Ученик гнома получил чувствительный подзатыльник и съежился от страха, а его желудок сжался в тугой комок.
— Дядько Дроблин, не гневайся. Я снова хотел поглядеть на этих животин. Очень уж они мне…
— Молчать! — рявкнул наставник.
Но видя, что его ученик вусмерть перепуган, старый гном сжалился над мальчишкой.
— Ладно, прощаю на первый раз. — проворчал он — Зря ты сюда приперся. Вчера был завершающий день — их обучение закончилось — теперь за них возьмутся маги, наделят их своими колдовскими силами и будут они непобедимы в бою, да не устоит перед ними ни зверь, ни человек, ни гоблин, ни эльф. Не возьмет их в бою ни копье, ни секира, ни стрела каленая — глаза старика затуманились, видимо он вспомнил свое героическое прошлое.
— Пошли, навестим их в последний раз, коли хочешь, далее ни кого, кроме особо доверенных лиц сюда не допустят.
Старый и молодой гномы медленно продвигались по направлению к стойлам мамонтов. Старик тяжело ступал ногами, обутыми в грубые сапоги, подбитыми звонкими подковками — груз лет тяжело давил на его плечи. Молодой же летел словно невесомая птаха, подгоняемый силой молодости и любопытством.
Возле стойл наблюдалось необычайное оживление. Куча народа копошилась вокруг могучих волосатых животных.
Сегодня боевых мамонтов почему-то с самого утра не кормили. Рабы с трудом волочили по песку длинные и толстые — с бедро взрослого мужчины — стальные цепи. На тачках, прямо к стойлам, подкатили передвижные наковальни, в печах которых разводили жаркий огонь. Повсюду слышался звонкий перестук кузнечных молотов.
Толстые, словно бревна, ноги мамонтов опутывали стальными цепями и крепко накрепко клепали их раскаленными до красна штифтами, сковывая и абсолютно лишая подвижности. Дрессированные, обученные полному послушанию, животные дрожали всем телом, с опаской косясь на своих мучителей.
Концы цепей, опутавшие передние ноги, приковывали к крепким металлическим тумбам, глубоко уходящим в пол пещеры. Задние — крепили к мощной штанге, проходящей по стене, с задней стороны мамонтовых стойл.
Фалин бестолково мотался между занятыми работой гномами, то и дело спотыкаясь о протянутые тут и там цепи.
— Ну ты, щенок, не путайся под ногами — буркнул какой-то угрюмый гном с тяжелым кузнечным молотом в волосатой руке.
Фалин с извинениями ретировался. Отойдя подальше, он с некоторого расстояния, продолжил наблюдать за их работой.
До полудня все приготовления были закончены. Мамонты, лишенные подвижности, могли лишь качать косматыми головами, да изредка оглашать пещеру тревожными, трубными возгласами. Тяжело переступая с ноги на ногу, они наполняли своды пещеры непереставаемым металлическим лязгом и звоном цепей.
Фалин вдруг увидел, как тумбы, к которым были прикованы передние ноги животных, с громким скрежетом, стали проворачиваться, наматывая на себя стальные звенья. Подняв тучу мусора, цепи туго натянулись.
Многотонные животные тяжело падали на колени, ощутимо сотрясая каменный пол. Их толстые бока заходили ходуном от частого и неровного дыхания. Каменные своды наполнилась их горестными стонами.
Словно великомучеников на крестах, мамонтов распяли, уложив на гранитный пол пещеры. Всюду сновали толпы людей, обкладывая их колючими ветками.
Крепкий, смоляной дух, исходящий от свежей хвои, забил все другие запахи — у Фалина появилось ощущение, будто он находится в густом еловом лесу. Горы лапника окружали огромных животных, окутывая и покрывая их с головой. К концу дня многочисленные рабы с головой накрыли мамонтов еловым саваном. Лишь изредка холмы колючих веток беспокойно вздымались, когда тот или иной мамонт пытался подняться и освободиться от тяжелого гнета.
Круглые сутки в огромной пещере стоял таинственный полумрак, там не возможно было определить — день сейчас или ночь — но по тому, как заурчало у него в животе, Фалин догадался, что время неотвратимо подбирается к вечеру. Его наставник, паче чаяния, милостиво разрешил ему остаться.
— Ладно, дозволяю тебе посидеть здесь, пострел, только смотри, как гнать станут, не перечь, сразу беги домой — сказал Дроблин — а я уж пойду, меня кое-кто ждет сегодня в гости.
Старый гном осклабился довольной, масляной улыбкой и поплелся к выходу.
— Спасибо, дядька Дроблин — кричал ему вслед Фалин — уж я то не подведу. Как только скажут, так домой побегу.
