– А Катя… – снова попытался вмешаться четэри, но демоница отмахнулась:
– Нет больше Кати! Есть сос-с-суд Дара Лу, который уничтожит личность бедной девочки за считаные дни, превратив ее в марионетку, подчиняющ-щ-щуюся приказам хозяина. Ваша Катя мертва, идиоты! И ее уже никто не с-с-сможет спасти. Поздно! Механизм запущ-щ-щен, Карнаэл признал ее, попробовал и… ему понравилос-с-сь. Пока этот манекен, бывший когда-то Арэ, находится в одном из семи миров, Дом будет тянуть из нее силу, постепенно срастаяс-с-сь с ней. В результате Карнаэл расколется надвое, что приведет к наруш-ш-шению его работы и… к катастрофам на подконтрольных планетах. А может, и к их гибели, – совсем тихо добавила Эра и замолчала.
– Охренеть! – выдал Смерть, пользуясь речевыми оборотами шестого мира не хуже собеседницы.
– Это правда? – донесся из коридора за разрушенной стеной голос незаметно подошедшего Иргиса – Седьмого Хранителя Равновесия. Рядом с ним показался темный силуэт представителя второго мира – Лемо.
– Где Кама? – спросил Арацельс, пытаясь спустить на пол Маю. – Он с Катей? Я собираюсь пойти туда…
– Мальчик мой. – Демоница подняла на него полные скорбной печали глаза. Так смотрят на смертельно больного, обреченного на страшные муки. Или на любимого, которого провожают в бой, заведомо зная о трагическом конце. – Ты не понимаеш-ш-шь…
– Ну почему же. – Эйри снова попытался отодрать от себя кровницу, но та усиленно сопела, продолжая цепляться за него. – Понимаю. Ты очень понятно нам все объяс-с-снила.
– Мне жаль…
– Ложь.
– Ты сможеш-ш-шь помочь и ей и Равновес-с-сию только одним…
– Я подумаю.
– Ты не дослуш-ш-шал!
– Эра. – Мужчина посмотрел на демоницу с выражением усталого путника, которому предстояла очередная дорога в никуда. – Я знаю, что ты хочешь сказать.
– Убей ее, сын мой, – загробным голосом произнесла демоница. – Это больш-ш-ше не твоя Арэ. Она кукла Лу, бомба с часовым механизмом, проклятье, с-с-способное погубить миллиарды невинных существ. Я чувствую, твой Заветный Дар по-прежнему активен. Тебе единственному под силу найти эту всемирную угрозу. Ты выполниш-ш-шь задание, Первый Хранитель?
– Я подумаю, – снова повторил Цель.
– Вы все давали клятву служить Равновес-с-сию! – зашипела собеседница. – Ты…
– Я помню.
– Твой долг… Озвучь мне!
– Служить Равновесию.
– Твое предназначение?
– Служить Равновесию.
– Твоя жертва?
– Жизнь во имя Равновесия.
– Помниш-ш-шь, – согласно кивнула она. – Ты ведь не предаш-ш-шь то, во имя чего все мы существуем, ради марионетки с внешностью девчонки, на которой ты так не хотел жениться? Поклянись, сын мой! Поклянись, что выполниш-ш-шь приказ и уничтожишь ее.
Он молчал, молчали и другие. Даже Мая, проникнувшись остротой момента, сама спрыгнула с Арацельса и, ссутулившись, застыла рядом, растерянно поглядывая то на него, то на женщину наверху. Галура вздрогнула, когда Смерть схватил ее за предплечье и потянул к себе, но не рискнула вырваться, нутром почувствовав, что ее кровному брату сейчас не до своей маленькой сестры.
– Не обижу, – шепнул четэри в напряженно дернувшееся ухо.
Девушка неуверенно кивнула, однако не расслабилась, отчего крылатый тихо скрипнул зубами, но так ничего и не сказал.
– Арацельс?! Твой ответ?
– Я сделаю все, чтобы защитить Равновесие, – сказал тот спокойно.
– Открой с-с-свои чувства, мальчик мой, – тоном наставницы провозгласила Эра.
– Чужая душа – потемки. – Его губы чуть растянулись, а в алых глазах мелькнуло странное выражение. – Чувства – это личное. Я уйду позже. Сначала мне надо кое-что забрать из каэры.
– Ты выполниш-ш-шь приказ? – в который раз поинтересовалась демоница.
– Я верный страж Равновесия, Эра. Не стоит во мне сомневаться. – Очередная полуулыбка коснулась губ Хранителя и растаяла, будто ее не было.
Он покинул зал Перехода под перекрестными взглядами товарищей. Вслед ему тихим шелестом полетело искреннее: «Прос-с-сти».
