— Так, Смерть, эта белая рубашка тебе. Шурик, этот смокинг — тебе, а этот стремный пиджак — мне…
— Да не надену я белую рубашку! — возмутился Смерть. — Я всегда черное ношу!
— Сорри, милый мой, но ничего другого мы с Гюльчатай не нашли, — сказал Гималайский. — И вообще, радуйся, потому что Акиму достанется коричневый пиджак цвета какашки.
— Фу, какая гадость! — воскликнул Аким.
— Не жалуйся, советские люди так одевались, — сказал Гималайский, натягивая на себя ветхий пиджак серого цвета. — Да-да, Шурик, я знаю, что ты терпеть не можешь смокинги и галстуки-бабочки, но надо, Шурик, надо!
— Свами, а для меня вы какую одежду подобрали? — спросила Фатима.
— Советское белое платье в горошек, — улыбнулся Гималайский. — Почти новое.
— Фу, какая безвкусица! — воскликнула Фатима.
— Эльвира, Линда, вот и ваши платья, — сказал Гималайский. — Так, вижу, мальчики уже переоделись. Хорошо, мы тогда выйдем и погуляем, пока девочки в машине переодеваются.
Свами Гималайский открыл дверцу «Победы» и шагнул в прошлое.
Они прогулялись по тихому дворику.
— Надо же, — пробормотал Шурик. — Какой здесь свежий воздух. Необычно для Москвы.
— Да, у наших предков не было машин, зато и пробок не было, — улыбнулся Аким.
— Интересно, — пробормотал Гималайский, рассматривая старинный особняк, перестроенный в большую коммуналку. — Мне всегда хотелось вернуться в детство. Не думал, что это будет так.
— Детство? — спросил Шурик. — Свами, а где ты был в 65-м году?
— М-м-м… — пробормотал Гималайский. — Как я понимаю, где-то через год я рожусь. В северных Гималаях.
— Так ты что, правда, из Гималаев? — удивился Аким.
— Мои родители мотались по экспедициям, — вздохнул Свами.
Возможно, мы смогли бы узнать больше о детстве Гималайского, но болтовню наших героев прервал звук хлопнувшей дверцы машины. Они обернулись и увидели Фатиму, одетую в старое советское платье.
— Только не ржать! — Гималайский негромко цыкнул на своих спутников.
— Фатима, ты выглядишь просто потрясающе! — провозгласил Шурик.
— Ну да, все лучше, чем я в этом пиджаке, — вздохнул Аким.
— Мы готовы, — сказала Фатима. — Можем ехать, если вы спланировали маршрут.
Белая «Победа» выехала на Тверской бульвар. Гималайский остановился на светофоре. Шурик рассматривал окрестности через окно и вдруг подпрыгнул от удивления.
— Что такое? — спросил Гималайский.
— Смотри! — воскликнул Шурик. — Вон, видишь афишу?
Свами посмотрел туда, куда указывал Шурик. «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика». Под названием фильма красовалось слово: «Премьера!»
— Ни фига себе! — воскликнул Шурик. — Слушай, а, может, в кино сходим? Я буду всю оставшуюся жизнь гордиться тем, что своими глазами видел премьеру «Шурика»!
— Ни за что! — воскликнул Гималайский. — Наша маскировка и так не выдерживает никакой критики, а если мы в этих нарядах в кинотеатр сунемся…
— Свами прав! — кивнула Эльвира. — Я ни за что не пойду в кино в этом платье!
— Значит так, Шурик, забудь о кино! — сказал Гималайский. — Зато мы сейчас провернем самую настоящую операцию «Ы»! Поехали к Чистым прудам.
— А что на Чистых прудах? — спросила Линда.
— По моим сведениям, в шестьдесят пятом году юный Сеня Герасимов жил с родителями в одном из переулков у Чистых прудов, — улыбнулся Гималайский. — Это он позже в Выхино переехал, потому что юго-восток Москвы больше соответствует его энергетике.
— А, вот как… — задумчиво прогудел Смерть.
— Но что мы будем делать? — спросила Фатима. — Запросто ввалимся к нему домой и начнем гипнотизировать ребенка?
— Нет, что ты, — улыбнулся Гималайский. — Предоставьте это мне. Насколько я могу судить, мальчик Сеня как раз в это время возвращается домой из шахматного клуба.
«Победа» повернула к Чистым прудам и остановилась в одном из переулков.
— Ну, все, — сказал Гималайский. — Будем ждать. Шурик, Смерть, пойдемте со мной. Остальным пока лучше остаться в машине.
— Ой, там автомат с газировкой! — заметил Аким. — Можно, я водички попью?
— Иди, конечно, — улыбнулся Гималайский. — Только… У тебя советские деньги есть?
— Ой! Нету! — спохватился Аким. — А что ж делать тогда?
