Я страдал от одиночества в этом дико жестоком мире. Пронюхай Ломбар о славе и грядущем успехе Хеллера, мне несдобровать! Разумеется, была тут и положительная сторона: если это дойдет до Тарса Роука, Великий Совет так обрадуется, что вовсе забудет о предусмотренном на крайний случай вторжении, и меня не прикончат вместе со всеми остальными землянами. Так что все зависело от того, с какой стороны на это дело посмотришь.
Но тут случилось нечто такое, что совсем сбило меня с толку.
Хеллер находился на треке в Сприпорте. Карбюратор на своем «кадиллаке» он еще не установил и все еще пользовался бензином, правда, высококачественным. Трек усиленно охранялся, и через ворота никто не мог проникнуть, даже репортеры, за исключением, конечно, субботних вечеров, когда устраивались гонки.
Поэтому понятен мой интерес, когда я заметил человека, направлявшегося к РЗП номер тринадцать, — ведь обычно там было безлюдно. Это был толстяк, одетый довольно небрежно и с сигарой в пожелтевших от никотина зубах.
На треке Хеллер носил совершенно закрытый шлем с козырьком из темного пластика — возможно, маскировался. Впрочем, это можно было понять: сделав несколько кругов по треку, он то и дело вылезал и проверял свои шины.
— Вы Уистер? — осведомился незнакомец. Ответа он не получил, но протянул пухлую ладонь для рукопожатия. — Я Стэмпи. Владелец этого стадиона.
— Приятно познакомиться, — сказал Хеллер, пожимая ему руку.
— Я пришел сообщить вам, что трек закрыт. Сезон прошел. Зрелищные предприятия переезжают на юг.
— Жаль, — сказал Хеллер. — Я надеялся провести на нем испытания на долговечность. На усталость — так, кажется, у вас это называется. Просто ради собственного любопытства.
— Ах, Боже мой, вы меня неправильно поняли, Уистер! Для вас он не закрывается. Но я не об этом. Мне недавно звонил президент ассоциации. Ему кто-то подал идею провести еще одни гонки. А вы что-нибудь планировали?
— Я планировал запереть и опечатать мой капот и провести в пробеге сотню часов без остановки на дозаправку. Просто гонять и гонять круг за кругом.
— Ого! Новое горючее!
— Не совсем горючее. Карбюратор.
— Карбюратор, горючее — какая разница? Соревнования на выносливость, так что ли? Что ж, Уистер, вы здорово взбаламутили всю прессу, и президент ассоциации сказал, что, если вы согласны, мы могли бы устроить настоящий спортивный праздник — с билетами, освещением по телевидению, ну, вы знаете. Могли бы заработать на этом миллион баксов. Сети вещания обеспечат нам хороший кассовый сбор. Могли бы состряпать хорошенький приз для вас — скажем, четверть миллиона, а? Если вы побьете все рекорды.
— Да что тут особенно увлекательного? Машина гоняет круг за кругом — и все дела.
— О, к вам присоединятся и другие производители или владельцы машин. Кое-кого пригласим поучаствовать. Получится нечто вроде состязания. Беспокоит только вот что: через пару недель этот трек покроется льдом. А я замечаю, что вас беспокоят ваши шины.
— Ну, если меня не дисквалифицируют за остановку и смену шин, лед — не такая уж серьезная проблема. Нужно будет проявлять осторожность, только и всего.
— Значит, лед вас вовсе не беспокоит?
— Не особенно. Ненамного больше, чем сырость.
— Тогда порядок. Я позвоню ему, и мы организуем что-то вроде внесезонных специальных соревнований. Выиграете — кубок и четверть миллиона ваши. По рукам?
Они обменялись рукопожатием.
По мне же прокатилась волна облегчения. Этот карбюратор! Я как раз вспомнил. Поломка будет подстроена! Через семь часов он выйдет из строя! Хеллер проиграет!
Я подскочил от радости. Ну и голова этот Ломбар! Ну и голова! Все предвидел с самого начала! Я кинулся к телефону. Пятнадцать минут он был занят, но наконец я дозвонился до Мэдисона.
— Он согласился участвовать в автогонках! — прокричал я.
— Я знаю, — сказал Мэдисон. — Пришлось повыкручивать кое-кому руки и пригрозить президенту ассоциации, что его трек исключат из объединения зрелищных мероприятий, но все вышло, как и предполагалось. Обычно это срабатывает.
— Но ты не знаешь, в чем состоит хорошая сторона этого дела! Его карбюратор — объект диверсии! Через семь часов работы он сломается! Хеллер обязательно проиграет!
