— Разве это не очевидно?
— Было бы очевидно, если бы ты это сказала, а так… только и остаётся, что строить догадки… — протянул он.
Я замерла в неверии. Это он сейчас ещё и на комплименты с заверениями в любви набивается? Восхитительное нахальство!
— Ты сам с заверениями что-то не спешишь!
— Ммм, ты права, ведьмочка. Для начала хочу сказать, что с момента нашего знакомства у меня не было других женщин.
— Хорошее начало, — вынуждена была признать я.
— И другие женщины не планируются по трём причинам. Ставки слишком высоки, чтобы так облажаться. Я не для того столько лет искал пару, чтобы ей изменять, это раз. Совершенно не тянет, это два. Все мысли заняты тобой, это три.
— Продолжение мне тоже нравится, — я смягчилась и добавила в голос кокетства.
— Мою коллекцию марок теперь можно смотреть только тебе, Лейла, — проговорил он тем низким, бархатным тоном, от которого всё внутри замирало в предвкушении.
— Гладко стелешь, оборотень.
— Стараюсь, ведьмочка. Итак, теперь, когда мы закончили с моими заверениями, самое время перейти к твоим.
— Какой же ты нахал! — восхитилась я.
— Есть немного. Так на чём мы остановились?
— На том, что ты совершенно невозможный оборотень, который нравится мне сильнее, чем кто-либо ещё в моей жизни. Который меня ужасно волнует. И по которому я очень скучаю, даже когда злюсь на него. И который стал для меня важен настолько, что я всерьёз рассматриваю вариант моногамных отношений длиною в жизнь.
— Продолжай, ведьмочка, — хрипло попросил он, и я взволнованно вздохнула, собираясь с силами.
— Ты для меня очень дорог, Артур. Но я боюсь.
— Чего именно, Лейла?
— Того, что я тебя идеализирую. Того, что сама всё испорчу. Того, что в отношениях с тобой у меня не будет свободы. Того, что я тебя разочарую. И того, что ты разочаруешь меня, — прошептала я.
— Столько страхов. Это действительно непросто. У меня он только один.
— Какой? — замирая спросила я.
— Что ты откажешься попробовать. Видишь ли, моя сладкая, у оборотней иногда получается построить потрясающие отношения, и знаешь почему? — он сделал короткую паузу и продолжил: — Потому что у нас нет выбора. Мы не можем перебирать жён до тех пор, пока не найдётся более-менее подходящая. У нас есть одна попытка, второй, скорее всего, не случится. И мы прикладываем усилия, чтобы всё получилось. Подстраиваемся, меняемся, стараемся понять свою женщину. Я очень хочу, чтобы у нас всё получилось, Лейла. Что же до разочарований, обид, взаимных претензий — они, конечно, будут. Это часть любых отношений. Только в бульварных романах герои полюбили друг друга и живут счастливо, словно им никогда не приходится делать ремонт, воспитывать ребёнка, планировать отпуск при том, что отдыхать они любят по-разному… А ведь ещё нужно общаться с ближайшими родственниками своей половинки, которых выбирать не приходится. У нас будут сложности, но я верю, что хорошего будет несоизмеримо больше. Просто потому, что рядом с тобой я чувствую себя по-настоящему счастливым. Ты мне очень нужна, Лейла.
От всех этих слов и его чувственного голоса я, конечно, растеклась по подоконнику доверчивой лужицей. Не могу обвинять Иру в том, что она дала ему прямо на вокзале, я бы тоже свою девичью честь сейчас бы не уберегла, будь он рядом. Была бы «Лейла Дала На Подоконнике».
— На тебя невозможно злиться, — вздохнула я. — Ты мне тоже очень нужен. Только ты, больше никто. Я достаточно понятно выразилась?
— Извини, не расслышал, ты могла бы повторить? — весело ответил он.
— Мне нужен ты и больше никто.
— Связь просто ужасная. Скажи ещё раз, пожалуйста, — он даже не пытался скрыть ликование.
— Связь отличная, и всё ты слышал.
— Ничего не слышал. Мне кажется, что тебе кто-то нужен, но я совсем не понял кто, — в его голосе чувствовалась задорная радость, и я не удержалась и рассмеялась в ответ.
— Ты. Только ты. Теперь расслышал? — со смехом сказала я.
— Расслышал, но не запомнил. Кажется, завтра тебе придётся повторить ещё раз.
— Ох, нелёгкая моя доля.
— И не говори. Лейла, теперь о важном.
