— Отставить лирику, Змей, — рыкнул уже еле сдерживающий раздражение Влад. — Мы тут не сельским хозяйством занимаемся, если ты забыл, а дочь твою спасаем.
— Я не настолько выжил из ума, чтобы забыть о родной кровинушке, — пафосно заявила деловая средняя голова и для убедительности полыхнула пламенем. — Если я пьян, то исключительно для пользы дела.
— Может, было достаточно всего лишь притвориться? — Полоз уже был не рад, что согласился на столь сомнительную авантюру.
— Э, нет! — Царь Долины назидательно поднял к небу когтистый палец. — Тот, у кого рыльце в пушку, любой обман за версту чует. А наш верховный гаденыш этим пушком зарос по самое некуда, поэтому его ничто не убедит, кроме натурального образа. Да и мне легче справиться будет, чего уж греха таить. — Змей при этом тяжко вздохнул, выражая тем самым всю свою отцовскую скорбь. — Пошли, что ли, и так уже задержались. — Он расправил широкие кожистые крылья, помахал ими вхолостую для разминки и грузно поднялся в воздух. — Точнее, полетели. Ох и повеселюсь же я сейчас! А то дома и разрушить ничего толком не удается — жалко, из своего же кармана все восстанавливать приходится, а тут гуляй — не хочу!
Полоз хмурым взглядом провожал удаляющегося тестя. Как раз за ближайшим холмом, куда неровным лётом направился Змей Горыныч, и скрывался главный храм темных эльфов, основная резиденция Верховного Жреца Мурвинальха. Это было темное мрачное здание, построенное неизвестно когда и неизвестно кем, но без должной фантазии и при полном отсутствии вкуса. Эльфийское чувство прекрасного, так громко воспеваемое как самими пресветлыми, так и остальными расами, казалось, в момент возведения этого архитектурного урода изменило им с какими-то своими мстительными целями. В таком каменном монстре только разрушительные гадости с каверзами замышлять и остается, созидательные мысли оттуда бегут без оглядки. И бедная маленькая Салли, его Салли сейчас именно там, наедине с этим моральным темным эльфийским чудовищем, лелеющим свои грандиозные по масштабам, но совершенно нелепые по определению мечты. И только от них троих, Полоза, Влада и Змея, зависит жизнь единственной и неповторимой Саламандры. Хранитель Золота нежно улыбнулся, сам удивляясь внезапно нахлынувшей нежности при одном воспоминании о недавно ненавистной и раздражающей одним фактом своего существования жене. Он очень надеялся, что еще не поздно и у них хватит времени и сил справиться с многочисленными прихвостнями безумного жреца и вытащить ту, ради которой Полоз (теперь он точно это знал) готов был сровнять с землей упирающееся темными шпилями в небо монументальное сооружение. Если же они все-таки по каким-то причинам опоздали и спасать окажется уже некого… А вот об этом лучше всего не думать вообще!
Мы сидели с милой рядом.
Толковали горячо.
Она выбила мне зубы,
Я ей вывихнул плечо.
Влад с Полозом недоуменно переглянулись, услышав вдруг совершенно не к месту раздавшийся из-за холма пьяный фольклор в три глотки, мало того что далекий от совершенства, так еще и полностью нарушающий всю изначальную конспирацию.
— Не думаю, что подобным способом мы добьемся быстрейшего проникновения во вражескую крепость, — досадливо поморщился владыка.
Ешь, лошадушка, соломку,
Не надейся на сенцо.
Бери, милая, платочек,
Не надейся на кольцо.
— Отец, не лучше ли было напоить этого пьянчугу поосновательней и оставить дрыхнуть под ближайшим кустом? Боюсь, наломает он дров с такой-то стратегией.
— Теперь уже поздно что-либо менять, — махнул рукой Влад. — Ждем еще немного, и вперед.
— Может, лучше сейчас?
— Нет. Выждем, как и договаривались.
— Но, отец…
— Пусть прислуга и воины всецело отвлекутся на этого ненормального, не каждый же день у них сам Змей Горыныч в своей трехглавой ипостаси главную цитадель штурмует. Ведь он не так безобиден и глуп, как может показаться на первый взгляд. Думаю, в максимально короткие сроки темноэльфийской громаде основательный переполох будет обеспечен.
— И тогда у нас появится больше шансов попасть внутрь незамеченными, — нехотя соглашаясь с разумными доводами отца, кивнул Полоз.
— Вот именно. Ждем условного сигнала и только тогда выступаем.
