Драгоценности повторили свой ритмический рисунок, на этот раз более долгий. Айвен озадаченно наморщил лоб, встал, подошел к одному из жезлов с помпонами и выдернул его из земли, чтобы рассмотреть. Вещица оказалась не слишком тяжелой, ее поверхность покрывали цветные спирали, точно у леденца. На конце жезла был металлический наконечник. Сняв его, Айвен вгляделся в срез стержня — не однородный, но темный. Стар, хмурясь все сильней, подошла, отобрала у него жезл, резко встряхнула и воткнула обратно.
— Это разметка сцены, не порти ее, — выбранила она его. — Кто-нибудь может пострадать.
Трудно сказать наверняка, но Айвену показалось, что полоски на жезле изменились. Он поплелся обратно к Саймону.
В этот раз музыка была смесью жизнерадостного марша с высоким стоном, точно женщины рыдали, провожая за стены города доблестное ополчение. Гагат изобразил еще одну бравурную серию кувырков. Снова.
Так... что же в Гагате особенного? Не похоже, чтобы он был более мускулист, чем Риш или прочие. Почему такие же сальто не исполняют они?
Айвен произнес вслух, прежде чем успел заткнуть себе рот:
— Гагат — самый тяжелый из них.
Саймон покосился на него, и снова у него на губах заиграла эта тревожащая улыбочка.
Музыка зазвучала еще раз. Риш раздала подвязки с колокольцами, которые Айвен уже видел на ней и Теж, своим сестрам-Драгоценностям. Они начали новый танец, или его фрагмент — похоже, они отрабатывали отдельные движения, а не целую композицию. Теперь музыка была веселой и с иным темпом — частотой?
Гагат сделал свой каскад сальто, и, приземлившись, несколько раз быстро притопнул.
Айвен заморгал и выпалил:
— Сейсморазведка.
Саймон улыбнулся шире:
— Знаешь, Айвен, в Генштабе ты пропадаешь впустую. Я все больше и больше так считаю. Хотя, признаюсь, далеко не с самого начала твоей карьеры, — некая гримаса обозначала воспоминание, о котором Айвен предпочел не спрашивать.
— А я — не считаю. И, что существенно, адмирал Десплен — тоже. У себя в Оперативном Отделе я всем доволен.
— Что ж, это так. А твоя мать довольна, что ты в столице и, — он снова поджал губы, — в относительной безопасности.
— Генштаб уже много лет никто не пытался взорвать. Террористы первым делом нацеливаются на вас, СБшников.
— Вот для чего еще СБ служит обществу: прикрывает своей грудью штабистов. Невоспетый подвиг. И где от вас хоть слово благодарности?
«Да понятия не имею!». Когда его коллеги читали СБшные доклады, то их комментарии в основном начинались с ругательств, но, возможно, просто в силу привычки.
— А что, кто-то недавно нацеливался бомбить Генштаб? Или вообще когда-то? С тех пор, как нам построили новое здание, потому что прежнее сравняли с землей во время мятежа Фордариана.
Саймон нахохлился под шинелью.
— Я сейчас не припоминаю деталей. А иногда — и самой сути.
Некоторое время назад Айвен заподозрил, что "не помню " — универсальный ответ Саймона на любой вопрос, когда он не желает отвечать. Почти всегда это признание обескураживало спрашивающего, и тот отступался.
Вот только Айвен понемногу успел привыкнуть к Иллиану, на некий странный семейный манер. Узнал все эти мелкие хитрости с выражением лица, интонацией, стараниями припомнить, с помощью которых он ограждал свое достоинство. Достоинство, от которого почти ничего не осталось в дни кризиса с чипом — Айвен был тому в некотором роде свидетелем и сейчас предпочитал не вспоминать. И все же — супершпион был еще и скользким, изворотливым суперхорьком. Как много Саймон ни забыл, Айвен не верил, что он забыл все.
Он не отвлекся на этот поворот разговора и вернулся к прежней теме:
— Картографирование. Подземное картографирование. Какого черта, Саймон? Я думал, СБ нанесло на карту во всех деталях каждый кубический сантиметр под Форбарр-Султаной. Особенно вокруг этого места.
«Под землей, вот гадость!»
— Так все думают, не один ты. Разумеется, я это сделал, — Саймон поскреб затылок. — Хотя большинство народу не понимает, как невероятно сложно и плохо документировано то, то лежит под Старым Городом. Старые стоки. Заброшенные служебные туннели. Грузовые люки. Фундаменты, на которых надстроены новые здания. Пара давних и провальных попыток построить в столице транспортную систему — до того, как шарокары появились хотя бы в проекте. Русла рек, забранные в трубы, и водоотвод. Убежища и тайные выходы, построенные на случай опасности во всяких старых форских особняках, плюс такие же, но попроще, из трактиров для простолюдинов. И крысиный лабиринт прочих тайных проходов, в основном — периода оккупации, но кое-что осталось со времен других войн. Несколько столетий позабытых секретов, там, под землей, умерших вместе со своими обладателями.
