Тем не менее, Болт имел определенное сходство с Рембо, только пока без первой крови. Рассевшись в машине, мы тут же прокляли завод изготовитель этого «чудесного» произведения искусства. Броня крепка и Нивы наши быстры, вот только бронированные стекла не опускаются, а кондиционер, сделанный заводскими умельцами, сломался еще при первой поездке. При этом стоимость этого железного монстра выгодно отличалась в худшую сторону от западных образцов и составляла, по словам Имама, около тридцати тысяч зеленых единиц. Кто–то в МО РФ нагрелся на этих гробиках. В итоге дышали мы через раз, а Болт предложил ехать не в Дышне — Ведено, а на завод изготовитель и демонстративно тряся автоматами сипел, что патронов на всех хватит.
Обгоняя по ходу движения «одноразовых» — инженерную разведку, прозванную так за отсутствие шансов при подрыве и молясь, чтобы какая–нибудь образина не намотала на провода или подложила на дорогу фугас. Поэтому наши шесть верхних глаз метались от одного окна к другому пристально изучая «зеленку», а три нижних глаза испуганно сжимались, когда наша консервная банка обгоняла БТР-ы, излюбленные мишени для подрыва «чехами».
Остановка в придорожном шалмане для принятия пищи была спокойной. Пока Болт грозно зыркая по сторонам, своим видом отпугивал проходящих мимо «шахидок», мы с Папашей плотно пообедали, сопроводив мясо достойным количеством «Легионера».
После этого пришлось пол часа ждать, пока наш младший братик удовлетворит свою потребность в провианте, а кушал Болт очень много. При этом, из шалмана раздавались его дикие возгласы. Проходящие мимо по дороге «чехи» недовольно косились в нашу сторону, однако быстро проскальзывали мимо видя «суровые» лица, ну или шли за гранатомётами. Пришлось поторопить проглота, так как Имам недвусмысленно намекнул, что пора ехать, а то можно застрять здесь надолго, а уже утром нашими именами улицы назовут. Последний аргумент подействовал даже на толстокожего Болта, который пулей выскочил из кабака и на ходу допивая из пластикового стакана водку, заорал что рано еще его звучным российским именем улицы называть, и прыгнув в Ниву, грозно посмотрел в нашу сторону. Мы с Папашей не заставили себя ждать. Через минуту наша тяжелая повозка отправилась в путь.
Горы приближались, надежда уходила, а второе «я» жалостливо забилось куда–то вниз живота и издавало оттуда противные звуки, явно не желая продолжать путь. Погодка стояла отличная, однако в автомобиле от жары вначале уснул Болт, потом послышался мощный храп, сравнимый с артиллерийским залпом Папаши.
Я, как старший машины, пытался сопротивляться и хмурил брови, выглядя при этом, как молодой Леонид Ильич. Когда Морфей все — таки начал брать верх, послышался визг тормозов и ругательства Имама на чеченском языке.
Открыв глаза, я понял, что до улиц с нашими именами осталось небольшое расстояние. Посреди пустынной дороги, обвитой «зеленкой» со всех сторон, стояло человек десять бородатых «зайцев» вооруженных до зубов и тормозили они явно нашу машину. Чего я еще не успел сделать в жизни, прокатилось по сознанию за одну секунду. Сзади в это время слышалось противное иканье Болта и деловитое сопенье Папаши, который, судя по звукам, готовился к последнему бою. На мое блеяние, что может проскочим Имам грустно ухмыльнулся и машина совсем остановилась.
— Дверь открой собака — послышалось в кабине коверканье нашего родного и могучего. Я хотел перекреститься, но тут же понял, что погорячился, увидят, сразу убьют.
Имам открыл дверь, и нам в лица упёрлись сразу несколько автоматов, а один «заяц» стоял в стороне и держал «Муху» на взводе. Шансов не было никаких. Я зажмурился и мысленно попрощался с этим грешным миром, ведь не «альфовец» какой, в ближнем бою от меня толку мало.
— Что за шеврон собака — пророкотал «заяц», видимо увидев нашивку на руке Имама. После этого послышался разговор на чеченском — Имама и «зайца. А далее в словесный бой вступили наши главные силы, и послышался низкий злой голос Папаши, и между сидений тихонько появилось дуло его автомата.
— Завалите нас, кто будет «чехов» похищенных искать, никто? — не давая опомниться «зайцам» напирал Папаша. Справа в «зеленке» отрывисто залаяла собака, бойки почему–то вздрогнули и быстро залопотали на своём между собой. Услышав вой, главный и очень бородатый «заяц», держа нас на мушке что–то быстро проклекотал в рацию. После этого подскочив к машине и, заглянув внутрь, зло проворчал,
— Валите отсюда, и молитесь аллаху за свои головы — «зайцы» загоготали.