— Так что же? — спросил Мэдисон.
— Он непременно потерпит аварию! Гонки ему ни за что не выиграть!
— Мистер Смит, прошу извинить, что так поспешно должен прервать разговор, но у меня очень срочные дела. Мы убедили губернатора Мичигана стать президентом международных клубов поклонников Вундеркинда, и он сейчас на другом проводе. Но когда у вас для меня появится важная информация, звоните непременно. А сейчас, уж извините, до свидания.
Я сидел, ничего не понимая. Его моя информация совсем не заинтересовала! Если он и впрямь продавал нас, то заинтересовался бы. Если нет, все равно заинтересовался бы. Разобраться в этом было невозможно. Я попытался найти по телевизору кинофильм, а наткнулся на дублера, присутствовавшего в качестве почетного гостя на кукольном шоу для детей. На другом канале дублер, в записи, сравнивался известным психологом с Эйнштейном — он, видите ли, изучил неровности его черепа.
Чувствуя себя раздраженным, я решил спуститься вниз на лифте. Лишь бы только выбраться отсюда. Окружили! Лифтер носил значок «Помощник Вундеркинда».
На прилавке продавца газет стояла большущая кукла, изображающая Вундеркинда!
Все это дело вышло из-под контроля. Я себе совершенно не представлял, что теперь произойдет.
Глава 6
Реклама автогонок началась со слухов, что может случиться. Далее пошли предсказания, что этому могут помешать. Нагнетание интереса к данному вопросу продолжалось до тех пор, пока в шоу по национальному телевидению дублера не спросили в упор, и он застенчиво объявил, что желает участвовать в гонках, чтобы продемонстрировать достоинства своего нового горючего.
Газеты моментально откликнулись на это заявление своими заголовками!
Два дня спустя, когда шумиха отступила на третью страницу, внезапно появились новые кричащие заголовки, привлекшие мое мрачное внимание:
«ВУНДЕРКИНД БРОСАЕТ ВЫЗОВ АВТОГОНЩИКАМ ВСЕГО МИРА
Со всей уверенностью, на которую только способен этот прекрасный американский юноша, средоточие лучших черт нашей молодежи, он заявил: «Я могу побить их!»
Затем этот скромник добавил: «Я лучше любого из этих молодчиков»».
И так без конца, газета за газетой.
На следующий день на радио и телевидении стали появляться спортивные рекламы: автогонки состоятся через две недели на гоночном треке Сприпорта при спонсорстве Американской автомобильной ассоциации и Ассоциации международных автогонок.
Еще через пару дней стала появляться воздушная реклама. В программах пошли интервью с экспертами международного класса по автогонкам. Пресса изобиловала высокоучеными прогнозами.
Двумя днями позже, из-за того, что билеты распродавались недостаточно живо, гонки стали рекламировать как «дерби на уничтожение в сочетании с испытанием на выносливость».
Термин «дерби на уничтожение» был мне незнаком. Однако очень скоро я выяснил, что это такое: машины на треке сталкиваются и таранят друг друга до тех пор, пока не останется лишь одна, способная двигаться собственным ходом.
У меня немного отлегло от сердца. Но когда все дикторы новостей заладили, что это будет настоящее испытание выдержки гонщика, я снова насторожился: с этим у Хеллера было все в порядке.
Реклама гонок продолжалась. Но шла реклама и другого рода. Иллюстрированное издание «Хай» предложило приз в 100 000 долларов тому, кто раскроет загадку нового горючего. Вышла новая компьютерная игра под названием «Вундеркинд», сразу же появившаяся в продаже во всех аптеках-закусочных. Выигравший начинал носить очки. Вундеркинд-дублер скромно отказался от приглашения на завтрак в Белый дом, сказав: «Я слишком занят, чтобы тратить время понапрасну».
Не обращая внимания на весь этот рекламный ураган, Хеллер продолжал работать. Он поставил два бака по обе стороны школьной игрушки — один для кислорода, другой для водорода. Он сделал регулируемые отверстия для подачи газа, рычаг для дозированной подачи горючего. Очевидно, он хотел использовать кусок асфальта. На старом блоке двигателя он поместил манжету, после чего запустил мотор и целый час не давал ему передышки. Работал тот, похоже, прекрасно. Итак, карбюратору, над которым учинено вредительство, осталось работать на час меньше до выхода из строя. Затем Хеллер перенес мотор в «кадиллак», заставив его там работать еще полчаса. Еще на полчаса меньше. Оставалось пять с половиной. Хеллер явно не знал, что имеет дело с неисправным блоком, — это была единственная моя надежда.
