– Здравствуйте! Вы что-нибудь ищете?
Девушка едва не подпрыгнула от испуга. Она долго и опасливо разглядывала его старую одежду, затем снова огляделась по сторонам, и когда убедилась, что они одни, спросила с улыбкой:
– Болгария?
Улыбка ее была очень неуверенной, и Кирилл подумал о шпионаже, диверсиях и прочих пугающих современного человека явлениях. Однако радость девушки, услышавшей от него, что это Болгария, показалась ему такой искренней, что Кирилл готов был забыть о своих подозрениях. Но вдруг девушка спросила:
– Пожалуйста, скажите, какое сегодня число? И год, пожалуйста.
«Что это за повальное беспамятство, поразившее его и теперь вот, оказывается, эту девушку? Или это происходит только с людьми, побывавшими именно у этой заводи?» Кирилл глянул на чахлую вербу, в тени которой он постелил свою плащ-палатку, – дерево вовсе не походило на мифические отравляющие деревья, что росли в джунглях Амазонки.
Услышав ответ, красавица вначале остолбенела, а потом переменилась в лице, побелев как полотно, и направилась к своей машине.
– Спасибо! – сказала она. – Извините, что побеспокоила вас.
Кирилл пошел за нею следом, говоря:
– До скорого свидания.
– Мы никогда больше не увидимся! – грустно ответила она, обернувшись на ходу.
– О, как можно быть такой жестокой! – воскликнул Кирилл с излишним драматизмом (патриотизм обязывал связать иностранку и доставить ее в милицию).
Загадочная летчица клюнула на эту банальную, как дождевой червь, приманку, остановилась и сказала:
– Это не я жестокая, а обстоятельства.
Она сняла свой кокетливый шлем, высвободив роскошные шелковистые волосы, придавшие лицу завершенность и сделавшие его по-настоящему красивым.
– Есть еще кто-нибудь поблизости, другие люди? – спросила она.
– Нет никого. Даже таких, как я, нет.
– А кто вы?
– Рыболов.
– Что это такое?
Неужели она не знает, кто такой рыболов, или просто не понимает, что означает это слово? – подумал Кирилл. И решил посмеяться над ней:
– Не бойтесь, они лишь с виду напоминают людей и даже размножаются, как люди, но совершенно безобидны.
Она долго и по-детски серьезно смотрела ему в глаза, пока, наконец, не поняла, что он шутит. И Кирилл шагнул обратно в кусты, поняв, что иностранка непременно последует за ним.
– Вон там удочки, – сказал он. – Идите, покажу.
– Думаю, я не помешаю вам. Мне надо передохнуть немного, – сказала иностранка. Она осторожно ступала по земле, боясь ненароком примять травинку или листочек.
Машина времени возникла, подобно блестящему металлическому цветку, переходя на стометровой высоте от полета во времени к полету в пространстве, и бесшумно стала опускаться на белую взлетную полосу. Возвращения машины ожидали профессор – руководитель темпоральных полетов, и инженер-эксплуатационник. Машина приземлилась, люк автоматически открылся, но оттуда никто не показался.
– Циана, ты почему не выходишь? – позвал профессор. – Циана!
Студентка, возвратившаяся из учебного полета, прыгнула вниз головой, будто решила покончить жизнь самоубийством, но ей удалось удержаться на ногах. Следом за нею из люка появилась пара совсем не похожих на ее элегантные башмачки грязных сапог. Студентка показала на них пальцем и сказала:
– Он помог мне исправить машину. Все произошло совершенно случайно.
Профессор собрался было отругать ее, но вспомнил, что происшедшее накануне стерто из памяти бестолковой студентки, которая заварила эту кашу. И произнес, больше досадуя, чем упрекая:
– Только не болтай глупостей, моя девочка. Этим ты только усугубляешь свое положение. Давай спускайся, – произнес он с той же досадой в голосе, теперь уже обращаясь к Кириллу Моневу.
