Рон Хаббард - План вторжения

«А возможно, еще и взорвемся в пути, — добавил я про себя саркастически. — Ну ничего, — пообещал я про себя, — у меня еще будет возможность свернуть тебе шею!» И тут как назло у меня случился такой приступ тошноты и боли в желудке, что я просто не мог больше продолжать спор.

Я ушел от Хеллера и, подыскав укромный уголок, где я был укрыт от посторонних взглядов, присел, погрузившись в мрачные и горестные раздумья. По зрелом размышлении передо мною раскрылась вся мрачная ирония моего положения. Ведь Хеллер был здесь в полной безопасности, его всюду окружали друзья, с которыми ему было довольно просто связаться. Опасности начинались для него с того момента, когда мы прибудем на Землю. Но именно этого я ему и не мог сказать. Поэтому мне любыми способами нужно поскорее убрать его с этой планеты. А тут еще вдобавок ко всему, едва я начинал задумываться обо всем этом, на меня обрушивался приступ боли и тошноты.

Впрочем, очень может быть, что последнее объяснялось и тем, что меня совершенно вымотало путешествие в этом (…), зловещем буксире!

В спешке и суете время летело так быстро, что вечер приблизился совершенно незаметно. Ровно в четыре часа Хеллер произвел полный осмотр корабля. Когда он появился в выходном люке, все глаза были вопрошающе устремлены на него.

— Отличная работа! — выкрикнул он. — Корабль принят! Можно начинать вечер!

Двести людских глоток испустили радостный вопль, заставивший содрогнуться стены ангара. Веселой дурачащейся толпой рабочие ринулись к импровизированному бару, и сразу же послышались хлопки открываемых баллончиков с тапом. Хватало тут и сдобных булочек, и шутовских шапочек, и флажков.

Следующие два часа тут творился самый настоящий бедлам с криками, песнями и громкими тостами в честь Хеллера и «Буксира один». Пили за всех, кого только удалось вспомнить, за исключением Аппарата.

Охранники из службы безопасности ангара оставались на своих постах, но и им разносили баллончики с тапом. Капитан охраны, нетвердо держащийся на ногах, набив рот печеньем, попытался положить руку мне на плечо.

— Ну что за прекрасный парень этот Хеллер! — попытался втолковать он мне.

Но я сбросил его руку со своего плеча.

Хеллера нигде не было видно. Незадолго до этого я видел, как он вместе с моим водителем переносил багаж из аэромобиля в буксир. Повидимому, сейчас Хеллер находится внутри судна. Мой водитель — впрочем, с равным основанием его теперь можно называть и водителем Хеллера — за весь день не присел ни на минутку. Он сделал не менее дюжины рейсов в город. И даже попал в число тех, кому доверено было раздавать баллончики с тапом, когда начался праздничный вечер. Теперь он, по всей вероятности, освободился и, раздобыв баллончик тапа, приканчивал его.

Он подошел ко мне счастливый и улыбающийся как идиот.

У вас не будет каких-нибудь указаний?

Нет, — холодно ответил я.

Тогда я пойду к нашему аэромобилю и немного вздремну. Судя по тому, как заплетался его язык, это был далеко не первый его баллончик с тапом за сегодняшний день. Да, Хеллер способен полностью разложить дисциплину в любых войсках. Водитель даже не спросил у меня разрешения, не отдал мне чести и даже не обратился по форме, употребив положенное в таких случаях: «офицер Грис».

В какую же сумму обошелся Хеллеру сегодняшний день? Никак не меньше трехсот пятидесяти кредиток. Обошелся Хеллеру, я сказал? Нет, мне следовало бы сказать: обошелся мне. Он сейчас тратит мои деньги! И тратит их на какой-то заскорузлый и неуклюжий кусок старого металла!

Шум общего веселья постепенно замирал. Аппаратчики постепенно расходились со счастливыми, блаженными улыбками. Приближался закат.

«Ну, наконец-то, — подумал я, — наконец-то все кончилось». Но, как оказалось, я ошибался.

Внезапно издалека я услышал знакомый еще по строевой подготовке особый командирский голос, отсчитывающий шаг: раз… раз… раз, два, три! У меня даже промелькнула мысль, что Флот высадил здесь десант с целью выкрасть у нас Хеллера. Только десантники Флота отсчитывают шаг таким образом.

Четко печатаемые шаги военных ботинок приближались. И вдруг в распахнутых воротах ангара появился Снелц с половиной своего взвода. Восемь охранников так усердно печатали шаг, что их можно было принять за целый полк. Тяжелые ботинки затопали по полу ангара, стук их эхом отдавался от стен.

