Единственное исключение – бедняга Габриэль, которого с моего памятного десятилетнего дня рождения, когда я подмешала в суп и десерт концентрированное зелье силы, больше никуда не брали. У парня тогда случился неконтролируемый выброс магии, который едва не погубил всех нас.
Теперь на праздниках все старались делать вид, что первенца тёти Санты не существует в природе.
А мне... Мне его просто жаль. Он же не виноват, что родился таким страшненьким и опасным. Как ему, наверное, одиноко!
Пусть богиня смилостивится над ним и дарует ему новую, наполненную счастьем, жизнь.
В остальном наши праздники были отдушиной для уставших от высоких должностей родителей, моих дядь и тёть.
Так что бумажки на столе я разгребала со злым энтузиазмом, мечтая о послезавтрашнем празднике.
Вдвоём с папой мы завершили работу часам к девяти вечера, намеренно пропустив ужин.
Когда мы уже складывали в шкатулки писчие принадлежности, к нам в кабинет пришла мама с подносом в руках.
– Раз вы оба пропустили ужин, то он идёт к вам, – и мамуля деловито прошагала к папиному столу, так как тот был шире моего. – Я принесла вам перекус. На банкете будут в основном канапе да игристое вино. Там особенно не наешься.
– Спасибо, мам! – под возмущённое бурчание собственного желудка ответила я и поплыла на запах.
– Домми, ты, как всегда, читаешь мои мысли, – расцвёл папуля, впрочем, как обычно при появлении мамы.
Ох уж эта его любовь-судьба... Аж зубы сводит от сладости, хотя я ещё не приступила к трапезе. Пожалуй, надо поскорее набить живот и тикать отсюда, а то я начинаю чувствовать себя третьей лишней.
Стоило мне отправить в рот вафельную трубочку с мясом, овощами и подсолённым сливочным кремом, как мама решила расспросить про мою жизнь в академии:
– Лидия, расскажи, как впечатления после первой сессии?
– Да нормально, мам. Никто не посмел поставить мне отметку ниже «отлично».
– А мальчики?
– Какие мальчики, мам, ты что! – насмешливо изогнула я брови, запихивая в рот остаток трубочки и уже хватаясь за следующую. – У мемя уфёба, мме ме бо эпого.
Ещё позавчера я лежала голенькая в жарких объятиях такого же обнажённого Ромери. Но это секрет! Страшная тайна, которую я скрою от родителей, чтобы не шокировать их. Кажется, для них я навсегда останусь малышкой.
– Да? Странно... – то ли удивилась, то ли не поверила мама. – Обычно девушки в твоём возрасте уже интересуются юношами.
Интересуются. Ещё как. Вот только, пока Ромери не сделает меня официальной невестой, хвастаться мне нечем. Мне важно, чтобы он решил на мне жениться, не зная титула. Это такая проверка: достоин он меня или нет.
Так что простите, мама и папа. Я потом вам всё расскажу. Нет, не всё, конечно, а так, в общих чертах, по факту.
Впрочем, я уже привыкла скрывать свою бурную деятельность от родителей. Это у меня выходит на автомате.
– Ты же меня знаешь, мам. Моя любовь – это зелья, – ответила я и даже не соврала.
– Вот и Эмиль у нас такой же, – продолжила делиться наблюдениями мама. – Все мысли только об учёбе. Даже за ужином сидел витал в облаках.
– А ты разве не хотела бы доучиться в академии? – поинтересовалась я.
– Нет, – уверенно ответила она. – Всё, что мне нужно для жизни, я освоила сама. Тратить несколько лет на учебный график – это не по мне. Мне и герцогских дел хватает.
Тут мы обе посмотрели на впавшего в задумчивость папу и хором спросили:
– А ты?
– Я бы хотел доучиться, – выдал он.
Мама как-то грустно опустила и отвела взгляд.
Папа тут же захватил в плен её кисть, затем обнял за талию и усадил к себе на колени.
– Эй, Домми, ты чего?
– Значит, вот что до сих пор не даёт тебе покоя? Но почему? После всего, что там с тобой случилось, ты ещё хочешь вернуться?
– Я имел в виду исключительно учебный процесс, а не общение с адептами. Всё это ничего не значит по сравнению с моим сегодняшним счастьем, – папа крепче прижал маму к себе, между ними недвусмысленно заискрило, а я бочком-бочком выскользнула из кабинета.