— Да?
— У тебя есть любимый цвет?
— Не люблю красный и ярко-зелёный. Мне нравятся спокойные оттенки. Голубой, бежевый, пюсовый.
— Какой?
— Пюсовый!
— Ладно, — его голос звучал как-то неуверенно. Неужели правда связь плохая? — А любимые цветы?
— Крокусы, ирисы, кустовые розы, но самый любимый цветок — эустома.
— Эу… кто?
— Эустома.
— Звучит очень сложно и экзотично.
— Они в любом цветочном есть, просто название такое. У них небольшие бутоны и много лепестков, похожи на смесь розы и тюльпана. Бывают тёмно-фиолетовые, как ирисы.
— Ладно, хорошо, я запомнил.
— Лилии тоже очень нравятся, особенно такие маленькие и симпатичные. Спасибо тебе за цветы. И за разговор.
— Для тебя всё,, что угодно.
— Спасибо, Артур. Наверное, надо прощаться. Уже очень поздно.
— Да, ты права. Сладких снов, моя единственная ведьмочка.
— И тебе сладких, мой единственный оборотень.
Уснула я спокойно и умиротворённо — впервые за последние дни. Отношения на расстоянии — это так сложно, особенно для тех, кто едва знаком. Где взять силы, чтобы выдержать ещё два месяца?
Глава 4
О том, что проблем стало только больше
Силы и выдержка понадобились уже утром, потому что за ночь вчерашний ответ ведьмакам был раскручен до такой степени, что прибыли представители четырёх родов. Меня вызвали в кабинет завучихи, и вместо завтрака я отправилась туда, на все лады проклиная себя за недальновидность.
Юля быстро кинула на меня взгляд, а затем протянула руку:
— На, держи скорее, это копии. Оригиналы спрятала?
— Юля, но…
— Молчи! Если кому-то разболтаешь, я тебе больше никогда не помогу, понятно? — тихо прошипела она. — Если что, скажешь, что брала копии сразу. Всё, иди!
Войдя в кабинет, я оторопела от количества присутствующих. Арского узнала сразу, сын был крайне на него похож. Ивсорев Жиар стоял рядом с отцом или дедом, очень пожилым, но крайне могущественным колдуном, от одного вида которого у меня по спине прошёл холодок.
— Это она? — вальяжным, пресыщенным тоном поинтересовался один из ведьмаков, который больше всего походил на Гревора Ворожебникова, такой же тощий брюнет с жидкой козлиной бородёнкой.
— Да, это Лейла Абидуллова, — представила меня Анжела Кузьминична.
— Абдуллина, — машинально поправила я.
— Интересно, почему не Аглаева, — с любопытством уточнил один из молодых ведьмаков, возможно, родственник Ильяра.
— Не принята в род. Она дочь бездарки Марайи Аглаевой.
— И второй ранг? Надо же, как интересно.
— Давайте перейдём к делу, накажем зарвавшуюся сучку и разойдёмся по домам. У меня, знаете ли, есть дела поважнее, — лениво протянул Ворожебников.
— Лейла, тебе предъявляется обвинение в нападении на пятерых ведьмаков, которое произошло вчера на последнем занятии. Используя силу круга, ты атаковала мальчиков, за что, конечно, должна понести наказание, — сверля меня взглядом, проговорила Анжела.
Слово «наказание» она произнесла с таким удовольствием и предвкушением, словно речь шла о том, что её саму сейчас отшлёпает кто-то очень привлекательный, одетый в чёрный латекс.
— Все мои действия — лишь результат вынужденного противостояния с одногруппниками. Они не раз сами нападали на меня, о чём я многократно извещала вас. Прошу пригласить на разбирательство Наталью Борисовну, без неё вы наказывать меня не имеете права.
Видимо, мои слова попали в цель.
Анжела вышла из кабинета так стремительно, словно её ужалили в самое мягкое место. Меня тем временем разглядывали. Скрестив руки на груди, я воинственно уставилась на тех, кто собрался меня покарать. Отчего-то мне было не страшно, а смешно, уверенность в моём браслете придавала сил.
Вероятно, завучиха нарочно оставила меня один на один со скучающими ведьмаками. Давление я ощутила почти сразу, но для меня это была не первая атака, кроме того, браслет на этот раз подключился сразу, и я почувствовала, насколько огромен его резерв. Давление лишь увеличивалось, а я сосредоточилась на том, чтобы моя энергетическая оболочка превратилась в плотную, непроницаемую скорлупу.
