Неожиданно наше узилище начало сжиматься. Стены, утыканные торчащими в разные стороны шипами, устремились навстречу друг другу, словно две черепашки, разлученные в детстве, а теперь вновь обретшие родню. Даже в этих потемках виден ужас на лицах людей, которые сбились в центре и смотрели на подползающую смерть. Я сразу забрался к Павлу на плечо, чтобы не быть растоптанным в панике.
Все стояли не в силах что-либо сделать, некоторые продолжали бить в стены, не надеясь пробить, а лишь для того, чтобы не находиться в бездействии. Да эльф носился понизу, у самой черты приближающихся стенок дьявольских растений.
То тут, то там шипы впивались в тела людей, раздавались крики боли и отчаяния. Седовласый человек пытался отвести от себя неумолимо приближающееся жало, или податься назад, но предел сжатия был достигнут, и оставалось лишь дергаться на месте, чувствовать как в него проникает безжалостное острие. Крики боли заполнили нашу камеру смерти, они звучали душераздирающе и заглушали все звуки, но я смог услышать отчаянный писк эльфа и повернулся к нему.
— Нужно бить здесь! Если хотите выжить — бейте в это место! Павел, Зимор, сюда!!! — Мириэль показывал на пузырящийся выступ на каменно стебле растения, который он постоянно посыпал каким-то белым порошком.
Я моментально передал его слова Павлу и начал корректировать его удары, один из которых чуть не унес жизнь маленького летуна. Потом Павел все-таки вспомнил о даре ночного видения, и по каменному мешку прокатилась небольшая волна холода. Правда люди не обратили на это внимания, в последние минуты жизни они яростно сопротивлялись сдвигающимся стенам.
Павел тремя мощными попаданиями по выступу заставил-таки стенку сдать свои позиции, по твердой поверхности зазмеилась трещина. В наш мешок хлынул свежий воздух. Павел продолжал долбить по гнойнику, и тот взорвался, разбрызгав в стороны коричневую дурно пахнущую жидкость. И Павел, облитый с ног до головы, стал очень похож на прокисшую котлету. Он мой друг и поэтому я не могу сказать, на что именно он стал похож.
Однако каменное растение начало раздвигать свои стены и убирать свои шипы из ран стонущих или потерявших сознание людей. Отодвинувшись на пару метров, растение потрескалось окончательно и рассыпалось с сухим каменным стуком, оставив после себя черепки с шипами.
— О, как, вы все же смогли выбраться? Молодцы! — Кан не скрывал своего удивления. — До вас еще никто не выбирался из моей давилки.
Противоположная сторона смотрела с интересом на наше появление из необычного растения. Четверть наших людей оказались не в состоянии дальше продолжать борьбу, даже если бы очень захотели. То тут то там капли крови сочились сквозь прижатые пальцы.
— Это давилка, — пояснил эльф, устроившись у Пашки на другом плече от меня. — Своего рода мухоловка, сжимается на жертве и так переваривает. Я два раза попадал в такие, только они были в десятки раз меньше. И если знаешь, где посыпать солью, а потом бить, то быстро освободишься. А такое огромное растения я вижу впервые.
— Да, маленький плут, это мое усовершенствование — не зря же столько лет вожусь с растениями, — захихикал Кан. — Еще в запасе есть несколько трюков, но пока предоставлю очередь нашей младшей сестре. Действуй, Зара!
— Гарион, это же наше дело! Давай разберемся один на один! — закричал Павел, окинув взглядом сомкнувшиеся за спиной ряды людей, гномов и одного орка. Все были измотаны, но сдаваться не собирались. — Если ты победишь, то я отдам амулет и расскажу об особенностях лучей, а если удача будет на моей стороне, то ты уйдешь в сторону навсегда. Все равно твоя карта полностью бита, и даже убив нас, ты ничего не сможешь исправить. Все люди свободны и никогда больше не будут так покорны.
Пока Павел толкал свою речь, старая Зара подозвала к себе Заниссу и вырвала из шерсти несколько волосков. Меня аж передернуло — это же так больно, но Занисса стерпела и даже не моргнула. Так вот она почему такая облезлая: если часто выдирать волоски, то и вовсе можно лысой остаться.
«Тяжело тебе приходится!» — посочувствовал я ей. «Привыкла уже, другие хозяева и вовсе убить пытались» — ответила она мне. А Зара тем временем направилась к реке и зачерпнула целую пригоршню грязного ила.
— Ну, неужели ты сможешь отказать в небольшом удовольствии той, с которой провел бок о бок столько дней? — заговорил Гарион, отвлекая внимание от действий Зары. — Сейчас она покажет свое небольшое умение, на радость и потеху окружающим. А потом посмотрим, сколько вас останется и что с вами делать.
В это время у всех стражников на груди вспыхнули мешочки, раздались одновременные взрывы и они отлетели на несколько шагов назад. Придти в себя они смогли лишь вечером.