Кое-кому сейчас явно не до меня.
***
К банкету мои дражайшие родители вышли не переодетые и какие-то чересчур серьёзные. Угадать, что за «вопросы» они решали в кабинете, можно лишь по румянцу на щеках у обоих и по блестящим озорными огнями глазам. По-любому они там трубочки трескали. Недаром же у папули такой большой стол.
Все женатики трахаются. Что в этом такого? Мои родители тому доказательство, а я иду в качестве подтверждения. И Катаринины родители тоже скрипят кроватью по ночам, хоть и выглядят малость чопорно.
Прилюдно подкалывать родственников я не стала. Отчасти потому, что на меня налетел блондинистый вихрь и закружил:
– Ли-и-идия-а-а! Я так скучал!
Тут к бабке не ходи – ясно, кто так бесцеремонно сцапал меня, не разбирая, где грудь, где рука, а где талия.
Эмиль. Нежный, как воздушный творожок, и добрый, как будто живёт в мире, где добрые феечки исполняют все-все желания и пукают радугой с клубничным муссом.
– Ну, не обязательно же меня хватать! – возмутилась я и высвободилась из захвата.
– Но мы же так давно не виделись... Или ты тоже не рада меня видеть? – златоглавый чудик расстроился. Вот ведь ранимое создание!
Последний раз мы виделись десятого ноября, в день рождения моего папы. Н-да. Полтора месяца, которые пролетели для меня, как неделя.
А вот Эмилю на чужбине, точнее, у родителей моего дедушки, жилось несладко, раз он стиснул меня в объятиях так, словно и не чаял когда-нибудь ещё повидаться.
– Рада, конечно, – я погладила своего юного дядюшку по плечу. – И что значит тоже? Кто это тебе не рад?
Эмиль вздохнул и скис. Его светлый лик потемнел, а кукольно-загнутые ресницы опустились.
Вот вроде взрослый парень, высокий, красивый, и парадный костюм жемчужного цвета на нём смотрится шикарно. А поглядишь на лицо – дитё дитём.
– Идём, – я потащила его в укромный уголок. – Расскажешь мне всё.
– Но ведь через пять минут фейерверк? – заупрямился он.
– И что? Какая невидаль! В следующем году посмотрим! Давай уже, шевели булками.
В тёмном закутке под лестницей Эмиль признался, что Лориэлла и Закариэль, двойняшки, младшие дети действующего эльфийского императора Ридаготаэля, ополчились против него. Принц с принцессой предъявили кузену, что тот как полукровка не имеет права носить монаршую фамилию аль Дельнаири. На тренировках Лори и Закари размазывают кузена по стенке, унижают его, и эта экзекуция продолжается вот уже полгода.
– Вот ведь задиры ненаследные! – прошипела я сквозь зубы. – Куда твои бабушка с дедом смотрят?
Будь я на месте Эмиля, они бы давно ходили передо мной на цыпочках и искали моей дружбы. Потому что, стоит меня обидеть, и в ответ прилетит стократно.
К счастью, у меня нет кровного родства с дедушкиной роднёй, потому что дедушка Тернариэль, отец Эмиля, – мамин отчим, которого она с детства любила больше, чем родного отца.
Так что мою звёздную персону погостить в Эльфийскую империю не зовут. Стопудово боятся.
А Эмиль – добрая душа, ранимое создание и единственный сын у бабули с дедулей.
– Они считают, что спартанские условия быстрее закалят мой дух и сделают из меня воина, – пожал плечами дядя.
– И как? Помогает?
Эмиль снова дёрнул плечами.
Видать, не помогает. Не тем конягу кормят. Не вырастет скотинка, если закидать её навозом.
– Эмиль, не смей принимать за правду их оскорбления! Ты вправе носить свою фамилию! Между прочим, у тебя папа тоже эльфийский принц, хоть и не претендующий на престол, а мама – принцесса Оросской империи! Тем более, Амавертиэль, Кламириэлла и Азалин тоже полукровки и носят эту фамилию. Чем ты хуже? Правило про полукровок уже давно не действует.
– Спасибо, Лидия, – смущённо улыбнулся Эмиль.
Эх, лучше бы девочкой родился! У него даже улыбка по-женски красивая. И глазюки чарующе зелёные.
Достанется же какой-нибудь прохвостке такая красота... И будет прохиндейка крутить добряком-Эмилем, как заблагорассудится.
