Увидеть их было очень трудно. Одетые в белые маскхалаты, они сливались со снегом, и различить их можно было только по темным винтовкам с телескопическими прицелами.
А это что такое? Третий снайпер!
Он лежал на крыше, возвышавшейся над двумя другими и гораздо ближе ко мне. Я направил на него свой бинокль. Армейская винтовка М-1. Длинная трубка глушителя. Никакой оптики! Снайпер ухватил зубами кончик рукавицы на правой руке и при этом немного повернулся ко мне.
Бац-Бац!
Я лихорадочно огляделся. Мне не из чего было в него стрелять! Я снова прильнул к биноклю. Бац-Бац отодвинул маленький передатчик, чтобы не мешал, и поводил плечами, как обычно поступают стрелки, устраиваясь поудобней. Я судорожно перевел бинокль на левого своего снайпера. Бац-Бацу его трудней было различить, чем мне. Вероятно, выстрел обнаружил его для бывшего морского пехотинца. Глушитель, конечно, ослабляет звук выстрела, но недостаточно, а моторы ревели далеко.
У моего снайпера слева что-то не ладилось с выбрасывателем. Пустой патрон не вышел после выстрела. Коробка ускорителя подвергается огромному давлению газов, и, возможно, она расширилась. Или, может, на таком холоде ее заклинило. А может, винтовки были не на высоте — ведь я приобрел их сильно подержанными. Они перезаряжались обоймами. Снайпер повернулся на бок, пытаясь выковырять застрявшую обойму ножом.
Мысленно я крикнул ему что есть мочи: «Берегись!»
Слишком поздно.
Магазин винтовки в руках снайпера внезапно взорвался.
Все происходило так быстро, что я едва успевал переводить бинокль с Бац-Баца на моего человека.
Взрывной волной его перебросило через край крыши.
Он упал на проходившую внизу улицу, исчезнув из поля моего зрения и пролетев, вероятно, сотню ярдов, не меньше.
Бац-Бац потянулся к своему радио.
Я резко перевел бинокль на второго своего снайпера.
Он видел это.
А Бац-Бац со своего места не обнаружил его!
Мой стрелок развернулся и тщательно прицелился в Бац-Баца. Выстрелил.
Я мгновенно поймал Римбомбо в свои окуляры. Его отбросило назад. Попал!
Бац-Бац опрокинулся навзничь на покатую крышу. Вместе с небольшой лавиной снега его понесло вниз, и он исчез из поля моего зрения.
Мой снайпер осмотрелся немного, затем повернулся, очевидно, считая, что он слишком уж уязвим сверху, сдвинулся в сторону, и я потерял его из виду. Но вскоре я заметил кончик его глушителя, торчащий из-за вентиляционной трубы в направлении трека.
Слава богам, обрадовался я, у меня в деле еще имеется снайпер! Хеллеру далеко до победы!
Глава 7
Над снежным ландшафтом метался рев моторов, соперничая с криками и завываниями трибун.
Пятнадцать машин растянулись в цепочку, грохоча и бешено сопротивляясь заносам на поворотах.
Возбужденный голос спортивного радиокомментатора сообщал об их местоположении и маневрах.
Залп снега из-под задних колес идущей впереди машины ударил Хеллеру в лицо, ослепив его. Потом каким-то чудесным образом видимость полностью восстановилась. Хеллер поднял руку и содрал слой пластика с забрала своего шлема. Наверное, забрало состояло из множества тонких листов водоотталкивающего пластика, которые можно было просто отдирать один за другим. Это только лишний раз доказывало его способность к надувательству. Теперь он отчетливо видел колею на треке и заносимые перед ним машины.
И вот он пошел обгонять их одну за другой. Каждый раз, когда Хеллер обходил очередную, голос радиокомментатора заглушался восторженным воем ликующих трибун. Радио вещало: «Для тех, кто запоздало настроился на нашу волну, объясняю: эти состязания в отваге, сообразительности и просто бешеном темпе вождения выиграет первый, кто пройдет тысячу кругов, и последний, кто все еще сможет маневрировать на собственной тяге.
Приз на четверть миллиона долларов будет разделен на две части: половина — за пройденные круги и столько же — последнему, кто удержится на колесах и сможет двигаться самостоятельно. Уже сейчас я вижу, что эти адские водители, каждый из них, стремятся получить оба приза. К сожалению, несмотря на скверное состояние трека, никто еще не угробился. Послушайте, как ревут моторы! Вы слышите металлический лязг — это ослабевшие цепи…» Радиоголос потонул в реве трибун. «Вундеркинд только что обошел „Кувалду“ Мэлоуна!»
Хеллер, мчась со скоростью около 120 миль в час, стрелой прошивал рассеянную по мототреку стаю гонщиков.
Один из них бросил машину вбок, желая долбануть его. Хеллер поднажал, и тот промазал.
