- Мне претит это разложение! - орал тем же вечером Оргар, - Вы хоть что-нибудь можете кроме пьянства?
- Не хами... - Редгар оторвался от бутылки, - Здесь не эльфы какие-нибудь... Толар!
- Это что, еще одно ругательство, которого я не знаю?
В окно заглянул крепко сбитый человек в ставшей уже привычной одежде, которая носила загадочное название «степ-ной-кам-у-фляж». Оргару почему-то вспоминалась лестница, потоп, большая грузовая телега без лошадей и все это возле огромной фляги пива.
- Ну чо, командир?
- Сегодня твой разъезд?
- Ну?
- Возьмешь с собой гостя?
- Я не гость, я - рейнджер! - возмутился Оргар.
- Все мы тут... рейнджеры... - отозвались за окном, - Возьму, отчего ж не взять? Ты верхом как? - голос за окном обратился уже напрямую к юноше.
- Заходи что ли... - проворчал Редгар. Толар зацепился руками и перемахнул через подоконник в комнату. - Наливай себе... - обреченно вздохнул Редгар. Его вздох превратился в стон, когда он увидел как Толар проигнорировал стакан и открыл себе новую бутылку.
* * *
Что может быть лучше прогулки по летнему лесу? Все что угодно, только не выжженная солнцем степь. Патруль Рейнджеров Границы выглядел очень просто - уехать в степь по прямой на три дня, там сделать круг в две дюжины миль, а потом вернуться... Живыми...
Оргар уяснил для себя, что тут главное - не путаться под ногами и не потеряться. Весь запас воды был на его лошади - его берегли больше всего. Оргар очень возмущался весь первый день. А на второй...
Как только в высокой, по плечо, траве началось движение, рейнджеры послетали с коней как яблоки. Незаметно появились мечи, луки, и разбившись на пары люди сразу исчезли. Только две движущихся полосы травы отмечали их продвижение к двум нападающим тварям. Один из рейнджеров на прощанье на миг оглянулся и приложил два пальца к губам, обвел ими круг, включив в него всех лошадей, и энергично опустил вниз локоть.
- Ушли... - разочарованно вздохнул Оргар, - Ушли, и лошадок бросили... - он слез, приготовил лук, и побрел собирать поводья.
часть вторая
Райсон был не слишком удачливым рыбаком - сети его никогда не приносили больше рыбы, чем старая снасть отца. Однажды Райсон подарил своему отцу новую сеть. Как он надеялся, так и вышло - отец отдал ему свой старый невод. Но зря старики говорили, что проезжий маг, которому понравилась рыба прадеда Райсона, заговорил семейные сети чтобы никогда не пустовали. То ли маг не заговорил сеть, то ли не проезжал, то ли магии не бывает, а только разные шарлатаны, но улов со старой сетью был не лучше, чем с новой. Райсон злой возвращался домой. На дне лодки бултыхался десяток рыбей, да пару совсем мелких он отпустил - на племя. Пора уже пойти к отцу, и спросить - как же он заманивает рыбу в сети?
Райсон греб, помогая парусу, и думал, что сказать отцу, как вдруг случайно заметил едва всплывший над горизонтом яркий желто-красный клочок. Корабли нечасто заходили в Окрин, и рыбак быстрее заработал веслами, спеша первым сообщить о корабле, заплывшем, наверняка случайно, да еще и весной. Видно южным муссоном занесло его в пролив детей Даны, откуда каботажем он и попал в Окрин-бей.
Во второй раз Райсон поднял голову когда голубой с серебром борт корабля уже почти навис над его лодкой. Рыбак легко обогнал бы узкий дракон Крылатых Шлемов с низкой осадкой, высоким носом и двадцатью парами гребцов, так неустойчивый во время даже небольшого ветра или бокового волнения. Так же легко он обошел бы и ладью О'Гарра иногда проходившую под осень к местам зимовки. Мешковатый ког Волсни, заходивший летом, даже не брался в расчет. Но этот корабль, более всего походивший на лебедя, и даже с лебедиными крыльями вместо бортов, летел быстрее сухого листа под ветром. Сверху свесились веселые узкие лица, один что-то прокричал на странном певучем языке. Райсон чутьем понял смысл и зло махнув рукой продолжил грести.
Когда с лодки уже была видна деревня Райсон снова увидел странный корабль. Он удалялся от берега и лодка подпрыгнула на поднятых волнах. Окрин шуршал как осиное гнездо. Люди говорили только о странном корабле, которого не могло быть. Который появился ниоткуда и исчез в никуда.
* * *
Направляясь к зеленым холмам, пламенеющим в закатном свете, продираясь сквозь голый еще вереск, шел человек укутавшийся от моросящего дождя в горбатый серый плащ и таща за собой натянувшего узду мышастого пони с побуревшими от налипшей глины ногами. Окрин-бей с мокрыми черными камнями, свинцовыми волнами и маленьким удаляющимся желто-красным треугольником паруса на горизонте, остался позади. Так же, как и провонявшая рыбой деревушка из пары дюжин грязных хижин, непонятно почему уцелевших после осенних штормов. Задерживаться было опасно, противно и незачем.