— Кристан все же довел свое дело до конца. Кирии окончательно уничтожены! Гарион, сложи оружие, ты всё потерял!!!
— Не так скоро, мой мальчик, сперва мы разделаемся с вами, а потом начнем всё с начала. У нас впереди вечность, так что мы не торопимся, — Гарион сплюнул перед собой.
Зара размяла в руках и начала делать комочки из ила и песка, в каждый комочек она вложила несколько шерстинок Заниссы. Потом поднесла к губам шесть получившихся комочков, что-то пошептала и плюнула на каждый. Павел не выдержал и кинулся к ней, чтобы выбить эту гадость из старческих рук. На пути у Пашки моментально возникли оставшиеся десять бойцов в черном, и он врубился в них, как шар врубается в стоящие кегли. Страйка не получилось, но двое упали и больше не поднимались, хотя и шевелили конечностями. Остальные же не подпустили Павла к Заре, вновь замелькали мечи и тени, вновь началась свистопляска смерти.
Зара испуганно посмотрела на разворачивающуюся в нескольких шагах битву и сразу метнула в нашу сторону свои комочки. Павел успел в грандиозном прыжке отбить пять из них, и они улетели в бегущие волны реки. А один почти долетел до нас и упал на землю.
Я подошел понюхать его как он тут же начал расти, увеличиваясь на глазах в один большой ком. Зимор ударил по нему плашмя секирой, пытаясь отправить его вслед за другими в воду, но он не сдвинулся с места. Да и в воде что-то забурлило, выпуская на поверхность большие мутные пузыри. Мы на всякий случай отодвинулись подальше от этой растущей фигни.
Павел же продолжал сражаться с тенями, но битва была недолгой. Уставшие и побитые бойцы в черных латах вскоре были раскиданы по всей поляне с разными степенями повреждения.
— Не так уж хороши твои бойцы, братишка, — хохотнул Кан, Гарион зло цыкнул на него.
Назревающий ком раскрылся как цветок, только вместо очаровательного соцветия в полный рост поднялся величественный лев. Он был похож на Елагинских львов, такой же пышущий силой и мощью. Только те из мрамора, а этот был сотворен из земли, и на месте зубов и когтей блестели отполированные временем корешки. Не хотелось проверять их остроту на себе… ну очень не хотелось. Там, где должна распускаться грива, росли заостренные перья осоки, уже знакомые мне своей беспринципностью и остротой. Пробовали — знаем. Глаза же блестели как два камушка, поворачиваясь и обозревая свое окружение. Затем он открыл пасть и издал громовой рык, заставивший всех отшатнуться.
Из воды выходили его подобия, но то были пародии на нашего льва. Словно их слепили из пластилина и оставили на жарком солнце. Грязь стекала с них, уносила плоть и осоку, даже камушки, заменяющие глаза, вскоре выпали, вслед за оторвавшимися когтями и впечатляющего размера зубками. С каждым шагом раздавалось хлюпание и шмякание, какое раздается при стирании в ручную на старой ребристой доске. После четырех шагов их лапы подогнулись, и они всей массой рухнули на землю, вызвав небольшое землетрясение. Пять куч мелко дрожащей грязи осталось от некогда грозных созданий.
Зара что-то злобно прошипела и погрозила Павлу сухоньким кулачком. Тот не замечал ее поползновений, как зачарованный стоя в нескольких метрах от потягивающегося и расправляющего свои члены здоровенного льва. Крупные капли пота катились по его лбу, слипшиеся волосы лезли в глаза, руки отчетливо дрожали от усталости.
— Убей их! Убей всех! Первого убей мальчишку! — визгливо прокричала Зара. Гарион снисходительно усмехнулся на ее излияния. Да-а, растрепавшаяся и раскрасневшаяся она была мало похожа на ту милую старушку, которая так по-доброму напутствовала нас в начале путешествия.
Лев вперил свои камешки в Павла и прыгнул без предупреждения. Павел инстинктивно пригнулся, но успел совладать с собой и ударить вверх мечом.
Длинный язык пламени пропорол брюхо летящего льва, однако длинная рана затянулась еще до того как лев мягко приземлился на свои лапы. Он даже немного подрос во время полета. Лев оказался как раз перед орком, и тот не задумываясь, рубанул огромной секирой ровно посередине его башки. Секира развалила голову надвое и застряла там, не причинив земляному чудовищу ни малейшего ущерба, поскольку лев мотнул головой, вырывая секиру из рук Зимора, и ударил в ответ. От этого удара орк покатился по земле, но тут же вскочил, придерживая правый бок и рыча не хуже льва. А тот не торопясь ударил лапой по секире, вырвал её из головы и повернулся к Павлу, выделив его как главную цель. И снова лев вырос на несколько сантиметров.
