Сад вырос сверкающим шаром в руках Биллиаса. Стоящие поблизости волшебники с восхищением заглядывали ему через плечо и рассматривали сферу двух футов в диаметре, внутри которой виднелся изящный, покрытый цветами пейзаж. Позади раскинулось озеро, воссозданное со всеми подробностями, вплоть до легчайшей зыби, а за прекрасным леском поднимались пурпурные горы. Крошечные, размером с пчелу, птицы перелетали от дерева к дереву, а два пасущихся оленя, не крупнее мыши, подняли головы и уставились на Койна.
Который с критической ухмылкой произнес:
– Неплохо. А ну, дай сюда. Он взял неосязаемую сферу из рук волшебника и поднял в воздух.
– Почему бы не сделать ее побольше? – поинтересовался он.
Биллиас промокнул лоб обшитым кружевами платком.
– Ну, – слабо отозвался он, настолько пораженный тоном Койна, что у него просто не осталось сил возмутиться, – с тех времен эффективность заклинания слегка…
Койн постоял, склонив голову набок и будто к чему-то прислушиваясь, а затем прошептал несколько слов и погладил поверхность сферы.
Сфера раздалась вширь. Только что она была игрушкой в руках мальчика, а в следующий миг…
…Волшебники оказались на прохладной траве тенистого луга, мягко сбегающего к озеру. С гор дул легкий ветерок; он нес с собой запахи тимьяна и сена. Небо было темно-синим, а прямо над головой отливало пурпуром.
Со своего пастбища под деревьями за нежданными гостями с подозрением следили олени. Лузган потрясенно опустил глаза. Его шнурки клевал павлин.
– … – начал он и остановился. Койн все еще держал в руках сферу, сферу, созданную из воздуха. Внутри нее виднелся искаженный, словно сквозь лупу или донышко бутылки, Главный зал Незримого Университета.
Мальчик оглянулся на деревья, задумчиво сощурился на далекие, покрытые снежными шапками горы и кивнул изумленным волшебникам:
– Неплохо. Я хотел бы побывать здесь снова.
Он сделал руками замысловатый пасс, который необъяснимым образом словно вывернул их наизнанку.
Волшебники опять очутились в Главном зале, и мальчик держал на ладони уменьшившийся в размерах Сад. В наступившей тяжелой, потрясенной тишине он вложил сферу обратно в руки Биллиаса и сказал:
– Это было довольно интересно. А теперь я покажу вам свое волшебство.
Он поднял руки, в упор посмотрел на Биллиаса, и тот исчез.
Как это обычно бывает в подобных ситуациях, в зале началось столпотворение. В его центре стоял совершенно невозмутимый Койн, вокруг которого расползалось облако маслянистого дыма. Лузган, не обращая внимания на воцарившийся хаос, медленно нагнулся и с величайшей осторожностью поднял с пола павлинье перо. Задумчиво проведя им взад-вперед по губам, он перевел взгляд с двери на мальчика, затем – на пустующее кресло аркканцлера. Его тонкие губы сжались, и он улыбнулся.
Час спустя, когда в чистом небе над городом загремел гром, когда Ринсвинд начал тихонько напевать, совершенно забыв про тараканов, а одинокий матрас все еще бродил по улицам, Лузган закрыл дверь кабинета аркканцлера и повернулся к своим собратьям по магическому ремеслу.
Их было шестеро, и они были крайне обеспокоены.
Настолько обеспокоены, как заметил Лузган, что даже слушались его, простого волшебника пятого уровня.
– Он пошел спать, – сообщил Лузган. – Прихватив стакан горячего молока.
– Молока? – переспросил один из волшебников, и в его усталом голосе прозвучал ужас.
– Он слишком молод для алкогольных напитков, – пояснил казначей.
– Ах да. Как глупо с моей стороны.
– Вы видели, что он сделал с дверью? – спросил сидящий напротив волшебник с темными кругами вокруг глаз. – Я знаю, что он сотворил с Биллиасом!
– А что он с ним сотворил?
– Даже знать этого не желаю!
– Братья, братья, – успокаивающе проговорил Лузган.
«Слишком много обедов, – поглядев на их обеспокоенные лица, подумал казначей. – Слишком много послеполуденных часов потрачено на ожидание слуг с чаем. Слишком много времени проведено в душных комнатах за чтением старых книг, написанных давно умершими людьми. Слишком много золотой парчи и смехотворных церемоний. Слишком много жира. Университет созрел, и его достаточно один раз как следует толкнуть…
Или как следует потянуть…»
– Не знаю, действительно ли мы столкнулись здесь, гм, с проблемой, – сказал он.
Мрачнодум Дермент из Мудрецов Неведомой Тени ударил по столу кулаком.