Тут только я припомнил, что Снелц в свое время служил в десантниках Флота. В руках у него был офицерский жезл. Собственно, роль эту играл сейчас бластер, но Снелц лихо размахивал им, задавая темп. Надо признать, он свободно мог бы сойти за самого настоящего инструктора по строевой подготовке. А его полувзвод… Постойтека, да ведь они зачем-то надели защитные шлемы и вооружились бластганами! Их можно было принять за часть отборного войска. Вся восьмерка двигалась как часы. Капитан, командующий охраной ангара, сидел, прислонившись к корпусу буксира и держа в руке полупустой баллончик с тапом. Сейчас он был единственным оставшимся здесь охранником.

Капитан удивленно вскочил и вытянулся во весь рост — изумление его еще больше возросло, когда он сообразил, что прибывшие — одно из подразделений Аппарата.

— …вод! Стой! Напрво! — выкрикнул Снелц. — Равняйсь! Смирно! К ноге!

С лихостью, которая является отличительным признаком десантников, полувзвод сорвал бластганы с плеча, так же лихо проделал ими полный оборот перед собой, перекинул за спину, затем снова крутанул перед собой и только потом одновременно грохнул прикладами у правой ноги об пол. Такого я не видывал, пожалуй, с выпускного парада в Академии, коронным номером которого были показательные выступления десантников.

— Рррняйсь! Нннправо! — пролаял Снелц.

Приклады чуть приподнялись над полом, ноги проделали четкий маневр, а приклады снова грохнули об пол одновременно с каблуками. Печатая шаг, Снелц приблизился к выпучившему от растерянности глаза капитану и доложил:

— Прибыли-на-смену-караула, сэр! — и лихо отсалютовал ему своим жезлом.

Несмотря на весь этот немыслимый спектакль восьмерки обычно неряшливых, грязных, полупьяных уголовников из числа подонков, собранных Аппаратом в Лагере Смерти, я очень обрадовался при виде их. Это было отделение, присланное нести здесь ночную охрану. Утром его сменит второе отделение того же взвода, а это отправится на двенадцатичасовой отдых. Так они попеременно и будут охранять здесь нас. У них наверняка имеется какой-то воздушный транспорт, оставленный снаружи, для доставки смен сюда и обратно. Ну, хотя бы это наконец наладилось. И Хеллер здесь будет под надежной охраной. Я даже залюбовался защитными касками и от личной строевой подготовкой этой восьмерки.

А почему, собственно, восьмерка? В отделении должно оставаться только семь человек, после того как я проломил череп одному из них. Опытный офицер Аппарата всегда обращает внимание на такие детали. Я попытался приглядеться к ним повнимательней, но разглядеть лица в защитных шлемах, скрытых за опущенными забралами, было невозможно. Скорее всего Снелц получил замену выбывшему.

Совершенно ошарашенный, капитан из службы безопасности ангара в ответ на лихой салют Снелца отсалютовал ему баллончиком с тапом.

— Караул сдан, валяйте, — сказал он при этом, пародируя флотскую выправку.

Снелц повернулся к выстроенной шеренге. Жезл его снова проделал замысловатый круг.

— Каррраул, смирно! — И жезл, проделав очередной круг, оказался направленным на фигуру, стоящую в самом центре шеренги.

— Часовой Ип! Заступить на пост внутри корабля! Шагом марш! Охранник, которого он назвал Ипом, демонстрируя великолепную выправку, вышел из строя, повернулся кругом и, застыв на мгновение, с особым шиком прищелкнул каблуками. Потом он сделал немыслимо сложный маневр своим тяжелым бластганом — переворот перед собой, переворот за спиной — и взял «на караул». Отсалютовав таким образом строю, он с прежней четкостью повернулся кругом через левое плечо и, печатая шаг, направился к лестнице. Его сапоги простучали по ступеням, и вот уже входной люк захлопнулся за ним.

И тут произошла очень странная вещь, произошла настолько быстро, что я просто растерялся. Оставшиеся в строю охранники Снелца разом издали торжествующий вопль. Вся их воинская дисциплина моментально улетучилась куда-то. Они принялись прыгать, размахивать руками, подбрасывать вверх свои бластганы. Потом они начали радостно обниматься, хлопать друг дружку по спине и даже кружиться в каком-то диком танце, выкрикивая во все горло какую-то бессмыслицу.

Куда девалось вымуштрованное и дисциплинированное отделение? Даже Снелц поддался всеобщей эйфории и на глазах у всех исполнил некое подобие вальса. А тут еще и капитан службы безопасности, который тем временем пристроился у импровизированной стойки, подлил масла в огонь.