Екатерина Казакова - Коммандос из демиургов

— Раздевайся.

Подняла на него глаза, втайне мечтая, что сейчас окажется, что ослышалась, но наткнулась на его взгляд, не выражающий ничего. Наверное, вот с такими пустыми глазами подписываются смертные приговоры. Руки помимо воли рванули застежку молнии на груди. Куртка полетела на пол. Запуталась в свитере, зарычала от злости, что никак не могу его стащить с головы, и загнала внутрь злые слезы. Осталась стоять в одной тоненькой майке и спортивных брюках. Потянулась развязать шнурок, мысленно прокручивая тысячу и одну казнь Арка, и отчаянно стараясь не думать, как я буду жить, если он выполнит свое обещание. Штаны застряли на бедрах, я начала с остервенением стягивать их вниз, и вдруг услышала тихое:

— Достаточно.

Залепила пощечину и с вызовом вскинула подбородок:

— Ну и чего ты хотел этим добиться? Показать, насколько я против тебя слаба? Так я всегда знала это. Хотел унизить? Поздравляю, тебе это удалось. И спасибо, что напомнил, какая ты тварь, а то я уже стала забывать. И что же остановился? Не встал на меня, такую покорную? Так ты прикажи, я тебе африканскую страсть изображу. Или, может, в секс-шопе прикупить соответствующий костюмчик, и я буду для тебя злой домитрикс? — несла чушь, стараясь ударить его побольнее.

— Хочу, чтобы ты наконец поняла. Мне требуется, чтобы ты сама пришла ко мне, понимаешь, сама. Мне не нужны в постели скованное равнодушием тело и взгляд, полный презрения. Мне необходима любящая меня женщина. — Он был спокоен, как тибетский лама.

Отошла к окну, села на тюремные нары, и, откинувшись на холодную стену, с вызовом бросила:

— Решил таким образом отомстить? Обаять, а потом поматросить и бросить?

Сел рядом. На моих плечах появился пушистый мех, приятно ласкающий кожу. А демиург, тяжело вздохнув, начал исповедоваться:

— Да, мне хотелось сломать тебя, растоптать, унизить, увидеть вымаливающей у меня прощение. Но потом, сам не знаю, в какой момент, все пошло не так. Я разрывался между желанием тебе отомстить и защитить тебя от любого, кто попытается обидеть. Мне постоянно хочется свернуть тебе шею за безрассудство, но чаще всего я просто желаю быть рядом с тобой.

Мне требовалась минута передышки, чтобы ответить ему на вопрос, который неизбежно последовал бы. Но он не дал мне и мгновения:

— Скажи, Даш, вот что тебя во мне не устраивает?

Хочешь правды? На, получи:

— Арк, а какой ты настоящий?

Посмотрел непонимающе. Горько усмехнулась и пояснила, что имею в виду:

— Покажись мне таким, каким ты бываешь среди подобных себе. Я хочу видеть не того мужчину, который ведет себя, как подросток, тайком подсматривает за мной в ванной или ворует белье, а того, кто легко согласился для удовлетворения своих замыслов сломать жизнь десятерым детям, брошенным всеми.

Дернулся, как от удара, но просьбу выполнил. И я увидела перед собой того надменного ублюдка, который запомнился по самой первой встрече. Мой противник все понял без слов, но все равно сделал попытку:

— Даш, я признаю твою победу без всяких условий. Пожалуйста, откажись от своих планов в отношении Наместника. Вам с ним не справиться, он действительно самый сильный колдун этого мира. И пока ты не стала мне говорить, что вас невозможно убить, подумай, сколько боли может причинить настоящий некромант? Если не думаешь о себе, вспомни о юных демиургах, кто поможет им? Как только вы выйдете на финишную прямую, я уже ничем не смогу помочь, внимание всех творцов миров будет приковано к Изменчивому. Тебя могут спасти драконы, если сумеют обойти его магию, но кто спасет их? Прошу, не отказывайся сразу, подумай над моим предложением.

Я честно подумала. Взвесила все «за» и «против». И ответила:

— Понимаю, чего такому гордецу, как ты, стоило сделать мне подобное предложение. Спасибо, я это очень ценю. Но вынуждена от него отказаться.

Он протестующе вскинулся, но я взглядом остановила его:

— Арк, эта победа нужна тем десятерым подросткам, которых ваше общество выкинуло на обочину. Им надо доказать, прежде всего — самим себе, что они могут все. Даже если мы проиграем, то проиграем, сражаясь, а из проигрыша можно извлечь очень хороший урок.