Магическое пламя факелов тревожно колыхалось, когда он проходил мимо. Его верный спутник – холод незримой тенью шествовал рядом. Серебристый иней рисовал сложные узоры, расстилаясь морозным шлейфом за мужской фигурой, стремительно двигающейся вперед. Звук легких шагов гулким эхом отражался от стен коридора и тонул в настороженной тишине еще не до конца проснувшегося камня. На пороге условной ночи Дом оживал. Сегодня, как вчера, позавчера, тысячу лет назад… Впрочем, нет! Сегодня в особенности. Этот вечер стал переломным для многих, не исключая и его.
Арацельс прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ноги несли его по знакомому маршруту, множество раз пройденному и потому изученному до мельчайших деталей. Длинный коридор с плавными изгибами, массивная лестница, снова коридор, еще одна лестница… до его каэры оставалось всего несколько поворотов. А в ней находилась та самая вещь, из-за которой Хранитель решил задержаться. И чем меньше становилось расстояние, разделявшее их, тем больше сюрпризов приносила повторно возникшая связь. Заветный Дар, словно энергетический источник, усиливал ее, делал четче и ярче. Уверенность в том, что Катя в безопасности, не покидавшая мужчину с момента их последней разлуки, теперь словно бы обрастала новыми деталями. Достаточно было сосредоточиться на эмоциях девушки и…
Хранитель вздрогнул и невольно остановился, принюхиваясь к ударившему в ноздри аромату фирэлий. Густому, свежему, упоительно-нежному. Так пахнут распускающиеся на рассвете бутоны в лесах Саргона. Так благоухают прямоугольные посадки на кладбищах местных жителей. Запах безмятежности и светлой тоски… в нем сейчас купается его Арэ, но ей… совсем не спокойно.
Он знал, что она в седьмом мире, и раньше мог примерно определить ее координаты, однако Арацельсу даже в голову не приходило, что имеется возможность не только чувствовать эмоции жены и просчитывать ее перемещения, но и воспринимать ее окружение, будто сам только что побывал там. Рядом с ней.
Белокурый эйри открыл глаза и мрачно улыбнулся, не размыкая губ, за которыми прятались более выраженные, чем до Обряда единения, клыки. Зрачки его превратились в тонкие линии, утопающие в алом море окольцованной золотом радужки. На лице не дрогнул ни один мускул, лишь черные когти на бледных руках заметно удлинились, а в светло-пепельных волосах заиграла новая порция огненно-рыжих прядей. В Хранителе просыпался хищник, готовый в любой момент взять след такой доступной «дичи». Всего один пространственно-временной переход – и девушка будет в его власти. Женщина, жена, жертва…
Тряхнув головой, Арацельс выругался, скинул с рук горсти наколдованного снега и продолжил путь. С момента той самой встречи на территории Аваргалы его терзали противоречивые мысли. Они рвали его на куски, лишали мужчину спокойствия. Рассудок убеждал придерживаться намеченного плана, но какое-то постороннее чувство провоцировало постоянные сбои в выбранной схеме. Он одновременно хотел вернуть Катю на Землю и оставить себе. Как заслуженный трофей после пережитых событий, как подарок судьбы, от которого не хочется отказываться, как источник восхитительных на вкус эмоций… Нет! Как глоток чистого воздуха в опостылевшей жизни, где нет места ничему светлому. Сплошные рутина, одиночество, борьба со своим ночным отражением и попытка вырваться из замкнутого круга с помощью дурацкой тетради, которая раз за разом вместе с чернилами впитывала частицы его души. Впитывала, чтобы передать… ей.
Новая волна девичьих эмоций накрыла Хранителя тяжелым пологом отчаяния. Пахнуло близостью чужой смерти, ее холодный запах тонко вплетался в аромат белоснежных фирэлий, становясь почти незаметным. Легкая вуаль чьей-то магической силы, багряное зарево незнакомой энергии, обещающее защиту и поддержку, а затем… как сигнальная лампочка, в памяти всплыло имя одноглазого эйри.
Мгновение – и ничего не осталось, кроме призрачного видения цветочной поляны в лесу из красно-желтых гигантов. Стиснув зубы, Арацельс ускорил шаг. Спонтанное стремление немедленно вырвать девушку из рук новоявленного телохранителя столкнулось с холодным рационализмом просчитанных наперед действий. От очередной порции противоречий закружилась голова, невольно сжались кулаки, и это простое действие закончил скудный снегопад. Не надо иметь разные сущности в одном теле, чтобы раскалываться надвое от противоположных по смыслу желаний. Идя на поводу у тех из них, которые происходили из области чувств, а не разума, мужчина уже сделал вселенскую глупость, допустив возвращение Катерины в Карнаэл. Ее следовало приковать на ночь к церковной двери или запереть в доме священника. Ведь он знал, что ничем хорошим безумная выходка девчонки не кончится. Знал, но не приложил должных усилий, чтобы ее остановить. Вопреки всем доводам разума решение Арэ пойти с ним приятно согревало душу, позволяя запретным мечтам проникать в подсознание сквозь лед тщательно лелеемого отчуждения.
