— Ну, и что? — недоуменно нахмурился Волк. — Зачем сифии медузина голова?
— Да как ты не поймешь! — воскликнул Язон. — Это же так просто! Голова Горгоны — мечта любого! С такой вещью ты становишься непобедимым — ведь, говорят, и мертвая голова Горгоны сохраняет все свойства живой, а это значит, что все твои враги превратятся в камень, не успев и глазом моргнуть!
— И это обнадеживает, — кисло поджал губы Волк. — Значит, я принесу эту башку сюда только для того, чтобы одни стеллиандры превращали в камень других… Ну, что ж… Если ты говоришь, что предсказания этих ваших сифий действительно верны, и что без этого мне приятеля моего не сыскать…
— Абсолютно верны!.. — горячо подтвердил Язон.
— Тогда подскажи мне, пожалуйста, где мне эту Медузу найти, — подытожил Серый, погладив нежно рукоять нового меча.
— Не знаю, — коротко ответил тот.
— А кто знает? — терпеливо вздохнул Волк.
— Грайи.
— Кто-о?
— Грайи. Горгоньи тетки. Говорят, они живут на самой высокой вершине Северных гор. И туда редко кто добирался. А обратно — еще реже.
«Слишком много „говорят“ во всем этом», — угрюмо подумал Волк, но, опасаясь новой лекции о том, как верны все предсказания, точны все слухи и аккуратны все сплетни, вслух спросил:
— Северные горы — где это?
— На севере, — пояснил Язон, но увидев выражение лица собеседника, поспешил добавить: — Днях в пяти отсюда, если идти пешком. От Северных ворот Ванадия в ту сторону идет дорога, но потом сворачивает. Туда дороги нет.
— Ну, на «нет» и суда нет, — хлопнул по плечу стеллиандра Волк. — Спасибо за совет. Желаю успеха в твоем походе, а мне тоже пора.
— Как, ты уже пошел? А разве мы не посидим в харчевне, не…
— Пропустите, не загораживайте… — выплеснулась из выходных ворот еще одна волна искателей предсказаний.
— Нет. Не обессудь, Язон — тороплюсь я. Раньше сядешь — раньше выйдешь! Счастливо! — и, махнув на прощанье рукой, Серый скрылся за поворотом.
— А как же… — в беспомощном недоумении протянул ему вслед руки юноша. — Я же думал, что мы вместе пойдем…
— Извините, но с вами вместе пойду я, — раздался у него за спиной незнакомый голос.
— Кто ты? — с недоумением оглядел Язон незнакомца с ног до головы.
— Это царевич Ион, — рядом с первым неизвестным появился второй.
«Какие педилы…» — усмехнулся про себя Язон.
— Мне сифия сказала идти с первым встречным, — набычив голову и глядя исподлобья, не терпящим возражения тоном заявил царевич Ион. — Это — мое предсказание, как найти потерянного друга, и я буду за вами ходить, чего бы это мне не стоило.
* * *
Когда вечером Волк дохромал до своего тайника, ковер исчез.
Не веря своим глазам, Серый переворошил все кусты, заглянул под все ветки, камни и чуть ли не под все травинки, потом вышел обратно на дорогу, чтобы проверить, не ошибся ли он местом, хотя и без того знал, что не ошибся, что ветки, набросанные им поверх Масдая, раскиданы во все стороны, и что ковер бесследно пропал.
Бросив на траву мешок с котелком, ложкой, овощами и солью, которыми он по пути затарился во встречных лавках — базар так поздно уже не работал — он устало опустился на землю и стал развязывать злосчастные сандалии, выменянные им, видно, в недобрый час. Под ремешками уже виднелись красные потертости и кровавые пузыри мозолей.
«Зато не жарко,» — слабо попробовал он найти ложку меда в бочке дегтя, но подобное утешение звучало неубедительно даже для него. Или в первую очередь для него.
«Эх, ножки мои ножки, ножки-хорошки, и за что же это вас так… Ведь правду говорят — дурная голова ногам покоя не дает… Сапоги менять голова додумалась, а досталось ногам… Нет в жизни справедливости. А интересно, подорожник у них тут растет? Надо посмотреть. А потом из плаща портянки нарежу. Вот и пригодился такой тонкий — а я еще брать не хотел — а так бы тоже сперли, как и ковер… Раз сперли — значит, скорее всего, горожанин какой-нибудь. Раз ворует — значит бедный. Был бы богатый — прислугу бы послал. Раз бедный — значит продавать понесет. Раз продавать — значит самому богатому, потому, что таких диковин у них тут, видать, не водится — вон, эти двое — Ирак с царем, как там его… неважно… как увидели Масдая — так все изохались. А раз диковина — значит, хорошую цену за него получить можно. Значит, богатею понесет… Ладно, ладно… А подорожника тут у них нет… Очень жалко. Придется так наматывать. А ведь ноги-то у меня не казенные. Ну, перекупщик — берегись. На натертых ногах теперь тебя еще искать сколько… И чем дольше — тем берегись.»