– Черт побери, приятель! – рявкнул он. – Какой-то ребенок забредает сюда из синей дали, расправляется с двумя искуснейшими волшебниками Университета, усаживается в кресло аркканцлера, и ты не можешь определить, столкнулись мы с проблемой или нет? Этот мальчишка – волшебник от природы! Судя по тому, что мы видели сегодня, ни один волшебник на Диске не сможет победить его!
– А почему мы должны его побеждать? – рассудительным тоном спросил Лузган.
– Потому что он более могуществен, чем мы!
– И?
Голос Лузгана был способен превратить лист стекла во вспаханное поле. Мед по сравнению с ним походил на гравий.
– Совершенно очевидно, что… Мрачнодум заколебался. Лузган подбодрил его улыбкой.
– Кхе-кхе.
Это подал голос Мармарик Кардинг, глава Очковтирателей. Он сложил пальцы домиком и проницательно посмотрел поверх них на Лузгана. Казначей испытывал к нему активную неприязнь. У него были сильные сомнения насчет ума этого человека. Лузган подозревал, что этот ум может быть очень острым и что за исчерченным прожилками сосудов лбом скрывается мозг, битком набитый до блеска отполированными маленькими колесиками, которые крутятся как сумасшедшие.
– Он вроде бы не проявляет чрезмерного желания пустить эту силу в ход, – заметил Кардинг.
– А как насчет Биллиаса и Виррида?
– Ребяческая обида, – отмахнулся Кардинг.
Остальные волшебники переводили взгляд с него на казначея. Им было ясно, что здесь что-то происходит, но они никак не могли уловить что именно. Причина, по которой волшебники не правят Диском, довольно проста. Дайте двум волшебникам кусок веревки, и они немедленно начнут тянуть его в разные стороны. Что-то в генах или воспитании заставляет их относиться к взаимному сотрудничеству весьма скептически – по сравнению с ними старый слон с неизлечимой зубной болью может показаться трудолюбивым муравьем.
Лузган развел руками.
– Братья, – повторил он, – неужели вы не видите, что происходит? Перед вами талантливый юноша, выросший в уединении, гм, где-нибудь в невежественной сельской местности. Подчиняясь древнему зову магии, который бурлит в его крови, он проделал долгий путь через горы и долины, пережил, боги знают какие, опасности и наконец достиг цели своего путешествия, одинокий и напуганный, стремящийся только к тому, чтобы мы, его наставники, своим уравновешивающим влиянием сформировали и направили его талант. Кто мы такие, чтобы гнать его, гм, в зимнюю пургу, отшатнувшись от…
Громко высморкавшись, Мрачнодум прервал разглагольствования казначея.
– Сейчас не зима, – категорично заявил один из волшебников, – и ночь довольно теплая.
– В предательски изменчивую весеннюю ночь, – парировал Лузган, – и воистину проклят будет тот человек, кто, гм, в такое время не протянет руку…
– Уже почти лето.
Кардинг задумчиво почесал нос.
– У мальчишки был посох, – заметил он. – Откуда он взял эту палку? Ты не спрашивал?
– Нет, – ответил Лузган, все еще тихо ненавидя назойливого знатока календаря.
Кардинг с многозначительным видом – во всяком случае, так показалось Лузгану, – принялся рассматривать свои ногти.
– Ну, какой бы эта проблема ни была, – проговорил он демонстративно скучающим (по мнению Лузгана) голосом, – до завтра она подождет, не развалится.
– Да он же стер Биллиаса с лица Диска! – воскликнул Мрачнодум. – А в комнате Виррида, говорят, не осталось ничего, кроме сажи!
– Может быть, они первые начали, – не растерялся Кардинг. – Не сомневаюсь, что уж ты-то, мой дорогой собрат, не позволишь какому-то юнцу победить себя в делах Искусства.
Мрачнодум заколебался.
– Ну, э-э, – протянул он, – нет. Разумеется, нет, – он взглянул на невинно улыбающегося Кардинга и громко кашлянул. – Конечно же, нет, естественно. Биллиас повел себя очень глупо. Однако разумная осторожность, несомненно… – Тогда давайте, – добродушно предложил Кардинг, – будем осторожными утром. Братья, отложим это совещание. Мальчик спит и в этом, по крайней мере, являет нам пример. Утром все будет выглядеть не так мрачно, вот увидите.
– Мне известны случаи, когда этого не происходило, – хмуро заявил Мрачнодум, который никогда не доверял Молодости.
Он считал, что она еще ни разу ничем хорошим не закончилась.
Старшие волшебники один за другим покинули кабинет и вернулись в Главный зал, где обед, после девятой перемены блюд, был в самом разгаре. Чтобы отбить у волшебников аппетит, требуется нечто большее, чем немного магии и человек, которого у них на глазах превратили в дым.
