Анафема вытащила карточку наугад.
– «Он Есть не То, что Говорит о Себе», – прочитала она. – Номер 1002. Вот и все. Есть идеи?
– Ладно, слушай, – убитым тоном сказал Ньют, – я знаю, сейчас не время это говорить, но… – он сглотнул, – на самом деле я не так уж хорошо обращаюсь с электроникой. Совсем не хорошо.
– Ты же, по-моему, сказал, что ты компьютерщик.
– Это было преувеличение. То есть, это было очень большое преувеличение, просто больше некуда, на самом деле это, наверно, даже можно назвать перегибом. Я бы даже, скорее всего, был бы недалек от истины, если бы сказал, что это было… – Ньют закрыл глаза, – уклонением от прямого ответа.
– То есть враньем? – ласково уточнила Анафема.
– Ну, так далеко я бы не стал заходить. Хотя, – добавил Ньют, – на самом деле я не компьютерщик. Совсем нет. Даже наоборот.
– В каком смысле – наоборот?
– Если хочешь знать, каждый раз, когда я пытаюсь заставить работать что-то электронное, оно ломается.
Анафема одарила его краткой улыбкой и встала в театральную позу, словно фокусник, чья усыпанная блестками ассистентка только что целехонька вылезла из распиленного ящика.
– Вуаля, – сказала она. – Почини их.
– Что?
– Сделай так, чтобы они работали лучше.
– Ну, не знаю, – сказал Ньют. – Вряд ли у меня получится. – Он положил руку на крышку ближайшего блока.
И вдруг шум, о существовании которого они даже не подозревали, прекратился, и только где-то вдали слышались последние всхлипы умирающего генератора. Огоньки на панелях замигали, и большая их часть погасла.
Люди, сражавшиеся с выключателями по всему миру, обнаружили, что они заработали. Замыкатели разомкнулись. Компьютеры перестали разрабатывать планы Третьей мировой войны и снова занялись ленивым сканированием стратосферы. В подземелье на острове Новая Земля пробки, которые никак не вынимались из щитка, легко поддались; в бункерах под штатами Вайоминг и Небраска солдаты в рабочей форме прекратили вопить и размахивать личным оружием, и выпили бы пива, если бы на ракетных базах было разрешено спиртное. И хотя оно не разрешено, они все равно выпили.
Включился свет. Цивилизация остановилась, не соскользнув в пучину хаоса, и начала писать в газеты письма о том, как много значения в наши дни придается самым незначительным мелочам.
От машин в Тэдфилде больше не исходила угроза. То, что в них вселилось – кроме электричества – бесследно исчезло.
– Ух ты, – вымолвил Ньют.
– Вот видишь, – сказала Анафема. – Ты их починил. Старой Агнессе можно доверять, точно тебе говорю. Теперь давай выбираться отсюда.
* * *
– Он не захотел этого! – радовался Азирафель. – Разве я тебе не говорил, Кроули? Если постараться и заглянуть поглубже в душу кому угодно, ты увидишь, что там, в глубине, он на самом деле…
– Еще не все, – кратко сказал Кроули.
Адам повернулся и, видимо, только что заметил их. Кроули не привык к тому, что люди узнают его с первого взгляда, но Адам смотрел на него так, словно вся история его жизни была вывешена на задней стенке черепа, а Адам ее просто читал. На секунду Кроули охватил настоящий ужас. Он всегда думал, что ему уже приходилось испытывать ужас истинный, неподдельный, первосортный, но по сравнению с этим новым ощущением те случаи были детскими страшилками. Те, Кто Внизу могут положить конец твоему существованию, например, причинив тебе невыносимую боль; этот мальчуган мог не только положить конец твоему существованию, просто подумав об этом, но и, вполне возможно, сделать так, что тебя никогда и не было.
Взгляд Адама перешел на Азирафеля.
– Извините, почему вас двое? – спросил Адам.
– Ну, – начал Азирафель, – это долгая…
– Это неправильно, когда в одном человеке двое, – сказал Адам. – Я считаю, будет лучше, если вы снова станете двумя людьми отдельно.
Никаких потрясающих спецэффектов – просто рядом с мадам Трейси уже сидел Азирафель.
– Ой, щекотно, – сказала она и оглядела Азирафеля с ног до головы. – Ах, – заметила она чуть-чуть разочарованно. – Я думала, вы будете моложе.
Шедуэлл ревниво посмотрел на ангела и многозначительно взвел курок Громовика.
Азирафель взглянул на свое новое тело, которое, к несчастью, было точно такое же, как старое, только пальто было чище.
– Ну, вот и все, – сказал он.
– Нет, – сказал Кроули. – Нет. Не все. Совсем не все.
Теперь над их головами клубились облака, словно итальянская лапша в котелке на полном огне.