Конь не хотел идти по узкой тропе в кустарнике. Миндалевидные глаза человека щурились когда ветка хлестала, оставляя мокрые пятна на узком лице. Конь не мог прикрыться ни от дождя, ни от веток вереска. Копыта скользили по глине размытой тропы, которая грозила превратиться в ручей, продлись дождь еще пару часов. Но в темно-сером, с ртутными разводами, небе уже проблескивал иногда солнечный луч, и ветер уже не так сильно сдувал вересковые ветки в паутину.
Дождь уже почти стих, когда самая веселая ветка махнула на излете вырвавшись из переплетения куста и сбила с человека капюшон. Заостренные кончики ушей объяснили дождю, ветру и едва вышедшему солнцу, что полуэльф прошел через Окрин укрывшись капюшоном не только от дождя. Простой поход вряд ли остался бы спокойным, если бы в течении всего, едва начавшегося, лета в деревне говорили об ушедшем в холмы полуэльфе.
Конь взбрыкнул скользнув по глине и чуть не свалил полуэльфа вырвав у него повод. Полуэльф вскинул руки к солнцу и озорно улыбнулся: - Хэй! - конь дернул головой и игриво отскочил дальше, - Ладно, побегай. Но стоило хотя бы растянуть подпруги...
Конь нагнул голову, как будто понял, и опасливо подошел, вероятно все же подозревая какую-нибудь хитрость. Полуэльф рассмеялся и дернул плечами. Серый плащ сполз с горба и оказалось, что он прикрывал от дождя еще и зачехленную лютню. Плащ был водружен на последний куст перед волнами изумрудной травы, умытой легким дождем и тянувшейся голубеющими волнами к темной полосе холмов на горизонте. Как раз туда и лежал путь полуэльфа с лютней.
Коню не просто ослабили подпруги - с него сняли седло. Меч, уложенный на потник, тихо сох. Полуэльф хлопнул коня по шее и присел на седло отерев его рукавом. Он положил на колени меч, который оказался непомерно длинным - почти в рост человека, да еще рукоять длиннее фута, и достал из седельной сумки точильный брусок завернутый в тряпку. Этим бруском, не раз видимо использовавшимся, он начал оглаживать меч, что-то напевая. Работа явно была привычной, меч явно не нуждался в заточке, и затея явно была не в этом. Наконец полуэльф отбросил меч, брусок, и начал рыться в седельных сумках. Нужное нашлось, как всегда, на самом дне. Из сокровенных глубин был извлечен небольшой тубус из вощеной кожи. Пряжка удерживающая крышку была расстегнута и на свет явилась чернильница, деревянная палочка со стальным пером тонкой работы и лист бумаги. Полуэльф аккуратно разбросал все это на потнике и бросился к лютне. Конь дернул ушами - сколько можно! Из-под струн тянулось что-то невеселое, как ветер. Тучи, ушедшие с неба, затянули лютню и лист бумаги, пролившись дождем затейливо вязаных букв. Темнело.
Последний порыв вечернего ветра сдернул с вереска уже высохший серый плащ и бросил его под ноги коню. Лютня замолчала на едва слышной ноте, а потом протестующе грохнула. Полуэльф огляделся в последних проблесках этого дождливого верескового дня. Около мили отделяло его от ближайшего удобного для ночевки места - хилой рощицы в распадке. Седло было упаковано и быстро закинуто на коня, удерживаясь на крайней дырочке подпруги. Лютня легла спать в свой темно-зеленый, но правда уже сильно выгоревший, чехол, и осела на луке седла. Полуэльф положил свой огромный меч на плечо и пошел к роще. Конь смирно шел следом, видимо решив, что хватит бегать и пора спать.
Роща оказалась почти такой, какой виделась в исчезающем свете. Расседланный и стреноженный конь остался на опушке, а полуэльф пробежал по роще из конца в конец. Тепловое зрение позволило ему не искупаться случайно задетой веткой дерева с едва распустившимися листиками, и усыпанной вместо них черными каплями дождя. Роща была пуста, даже заяц, вертевший во сне ушами в неглубокой летней норе под кустом, не шуганулся. Скинув верхний сырой слой с кучи валежника на опушке, полуэльф удовлетворенно хмыкнул сухим дровам, как будто специально для него здесь приготовленным, и треску кустов под ошалевшими лапами улепетывающего зайца. Кремень и огниво в поясном кошеле отсырели, и не хотели искрить. В темноте, наощупь, из седельной сумки полуэльф вынул кожаный кисет завязанный смоленой ниткой, и достал сухой кремень. Костер, над которым дымится котелок, трубка прикуренная от уголька, и надежда на то, что во фляге булькает не дождевая вода - вот то, что спасает и зимней ночью в горах, и перед битвой, когда не знаешь - тебе придется хоронить друга, ему тебя, или волки да вороны растащат кости по своим логовам...