Однако не менее обидным было и то, что должно было произойти дальше, так как для профессора, память которого оставалась нескорректированной, все это происходило в третий раз. Уже дважды инженер-экплутационник возвращал своего коллегу из двадцатого века обратно, и дважды машина почему-то допускала рассеянность во времени и высаживала Кирилла в четверг вместо воскресенья. А сейчас все следовало повторить в третий раз – слово в слово, движение за движением! Их прапрадед, Кирилл Монев, станет протестовать, потом потребует, чтобы ему отдали студентку обратно, кроме того, его придется долго уговаривать согласиться на коррекцию памяти… Даже идиотская накладка в институтском метро и то должна повториться. Когда они, направляясь в психолабораторию, вошли в вагон институтского метро в первый раз, инженер из прошлого смирился со своей участью и оглядывался вокруг с профессиональным интересом, хотя профессор предупредил его, что через какое-то время всего этого не остается в его памяти. На беду, где-то между третьей и четвертой станциями поезд остановился. В вагоне сразу же стало невыносимо душно, так как климатическая установка вышла из строя. Тем не менее, контролировавший движение робот исполнил свои обязанности исправно, объявив по радио: «Просим у пассажиров прощения. Непредвиденная остановка». Как будто пассажиры сами не поняли ситуации…
Как и раньше, когда такое случалось, неполадка была устранена довольно быстро, однако говорящий дурак робот-контролер на сей раз дал маху, продолжая долдонить, что остановка-де непредвиденная и что-де просим у пассажиров извинения, хотя поезд уже несся на бешеной скорости. «Пока аварийные роботы вычислят этого балаболку и займутся им, пассажиры опухнут от его говорильни», – подумал профессор.
Но на пассажира из прошлого досадная неполадка как бы и не подействовала. Точнее, подействовала на него каким-то необъяснимым образом. Он злорадно ухмылялся все время, а потом изъявил желание помочиться. Профессор попросил его сформулировать еще раз странную просьбу, в смысл которой он попытался вникнуть и был озадачен еще больше, так как оказалось, что нежеланный гость из прошлого желает мочиться не вообще, а исключительно на их технику. Разумеется, позволить ему подобное было немыслимо, такой поступок был бы уже вмешательством в их мир. И тем не менее, профессору очень хотелось установить для себя причину возникновения столь необычного желания. Однако он не позволил себе задавать вопрос инженеру из прошлого, так как это означало бы, что он воспользуется недозволенным способом получения информации о прошлом. И он удовлетворился собственной гипотезой: вероятно, частые поломки примитивных машин далекого двадцатого века вызывали у людей того времени позывы к мочеиспусканию.
На этот раз профессор по темпоральным полетам следил за работой ремонтных роботов, производивших обследование машины, собственноручно запрограммировал полет и лично отвез усыпленного инженера в прошлое. Пространственно они снова опустились возле судьбоносной заводи, и снова это был четверг. А на следующей неделе третьекурсница Циана в четвертый раз привезла этого надоедливого типа, инженера, который хоть и не был ни в чем виноват, все же вызывал у них все нарастающую антипатию.
Упорство – одно из самых ценных человеческих качеств, прогресс в большей степени обязан именно этому человеческому качеству, и в будущем его цена должна еще возрасти. Вот почему Кирилл Монев в одиннадцатый раз ступил своими грязными сапогами на белоснежный полигон (хоть бы вымыл их, чтобы не приходилось потом перемывать всю взлетную полосу, но как внушить ему такое, если в психолаборатории из памяти инженера стирали все, что было связано с этим полетом), профессор понял, что непременно вспыхнет скандал, который невозможно будет скрыть (а все из-за легкомыслия студентки).
Профессор сделал заявку на предоставление его институту новой темпоральной машины, для чего ему пришлось объясняться в вышестоящих инстанциях и терпеливо сносить визит специальной комиссии, которая хотела лично удостовериться, что настройка на время в темпоральной машине повреждена действительно. И тем не менее, только после того как Циана и Кирилл прибыли вдвоем в двенадцатый раз, только после этого комиссия вынесла решение выделить институту новую машину. Она ничем не отличалась от первой и, естественно, снова возвратила инженера в четверг, а в воскресенье привезла его обратно. И только когда третья машина в семнадцатый раз сделала то же самое, что и предыдущие машины, комиссия пришла к мнению, что причина вовсе не в машине. Что во времени (правда, это случается крайне редко) наступает деформация (ученые называют это явление «порогом» или «зевом»), которая и спровоцировала рассеяние в движении машины во времени. Явление пока еще было мало изучено, и, следовательно, темпоральные машины пока еще не обладали способностью корректировать деформации подобного рода, которые, вполне вероятно, они сами и провоцируют, деформируя воздушное пространство, как деформируют его сверхзвуковые самолеты