– Видите ли, – сказал Кроули, и слова его были полны мрачной, свинцово-серой обреченности, – на самом деле ничего так просто не бывает. Вы думаете, войны начинаются, потому что пристрелили какого-нибудь эрцгерцога, или кому-то отрезали ухо, или кто-то разместил ракеты не в том месте? Ничего подобного. Это просто, скажем так, поводы, которые не имеют ничего общего с настоящими причинами. А они в том, что есть две стороны, которые терпеть друг друга не могут. Напряжение растет и растет, а потом… войну может вызвать что угодно. Абсолютно все, что угодно. Как тебя зовут… э-э… мальчик?
– Его зовут Адам Янг, – сказала Анафема, подходя к ним. Ньют тащился позади.
– Верно. Адам Янг, – подтвердил Адам.
– Хорошая работа. Ты спас мир. Возьми с полки полпирожка, – продолжил Кроули. – Только это ничего не изменит.
– Похоже, ты прав, – сказал Азирафель. – Я уверен, что наши хотят устроить Армагеддон. И это очень грустно.
– Не будет ли кто-нибудь так добр, чтобы объяснить, что происходит? – потребовала Анафема, скрестив на груди руки.
– Это долгая история, – пожал плечами Азирафель.
Анафема воинственно подняла голову.
– Ну так начинайте, – сказала она.
– Ладно. В начале…
Блеснула молния, ударив в землю в паре метров от Адама, но не пропала, а продолжала сиять раскаленной колонной, утолщающейся к основанию, словно струя необузданного электричества заполняла невидимую форму. Люди попятились к джипу.
Молния исчезла и их взглядам предстала фигура молодого мужчины, отлитая из золотого огня.
– Ну вот, – сказал Азирафель. – Это он.
– Он кто? – спросил Кроули.
– Глас Божий, – ответил ангел. – Метатрон.
ЭТИ смотрели во все глаза.
Потом Язва сказала:
– Еще чего. Метатрон пластмассовый, у него лазерная пушка, и он может превращаться в вертолет.
– То Космик-Мегатрон, – тихонько уточнил Уэнслидейл. – У меня такой был, только голова отвалилась. Этот, наверно, другой.
Взгляд прекрасных пустых глаз упал на Адама Янга, а потом вдруг метнулся в сторону, где медленно закипал бетон на дорожке.
Из сгустков горящей земли медленно поднялась еще одна фигура, словно король демонов в кукольном балагане – но из такого балагана никто не выйдет живым, а потом придется приглашать священника, чтобы освятить пожарище. Большой разницы с первой фигурой, впрочем, не наблюдалось, только огонь был кроваво-красным.
– Э-э… – пробормотал Кроули, пытаясь спрятаться под сиденье. – Привет… э-э…
Кроваво-красный лишь мельком взглянул на него, словно намечая в качестве следующей жертвы, а потом повернулся к Адаму. Когда он заговорил, его голос был похож на жужжание миллионов мух, согнанных с лакомого кусочка падали.
У тех, кто услышал его первые слова, возникло такое ощущение, словно им по голой спине провели грубым напильником.
Он обратился к Адаму, который ответил:
– Что? Нет. Я уже сказал. Меня зовут Адам Янг. – Он оглядел красного с ног до головы. – А вас?
– Вельзевул, – подсказал Кроули. – Повелитель…
– Спасибо, Кроузззли, – прервал его Вельзевул. – С тобой мы поговорим позззжжже. Я уверен, тебе еззззддддь что мне сказззать.
– Э-э… – мямлил Кроули, – в общем, как бы это, случилось вот что…
– Ззззамолчи!
– Ладно. Ладно, – торопливо пробормотал Кроули.
– Так вот, Адам Янг, – начал Метатрон, – хотя мы, без сомнения, ценим оказанную тобой сейчас поддержку, но должны добавить, что Армагеддон должен быть сейчас. Возможны некоторые временные трудности, но это в конечном счете не должно помешать победе Добра.
– Ага, – шепнул Кроули Азирафелю. – Он имеет в виду, нам нужно разрушить мир, чтобы спасти его.
– Чему это не должжжно помешать, это еще нужжжно решить, – зажужжал Вельзевул. – Но решить это нужжжно сейчас, мальчик. Сие есть жжжребий твой. Так зззаписано.
Адам глубоко вздохнул. Люди за его спиной затаили дыхание. А Кроули и Азирафель давно перестали притворяться, что дышат.
– Просто я не понимаю, почему всех и все надо сжигать и тому подобное, – твердо сказал Адам. – Миллионы китов, и деревьев, и рыб, и овец, и так далее. И не затем, чтобы сделать что-то важное. Просто чтобы посмотреть, чья банда лучше. Совсем как мы с Джонсонитами. И даже если победите, то на самом деле вы их не побьете, потому что на самом деле вам этого не хочется. То есть, хочется, но не насовсем. Вы просто начнете заново. Вы просто будете посылать вот таких, как эти двое, – он показал на Кроули и Азирафеля, – чтоб запутывать людей. А быть людьми и так непросто, даже если никто тебя не путает.
