думает, за каким бесом тут очутилась.
— Меретелли, говоришь… Знакомая фамилия.
— Да ну? Никак однофамилец… И чем же был знаменит?
— Знаменитость там и рядом не лежала, — мои губы невольно искривились в подобии улыбки. — Просто у одного моего товарища был денщик с такой фамилией. Редкостная пакость оказалась. Промышлял тем, что воровал ложки, вилки и прочие тарелки. Был за это бит плетьми, но повадки так и не оставил.
— Если это был предок нашего «скульптора», то тогда понятно. Тут ведь вот какая интересная история. Памятник-то в честь Петра Великого…
— Что? И где же там сам император? Уж ничего общего с сей странной фигурой там точно не имеется, да и сомневаюсь я, что он вылез бы на нос корабля с факелом в руке в столь идиотском виде.
— Это еще не самое занятное, — прервала Элен мое вполне заслуженное возмущение. — Сначала это был вовсе не Петр, а совсем даже Колумб, открывающий Америку. Но там как увидели сей монумент, так испугались и отказались сразу же, окончательно и бесповоротно. Тогда этот «ваятель» повздыхал, почесал отсутствие мозгов и побежал жаловаться, что модернизм забижают. А у нас чуть пожалуйся на притеснение извращений, так жалобу сразу удовлетворят. Вот и посоветовали назвать Колумба Петром… И назвал. И поставили.