Молодой и горячий Хранитель Золота скептически хмыкнул. Выступаем… Не слишком ли громко звучит это слово для армии, состоящей всего-то из двух, пусть и не самых последних, воинов? Только сейчас они не в открытом бою, и война не с благородным и великодушным противником, а с хитрым и опасным самодуром, играющим по одному ему известным правилам, не гнушающимся предательством и подлым ударом в спину. Стоит ли проявлять по отношению к такому благородство и высокие моральные качества? Вряд ли. Все равно не оценит и, смеясь, втопчет в грязь, а еще подло сыграет на них и выйдет победителем исключительно благодаря своей низости. Нет, тут нужно стать таким же, как он, отринуть от себя все чистые помыслы, задвинуть поглубже праведное негодование и забыть на время о честности. Что же, Полоз готов к этому. Только не надо скидывать со счетов, что сегодняшний враг достаточно силен и коварен, он умело пользуется магией высшего порядка и наверняка имеет какой-то особенно вероломный камень за пазухой. Выиграть у него будет не так-то просто, а шанс на победу только один-единственный, упустить его — равнозначно полному и безоговорочному поражению. И смерти Салли…
— Я вот все хотел спросить тебя, сын… — как-то не слишком уверенно начал Влад, отвлекая молодого наследника от его нелегких размышлений. Владыку тоже тяготило их временное бездействие и вынужденное ожидание. К тому же более подходящего случая удовлетворить свое отцовское любопытство ему может больше и не представиться.
— О чем? Спрашивай, — рассеянно отозвался Полоз, тем не менее не спуская нетерпеливого взора с вершины холма. Ожидание трех огненных всполохов, должных означать начало спасательной операции, становилось поистине невыносимым. Отсюда, из маленькой рощицы, скрывающей двух царственных разведчиков, не был виден главный храм Темных, где сейчас наверняка что-то происходило, и от этого на душе становилось еще тревожнее.
— Какая же все-таки Саламандра в человеческом облике?
Полоз сдержанно улыбнулся, вспомнив их последний излишне эмоциональный разговор перед самым похищением, которое Хранитель Золота бессовестно проворонил. Вкус мягких, нежных и… ставших вдруг такими желанными губ.
— Мелкая, вредная и язвительная, с короткими волосами, хитрющими глазами и острым языком. Совершенно не в моем вкусе, — как можно равнодушнее и короче попытался ответить Полоз. Но Влад, внимательно наблюдавший за сыном, прекрасно видел, как напряглись бледные высокие скулы, как сжались в тонкую линию упрямые губы, как дрогнули, словно не желая выпускать наружу душевную боль, ресницы, а ладони, до этого относительно спокойно лежавшие на ветке ближайшего дерева, сжались в кулаки. Понятно, все-таки эта вредная девчонка сумела добраться до его сердца… И нашла более верный путь, далекий от желудка.
— И что ты собираешься делать с этим дальше? — не сумел удержаться от очередного вопроса владыка.
Полоз неопределенно пожал плечами. Он не знал.
Но тут начинающее еле заметно темнеть в преддверии сумерек небо разрезали три огненных всполоха. Вот он, условный сигнал, наконец-то! Оба мужчины, не сговариваясь, мгновенно сменили ипостась, и две сверкающие в лучах закатного солнца змеи быстро заскользили, прячась за камнями и высокой травой, к злополучному чертогу темных эльфов.
Мрачный храм Темных оказался неприятным и угрюмым не только снаружи, но и изнутри. Исполинские размеры этого гротескного строения поражали даже самое богатое воображение. Замок представлял собой практически город-крепость в миниатюре: неприступный, пугающий, монолитный, отталкивающий. Такое впечатление, что строился он не с возвышенной духовно-религиозной миссией, дабы максимально приблизить стремления страждущих к милости Вершителя, а с вполне приземленной осадно-защитной целью, даже бойницы в толстых стенах проковырять не забыли и зубцы для укрытия лучников понатыкали вблизи главных башен. Все это Полоз отметил краем наметанного на такие вещи глаза, на самом деле все его внимание было направлено на поиск лазейки, через которую можно было бы как можно незаметнее пробраться внутрь. На удивление, таковая нашлась довольно быстро. Маленькая, но вместе с тем очень прочная, прошитая толстыми металлическими пластинами калиточка, скорее всего предназначенная для прислуги (не открывать же для таких незначительных особ ворота!), услужливо распахнула свою створку как раз в ближайшей к крадущимся полозам стене.