— Попробуем применить гипноз, — сказал Гималайский, доставая из кармана сто рублей двадцать первого века. — Пойдем к ларьку «Союзпечати», попробуем разменять.
— А нам что делать? — спросил Шурик.
— Вы с Петькой стойте здесь и высматривайте мальчика Сеню, — улыбнулся Свами. — Думаю, минут через пять он пройдет по этому тротуару. Да, и… Шурик!
— Что? — спросил Шурик.
— Настраивайся, — улыбнулся Гималайский. — Сейчас самое время применить твои способности созерцателя.
— Ты прав, — кивнул Шурик. — Тогда я пройдусь тут… туда-сюда.
— Угу, — кивнул Гималайский и направился к «Союзпечати».
Для конспирации Свами купил газету «Правда» и даже сделал вид, что с интересом читает отчет о последнем заседании ЦК КПСС. Тем более, читать было действительно интересно — Гималайский невольно прикинул, как далеко вперед ушла журналистика за полвека.
Аким завис у автомата с газировкой.
— Ну, как тебе местный «Спрайт»? — спросил Гималайский, подойдя к нему.
— Если честно, на «Спрайт» это ничуть не похоже, — ответил Аким. — Но ничего так водичка, вкусная.
— Дай попробовать, — сказал Свами. — Да, действительно, ничего так. Ну, ладно, пойдем.
На пути к машине они заметили, что в переулке совсем не осталось людей, а свет Солнца как-то потускнел, будто бы посреди дня настали сумерки. Странный порыв холодного ветра чуть не сбил Гималайского с ног. Когда ветер утих, в переулке появился мальчик.
Итак, представим себе всю картину. Посреди переулка стояла «Победа». Шурик активно расхаживал вдоль нее взад-вперед. Смерть присел на капот машины и погрузился в медитацию, чтобы не мешать Шурику. Аким с Гималайским как раз подходили к машине, как вдруг навстречу им вышел мальчишка с шахматной доской в руках.
Мальчик застыл. Шурик застыл. Гималайский застыл. Аким, не заметив ребенка, дошел до машины, удивленно посмотрел на застывшего Шурика, повернул голову и увидел мальчика.
Не было никаких сомнений, что этот блондинистый пацаненок и есть Сеня Герасимов. Гималайский смотрел на мальчика и невольно думал, что с возрастом Семен мало изменится. Те же бесцветные серые глаза, жидкие белые волосы, тяжелая нижняя челюсть. Просто с возрастом все это немного увеличится в размерах — и все.
Шурик был удивлен. Он никак не ожидал увидеть своего злейшего врага в образе маленького мальчика — несмотря на то, что они именно за этим сюда и приехали. Но все равно сознание никак не хотело связывать образ черного мага дяди Сэма с образом растерянного десятилетнего мальчишки.
Однако надо было что-то предпринять. Шурик уже собрался поставить на мальчика мощную астральную заглушку, чтобы тот потерял сознание, но…
В переулке появился дядя Сэм. Настоящий дядя Сэм. Пятидесятидвухлетний Семен Петрович Герасимов. У Шурика отвисла челюсть и он инстинктивно послал астральный удар во взрослого дядю Сэма, начисто забыв о том, что если вырубить ребенка, то взрослый Семен просто исчезнет…
Дядя Сэм отбил удар Шурика и подошел к мальчику, опередив Гималайского, тоже бросившегося к ребенку.
Крепко схватив мальчика и взяв его на руки, дядя Сэм сказал:
— Сеня, слушай меня, я друг твоего папы. Видишь этих людей? Это злые дяди, они хотели тебя украсть. Сейчас я отнесу тебя домой, а после сделаю так, что эти злые дяди не смогут тебе навредить. И запомни их хорошенько. Если когда-нибудь снова их увидишь — помни, что они несут зло.
— Черт бы тебя побрал, дядя Сэм! — воскликнул Шурик.
— Не дождешься! — подмигнув, Семен Петрович направился в соседний переулок, унося с собой мальчика.
Когда оба Семена исчезли из поля зрения Шурика, в мир вернулся солнечный свет, а в переулке появились прохожие.
— Бли-ин! — Шурик энергично треснул кулаком по капоту «Победы».
— Ну-ну, не вздумай испортить мою машину! — воскликнул Гималайский. — Да, у нас, конечно, есть повод для волнений, но нет повода портить чужую собственность!
— Ты бы потише со словом «собственность», тут вокруг советские, они могут услышать, — шепнул Смерть и рассмеялся собственной шутке.
— Откуда он взялся? — возмущался Шурик. — Как он сумел за нами последовать? Откуда у него машина времени?!
— А ты бы потише с «машиной времени», — шепнул Смерть. — И вообще, давай лучше в салон залезем, там и обсудим.