Сделала глубокий вдох и, пока не передумала, призналась в том, о чем еще несколько часов назад молчала бы даже под расстрелом:

— Когда-нибудь я поменяю свое отношение к тебе, и, может быть, мы сумеем стать друзьями. А сейчас… сейчас пусть победит сильнейший.

Он смотрел на меня как на обреченную. Вот что он сделает со мной? Я знаю, что он мразь и подонок, что ради удовлетворения своих амбиций демиург раздавит любого. Но почему тогда в глазах начало противно щипать? Чтобы скрыть предательские слезы, непонятно почему побежавшие по щекам, обняла его и прошептала:

— Арк, ты всегда будешь моим самым верным врагом. И если ты с перепугу вздумаешь сдохнуть до того момента, как я приду надрать тебе задницу, то моя очень сильно обидится!

— Моя задница принадлежит тебе, — прошептал он мне в макушку.

— Ты сам-то понял, что сейчас сказал?

Мы переглянулись и начали ржать как сумасшедшие. А потом… а что было потом, касается только нас двоих, и пусть каждый думает в меру своей испорченности.

Вернулась я в свое временное пристанище ранним утром. На мое счастье, в выделенном нам домике никого из моей дикой дивизии не обнаружилось, а то допроса было бы не избежать. Завтрака в нумерах не предусматривалось, поэтому отправилась на поиски жилища Автопрома в крайне дурном настроении. Поймав первую попавшуюся эльфийку, потребовала проводить меня к их главному. Мамзель попыталась отказаться от чести быть моей сопровождающей. Пришлось слегка подпалить ей кончик косы. Все-таки прав был Прометей, огонь действительно всех сближает. Скажу больше — маленькое пламя буквально за одну минуту научило заносчивую соплюху основам коммуникации.

В моей эскападе был большущий плюс. Выпустив пар, к царскому вигваму я подходила в относительно нормальном настроении. У дверей ждал вчерашний советник, тут же нареченный мной Холуй. Противненько улыбнувшись, их лакейство доложили-с, что меня уже ожидают.

— Ну тогда ставь чайник на плиту, кто ж на сухомятку великие дела решает! — подняла голову наглость, почуявшая жертву.

— И пару бутербродов сделай, можно даже с сыром, — булькнул сжавшийся в комок желудок, отчаянно мечтающий о чашке кофе.

Уже в спину долетел скрежет его зубов. Повернулась и, обворожительно улыбнувшись, сделала контрольный выстрел:

— Прикус не испорть, как бы тебя с вампиром не стали путать. Хотя среди них нет таких мерзот, как ты.

Не слушая пыхтения, наугад отправилась искать его непосредственного начальника. Холуй, явно опасаясь за сохранность хозяйского добра, обежал меня и пошел вперед. Пришлось плестись в его фарватере. Ушастый слегка притормозил возле резных дверей, видимо формулируя, как он сейчас будет докладать о моем приходе. Мне вот интересно, как он меня представит, если свое имя я тут никому не озвучивала?

Но опытный царедворец тем и отличается от простого колхозника, что всегда может вывернуться:

— Мой (последовало длинное нудное пожелание доброго утра его сиятельному господину с перечислением всех титулов, имен, партийных кличек), к вам просительница.

В отместку за такое неприкрытое хамство прошлась ему по ногам, и пусть скажет спасибо, что была без каблуков. Зашла в кабинет и увидела, что за рабочим столом мрачнее тучи сидит Автопром, а у окошка на зеленом пуфике пристроился молодой эльфик, как две капли воды похожий на правителя.

«А вот и братец-кролик», — потер ручки талант кидать подлянки.

Поприветствовав присутствующих, я согнала ребятенка с его законного места. Удобно расположившись, предложила главному эльфу удалить лишних. Кинув на меня убийственный взгляд, он тем не менее сделал знак Холую оставить нас. Едва за ним захлопнулась дверь, как я, для начала представившись (прошу запомнить, меня зовут Даррья, и никаких просительниц, челобитчиц и прочих сирых и убогих), начала излагать план по спасению Изменчивого от тирании Скелетона. Меня слушали не перебивая, и только после того, как рассказ закончился, правитель растерянно спросил:

— А от меня ты чего хочешь?

— Родной, я тебе поражаюсь. Вроде как у эльфов очень тонкий слух, да и, судя по вашим легендам, вы все караул какие умные. А ты сейчас мне то ли глухого тетерева изображаешь, то ли дураком прикидываешься.

Раздул гневно ноздри, явно хотел высказать наболевшее. Но кто ж ему даст такую возможность? Выдав свою лучшую улыбку, заявила:

— Мне нужен твой брат в качестве жениха.

С тихим стоном впечатлительный юноша упал на пол, а его старший брат застыл с открытым ртом. Где-то за дверью послышалось приглушенное ругательство.