Айвен снова смерил взглядом шесть ассиметричных этажей и несколько уровней подвалов воплощенной паранойи по ту сторону улицы.
— А почему они не ловят никаких сигналов?
— А ты как думаешь?
— Ну, не знаю... — Он подумал про тот странный стержень для разметки сцены, что недавно держал в руке. — Здесь только пассивные аналоговые сборщики данных, и электроники в них нет. Так?
— Я так понимаю, что эта разноцветная основа — биологическая база, реагирующая на вибрации. Своего рода танцующие микробы.
Айвен нервно вытер руку об штаны.
— А-а. Значит, и ты в этом участвуешь? — чем бы "это"ни было.
— Это не совсем точно.
— А что точно?
— Что мое участие ограничено настоящим моментом, и только.
— Саймон! — Айвену с трудом удалось произнести это имя негромким повелительным голосом, а не позорно проскулить. Но труды пропали впустую: Саймон только чуть приподнял брови, словно услышал мысленный скулеж на своей телепатической волне и... "стоп, парень, не думай об этом".
— Нет ничего незаконного или даже безнравственного в поисках. Я точно помню, что как-то видел прямо в этом парке пожилых джентльменов с металлодетекторами, искавших тут старые монеты и всякое такое. То ли хобби для пенсионеров, то ли подспорье в безденежье, я никогда точно не знал.
— Наверняка твои охранники их прогоняли.
— Не всегда. В конце концов, они ведь могли отыскать что-нибудь интересное.
— А Арква нашли что-то интересное?
— Разумеется, мы еще не знаем. И не узнаем, пока Шив с Юдин не проведут анализ своих замеров.
— А что ты тогда сделаешь?
— Блок-схемы, Айвен. Кажется, я не раз слышал, как ты за обедом у миледи твоей матери рассказывал о своих нежных чувствах к блок-схемам. Вот это — лишь первая развилка на дереве решений, но не последняя.
Какие бы чувства Айвен ни испытывал сейчас, "нежными" их назвать было нельзя.
Был уже полдень, и солнце поднялось высоко, хотя и не стояло над самой головой — зима все-таки. От ворот СБ к скверу шагала целая толпа болтающих между собой мужчин, бледных от долгого сидения в офисе. Там были и офицеры, и унтеры. Захватив с собою контейнеры с обедом и разные напитки, они отработанным маневром рассыпались по скамейкам, причем кое-кому из унтеров пришлось сидеть на раскатанной на земле подстилке. Все СБшники с подозрением вытаращились на Драгоценностей, а кое-кто — и на двух мужчин в штатском на крайней скамейке. Особенно нехорошо глядела та компания, которых они двое согнали с привычного места — до тех пор, пока старшие коллеги им не объяснили. После этого они продолжали просто… таращиться.
Теж улыбнулась Саймону и Айвену — почти в первый раз с тех пор, как Айвен присел на скамейку, жена вообще заметила его присутствие! — и они с Драгоценностями ненадолго сбились в тесный кружок. Стар со скучающим видом держалась в стороне; она собрала все маркеры в охапку и, похоже, была готова грузиться.
Группа Драгоценностей рассыпалась в разные стороны и заняла позиции по кругу, квадрату или лучам воображаемой четырехлучевой звезды. Наклонившись, Теж снова включила музыку, на этот раз более громкую, чем прежде: это была традиционная барраярская мазурка, только с более энергичным ритмом и добавленными пассажами. Драгоценности начали свой танец, высоко подпрыгивая и делая махи ногами — очень похоже, хоть и не буквально, на традиционные барраярские мужские пляски. Это оказался самый спортивный из сегодняшних танцев. Даже Оникс, который обычно сам подкидывал партнерш, был в свою очередь подброшен ими в воздух, хотя для этого потребовались совместные усилия двух его сестер — и эффектно, с кувырком, приземлился. По всему скверу СБшники отложили еду и вытаращились на них. Теж смотрела, словно завороженная удовольствием.
Когда танец завершился кружением и выкриком, все четверо Драгоценностей тяжело дышали и вспотели, несмотря на холод. СБшники, рассевшиеся вокруг этой импровизированной сцены, неожиданно рассыпались в аплодисментах. Драгоценности, улыбаясь, поклонились в ответ, в каждом из четырех направлений по очереди, но особенно глубокий поклон пришелся в ту сторону, где сидели Саймон с Айвеном.