Фалин нашел себе уютное местечко, где на него ни кто не обращал внимания, и где он ни кому не мешал. В стене пещеры образовалась небольшая естественная ниша, немного возвышавшаяся над каменным полом. Оттуда ему все было отлично видно. Фалин постелил под широкий зад шерстяную жилетку и подобрал под себя коротенькие ножки. Боясь даже пошевелиться, он заворожено наблюдал за загадочными действиями людей и гномов.
На эту службу он попал по протекции своего дядьки. За свой коротенький жизненный путь, ни чего интереснее забоев, где добывали железную руду, да драгоценные камни, он не видел. Целым событием для него было выбраться к своей бабке по отцу — на свиные фермы — где он целыми днями, с восторгом гонял хворостиной волосатых хряков.
А все что происходило сейчас, было волшебно, и оттого — интересней вдвойне.
Однако, ближайшие часа три, более ни чего любопытного не наблюдалось. Фалин решил ненадолго прилечь, да ненароком и заснул.
Его разбудили резкие выкрики и щелчки бичей. Фалин приоткрыл глаза и, боясь, что выгонят, медленно приподнял голову.
Надсмотрщики — гномы — вели невольников к выходу, подгоняя их бичами. Пространство полигона быстро очищали от лишних свидетелей.
Фалин затаился в своем убежище. Он накрыл голову и спину своей жилеткой и решил до последнего не двигаться с места — авось не заметят. Жилетка по цвету весьма походила на гранит пещеры и, в неверном свете масляных люстр, полностью с ним сливалась. На время он решил стать невидимкой.
Гномы обходили пространство пещеры, заглядывая во все щели и закоулки. Один из них — грозный с виду силач в черном плаще — прошел совсем рядом. Фалин слышал его тяжелое дыхание и скрип песка под его ногами, но взгляд надсмотрщика лишь мимолетно скользнул по жилетке. Затем шаги стали удаляться — видимо надсмотрщик принял его за один из валунов, каких в этой пещере были сотни.
Фалин все это время не дышал, боясь себя обнаружить. Когда страшный гном ушел, он целую минуту восстанавливал сбившееся дыхание.
И тут началось самое интересное. В пещеру стали заводить нагруженные чем-то телеги. Фалин насчитал десяток повозок — по одной на каждый коротенький палец его мозолистых рук — их подтянули к стойлам и поставили в ряд.
Удивительно, но правили лошадьми и сопровождали телеги — люди. Одеты они были вполне прилично, и на невольников не походили вовсе.
Среди людей особенно выделялась одна пятерка. Четверо из них были одеты во все черное. Все их одеяние — от короткополых кафтанов и панталон в обтяжку до блестящих сапог, кожаных перчаток и длинных плащей — было угольно черного цвета.
Маги — догадался Фалин — без сомнения маги. Сердце его забилось быстрее. Неужели он увидит сегодня что-то волшебное? Он очень на это надеялся.
Пятый в их компании сильно отличался от остальных. Фалин недоуменно перебирал в своей памяти все знакомые ему народности, населяющие их земли.
Пестрое одеяние слегка напоминало халаты разумных орнитоидов с дальних островов. Птиц этих он видел однажды на городской ярмарке, когда те привозили свой товар.
Человек в цветастом халате не походил на птицу, да и, как припоминал Фалин, балахоны птице-людей были сотканы из тончайшего шелка, а одеяние таинственного человека было из неизвестной Фалину тяжелой блестящей материи.
Даже в тусклом свете пещеры, халат переливался всеми цветами радуги.
Фалин заметил, что люди в черном, разговаривают с гномами повелительно и с высока, явно считая себя здесь хозяевами, гномы же — подобострастно гнут перед ними спины.
А уж незнакомец в пестром халате распоряжался самими магами.
Фалин с первого взгляда невзлюбил пестрого незнакомца, про себя наградив его прозвищем «попугай».
Этот самый попугай отдал распоряжение гномам, чтобы те начинали разгрузку телег.
Из под веток, наваленных на повозки показались прозрачные сосуды, наполненные перламутровой, зеленой жидкостью.
Около сорока толстопузых фляг выстроились ровным строем на песчаном полу пещеры.
— Вы все приготовили? — строго спросил попугай у какого-то, явно знатного, гнома.
— Все готово, уважаемый Ганиш — подобострастно ответил гном.
Отвешивая поклон, он согнулся почти пополам, до самого пола.
— Тогда необходимо начинать. Луна в третьей фазе, мешкать не следует.
Ганиш небрежно махнул рукой, отсылая гнома, словно слугу, выполнять данное ему задание, и безразлично отвернулся. Высокопоставленный коротышка лишь оскалился, да недовольно зыркнул из под густых бровей, однако покорно последовал по своим делам.