— Еше встретимся — спокойно ответил Владик. Но «боек» ни слова более не говоря, махнул рукой. Через несколько секунд на дороге кроме нас уже никого не было.
— Что это было — спросил я у Владика и попытался спрятать в карманы трясущиеся руки.
— Да хрен его знает. Должны были завалить. Имам ты им там чего наплел. Имам невесело ухмыльнулся, но ничего не ответил.
— А… что… всё уже? Где мои гранаты? Где враги? Кого валить? — заголосил внезапно Болт.
— Заткни пасть вояка. Если бы не вы с Сашкой, я бы давно этих зверей на чеченский флаг. Молокососы хреновы, вам бы не воевать, а ханку жрать по кабакам. Поди кроме как с бабами ни с кем в войну не играли — мы, с Болтом, обидевшись отвернулись, каждый к своему окну.
Имам, молчавший во время разговора нервно засмеялся — да это Кадыровцы были, они на нашей стороне вроде бы — хмыкнул он и нажал на газ.
— Ага разберешь тут кто на нашей стороне. Они все блядь на одно лицо, бородатые как Карабас Барабас, ну кроме тебя — проворчал я. Имам снова улыбнулся. Опасное место удалялось очень быстро, однако дрожь не проходила.
— И чтобы ни один лось о случившемся не вякнул — заботливо продолжал Папаша, грустно поглаживая так и не стрелявший сегодня автомат.
— И без сопливых ясно — ожил Болт и, нагнувшись завязать шнурок на ботинке, зацепил звездочкой погона чеку на дымовой гранате, которую тоже зачем то прихватил с собой, после чего невольно дернулся вверх…
Сиреневый туман над нами проплывает и в сумраке орет какой–то пи…с. Машина завиляла, то ли от того, что в салоне ни хрена не было видно, то ли глазки защипало. Но остановиться мы сумели быстро и как ни странно никуда не въехали. Вывалившись из салона, я закашлялся. Рядом в тумане какая–то здоровая масса пыталась нанести удар — «коготь тигра» в лежащий кричащий сгусток. Это Папаша хотел сделать из Болта настоящего рейнджера. Из машины валил дым, со стороны водителя тихо по чеченски матерился Имам. Папаша гонял Болта вокруг машины, вспоминая все его косяки. Я, полусогнувшись, кашлял в сторонке. С каждой минутой путешествие в чёртово село становилось все увлекательнее. Интересно, с апатией подумал я, до вечера доживем или нет. На ум сразу же пришло, что в следующий раз Болт зацепится за настоящую гранату и нас похоронят с почестями на Арлингтоноском, тьфу ты, Митинском кладбище.
— Может дальше не поедем? — взмолился ранее стойко переносящий наши личности Имам. Совет в Филях продолжался около пятнадцати минут и решение встретить смерть в дороге, пусть даже от Болта, было принято большинством голосов. Против был только бедный Имам, а мы побоялись Папашу.
Возвращаться в Ханкалу — нам, доблестным офицерам, защитникам родины совсем не хотелось. Во время совета, с Болта и меня, волевым решением Папаши были сняты все предметы, которые при наших неловких движениях могли бы задымиться, взорваться, загореться, выстрелить. В итоге Папаша стал выглядеть как новогодняя гирлянда, и был обвешан чёрт знает чем. Единственно, что нам оставили, это автоматы и то без магазинов. Да и стреляли мы с Болтом, как Папаша заявил на совете, совсем не как киллер Салоник, не с двух рук и не по Македонски. Это неправда, теоретически я умею стрелять.
При этом наша честная компания совсем пренебрегла правилами поведения на проселочной, лесной дороге и служила отличной мишенью для «зайцев». Однако в этот день бог порядочно устал, и видеть наши наглые рожи у себя наверху не пожелал. Мы бы еще провели в этом чудном месте на дороге пару минут, слушая рассказы Болта, о том как он в Воронежской области всех белок в глаз перебил, но опомнившийся Имам заверещал, что срочно надо ехать, иначе точно будет шайтан всем.
Машинка сколько не проветривалась, всё равно вся провоняла дымом и оставшаяся часть пути до Дышне — Ведено прошла в дружеской беседе — ругательствах в адрес Болта и лиц его произведших вплоть до седьмого колена. Попытка выяснить, зачем это тело подалось к нам в военную контору, не увенчалась успехом. Болт хранил гробовое молчание и лишь изредка пояснял, что наши рожи он запомнил и при случае его месть будет страшна…
Барак (понедельник, рабочий день ** мая 2008 года).
Он сидел в кресле, в полутемном углу и вспоминал как в феврале 2007 года перед старым Капитолием в Иллинойсе, там где Авраам Линкольн в 1858 году дал историческую речь, его жизнь круто повернулась.