Еще одна машина рванула в его сторону, намереваясь ударить, когда он приближался к ней для обгона. Это был номер девятый.
И этот промазал!
Другая, подходившая сзади, резко свернула и долбанула деревяшку. Обе врезались в ограждение. Клубы дыма. Запоздалый звук удара.
«Номера девять и четыре, похоже, выбывают из игры! — прокричал радиоголос. — Какой удар! Нет, простите, я ошибся. Четверка — это „Убийца“
Мак-Ги — еще на ходу. Да, он возвращается на трек! Нет, снова идет на таран девятки! А вместо этого врезается в машину «скорой помощи»! Но вот «Убийца» Мак-Ги опять на треке! Он снова участвует в гонке!»
На место столкновения пробивалась бригада телевизионщиков, чтобы заснять изувеченные тела. Их комментатор говорил: «А вот и мы, друзья. Канал „Шесть и семь восьмых“ всегда с вами! Мы обещали вам сегодня кровь, и вот, пожалуйста, мы ее вам показываем. Тут все залито кровью. Трое мертвых, водитель и двое врачей „скорой помощи“. Смотрите на эту кровь, друзья. Наша реклама: полотенца „Баунси“».
Теперь на треке осталось четырнадцать машин. Желтый флаг вынудил их сбавить скорость. Это позволило им растянуться в цепочку. Вдруг снова дернулась баранка в руках Хеллера.
Его здорово занесло, и он чуть не столкнулся с семеркой. Он притормозил и вывернул руль, чтобы увернуться от тарана сзади.
— Фэнси-Дэнси. Еще один, — сказал он в микрофон.
Ответа никакого.
— Фэнси-Дэнси, — повторил Хеллер, — действуйте, прошу вас.
Никакого ответа.
Я поздравил себя. Мы ему еще покажем!
Колесо «кадиллака» дребезжало Хеллер обошел две машины и юркнул в свой бокс. Ремонтники подвели под «кадиллак» домкрат, и машина накренилась.
— Cogliones!(Олухи! (ит.)) — воскликнул Майк. — Еще одна пуля!
Поставили запасное колесо. Инспектор удостоверился, что в бак не влито ни капли бензина. Трибуны, заглушая радиокомментатора, кричали: «Давай, Вундеркинд!»
Комментатор пояснял: «Теперь Вундеркинд до вольно сильно отстает. У него были два заезда в бокс из-за пробоя колес. Уполномоченные проследили, чтобы он не дозаправился горючим»
Снова Хеллер помчался по треку с рассеянными в беспорядке машинами. Кажется, им еще больше хотелось протаранить его.
Хеллер с заносом прошел часть трассы, чтобы увернуться от шестерки, выровнял машину и пустил ее полным ходом по ближайшей ко мне части трека.
Снова баранку рвануло у него из рук.
Он едва не врезался в ограждение. Но овладел управлением и едва увернулся от одиннадцатого номера. В тяжелых колеях колесо «кадиллака» вибрировало.
— Фэнси-Дэнси, — проговорил Хеллер. — Еще одно!
Ответа не было. Он свернул к боксу.
— Cogliones di Cristo!(Олухи царя небесного! (ит.)) — вскричал Майк. — Еще пуля! Заменим это, и у тебя в запасе останется только одно! Ты там полегче!
Телевидение показало, как Хеллер выезжает из бокса. «Вундеркинд уже точно потерял лидерство. С тремя остановками на ремонт он теперь в хвосте. Он может немного наверстать, когда другие гонщики будут останавливаться на дозаправку, но теперь от него как от гонщика потребуется очень многое…»
Снова шел снег. Радио говорило: «Синоптики Коммерческой палаты Флориды сообщают, что для вас наступил разгар самой скверной, самой паршивой зимы, каких вы давно уже не видели. Снова идет снег, если вы еще не заметили. Сегодня днем в Сприпорте будет снег и еще раз снег. Увидите, пока идут часы, вас просто завалит снегом. Если кто-нибудь из вас после гонок в Сприпорте останется жив и выиграет пари, срочно во Флориду, чтобы потратить там свой выигрыш. Мы любим деньги и обчистим вас так, что вы и не заметите».
Я не различал гоночного трека, но был доволен. Как только кончится снежная канитель и снайперу снова будет все видно, он испортит Хеллеру еще одно колесо. А там последнее — и Хеллер выйдет из игры! Этому «кадиллаку» уже и так изрядно досталось. Вряд ли машина останется целехонькой при езде на пробитом пулей колесе.
И тут вдруг голос. На мне было три звуковых приемника. Какую-то долю минуты я не мог определить, откуда он исходит.
Из наушников Хеллера!
— Извини, Честолюбец. Подбили мою переговорную коробку, но с номером два покончено. — Это говорил Бац-Бац!