Закончив переобувание, Волк потянулся не глядя за мешком с утварью и замер — пальцы его натолкнулись на гладкое холодное чешуйчатое что-то.
— Ах, ты дармоед! — с несправедливым упреком повернулся он к Меке. — Я тебе доверил, охранять оставил — а ты!.. Опять за бабочками гонялся! Стрекозел!
Химерик (ибо это был именно он) виновато понурил белобрысую голову с подросшими явно за эти несколько дней рожками и попытался поджать хвост.
— Эх, ты… Холера… Химера…
— М-ме…
— Вот тебе и «ме»… — со вздохом поднялся он, подхватив мешок. — Ну, я пошел, к ужину не жди.
Непонятно, почему химерик привязался к Серому с первого взгляда.
Признал ли он в его чумазом лице родителя, вожака или хозяина — оставалось загадкой, но следовал он за ним с того самого утра их первой встречи неотступно, уползая ненадолго погулять, пощипать травку, подрать кору с оливок при приземлении, но быстро возвращаясь и находясь неотступно при персоне в оставшееся время. Перед отлетом он забирался Волку на колени, сворачивался клубком и всем своим видом показывал, что здесь им, великим путешественникам, больше делать нечего.
Вот и сейчас, когда Волк направился обратно к городу по безлюдной пыльной дороге, Мека без раздумья последовал за ним.
— Кыш, — предложил ему Волк. — Халява кончилась. Летать больше не на чем пока. Живи тут в свое удовольствие — чего ты ко мне прицепился-то!
— Ме-а! — упрямо мотнул мордой химерик и, прибавив ходу, обогнал остановившегося Серого на несколько шагов. — М-ме-е-е! — рогатая голова приподнялась на полметра от земли на черном матовым туловище и стала поворачиваться из стороны в сторону, шмыгая бархатистым розовым носиком. Желтый хвост с кисточкой задумчиво подметал дорогу, поднимая облако пыли.
— Ты что — принюхиваешься, что ли? — удивился Волк. — Думаешь, ты собака?
— Ме!
— Понятно. Ну, и как? Получается? Где Масдай? Ищи Масдая, ищи, хороший козелик!.. Масдая ищем!..
Мека втянул в широко распахнувшиеся ноздри новую порцию прохладного вечернего воздуха, потом, не выдыхая, еще и еще…
Раздалось победное «М-ме-е!!!», и химерик стрелой помчался вниз под уклон, по направлению к Ванадию.
— Э-э-эй! Постой! Погоди! Погоди!!! Мека!!! Остановись!!! — Серый припустил за ним, и едва смог догнать. — Ты что — с ума сошел? Ты что — в город собрался в таком виде заявиться? Чтоб тебя или прибили, или украли? Где твои мозги-то козлиные?
— М-ме?..
— Ну, я не знаю, что с тобой делать, но, по-моему, к появлению служебно-розыскных химер эта страна еще не готова. Впрочем, как и всякая другая, сдается мне…
Отрок Сергий почесал в затылке — самое лучшее народное средство для ускорения мыслительных процессов и вывода их на качественно новый уровень. Не подвело оно и на этот раз.
— Ага! Придумал! — поднял он к стремительно синеющему небу палец и потянул завязки у мешка. — Щас мы с тобой всех перехитрим. Полезай-ка сюда! Будешь из засады мне дорогу показывать.
Мека заполз вовнутрь и высунул наружу голову. Вокруг его шеи, так, чтобы было видно только ее шерстистую часть, Волк тихонько обвязал веревку и взял мешок на руки. Идиллическая картина, тысячелетиями заставляющая художников хвататься за кисти, туристов — за фотоаппараты, а родителей — за ремень: мальчик с любимым козленком очень поздним вечером возвращается домой.
— Ме.
— Ого, а ты, кажется, за это время-то потяжелел, приятель! — крякнул Серый, пристраивая ношу поудобнее. — Ну, что — все? Готов? Поехали!
К конечной цели — как оказалось, это была роскошная загородная усадьба, обнесенная мраморной оградой с черными чугунными решетками, с большим домом, садом и двором — они прибыли после нескольких часов блужданий по городу по следам похитителя, когда было уже скорее ближе к рассвету, чем к закату. Но, несмотря на это, судя по устало фальшивящим взвизгам и хрипам каких-то туземных музыкальных инструментов, веселье за забором было в полном разгаре.
В воротах стояли два солдата с большими круглыми щитами и длинными копьями.
— А ты уверен, что это здесь? — шепотом спросил у Меки Волк, нырнув в кусты на всякий случай.
— Ме, — так же шепотом ответил химерик.
