Ив гладил моё лицо, заглядывал в глаза, проводил носом вдоль ключицы и ощутимо сжимал шершавыми ладонями живот, бёдра и чувствительную грудь, рождая горячие пульсации внутри. Он как шквалистый ветер обрушивал ласку и страсть, доводил до исступления и через некоторое время — бесконечность! — я уже не знала, кто из нас задыхается сильнее.
Я умирала от прикосновений любимого мужчины, падала в тактильную бездну, голову кружило от густого дурмана счастья, пульс сошёл с ума. Я думала, что потону в эмоциях наслаждения, но супруг не допустил этого. В тот момент всё вокруг исчезло. Пик не то фантастического безумия, не то жгучей эйфории вырвал из горла наш синхронный хриплый стон. В безграничном космосе в уютной каюте нашего «Легиона» я с мужем впервые погрузились в полное единение в объятиях друг друга, а затем Ив ещё долго качал меня в колыбели своих рук, беспрестанно повторяя: «Люблю. Прости меня, глупого. Хочу быть с тобой каждое мгновение».
Эта ночь стала одним из самых памятных событий в моей жизни, а за ней последовало множество других ночей и дней, наполненных любовью и жизнью не меньше, а то и даже больше.
Эпилог
Спустя три года после создания Спасательного Корпуса в Космическом Флоте адмирал Юлиан Леру ушёл на покой, но не потому, что этого так сильно хотели отдельные личности в Совете Адмиралов, а потому, что он сам понял, что устал и хочет провести тихую старость с любимой женой в путешествиях по Федерации.
К этому моменту Спасательный Корпус уже давно перестал быть экспериментальным проектом, и в нём состояло больше четырёх сотен первоклассных офицеров Космического Флота. Многие после окончания Академии стали даже задумываться, в какое направление Космофлота идти дальше, и генералу, на которого свалились в том числе ректорские обязанности, пришлось спешно издавать указ о том, что спасателями могут становиться не просто команды ещё вчерашних кадетов, а лишь лучшие офицеры из лучших, с самыми высокими средними баллами. Спасательный Корпус очень быстро стал одним из самых престижных направлений, а где престиж, там и звания. Несмотря на сопротивление консервативно настроенных членов Совета Адмиралов, повышения в званиях стали выдаваться спасателям, или ангелам — как прозвали их в Мирах, — даже быстрее, чем под началом адмиралов.
После того как Ивон Ир’сан пришёл в себя, он воспользовался старыми связями и договорился с Аппаратом Управления, чтобы Ангелине и всем её детям дали бессрочные визы на Цварг. Ира с удовольствием пошла в новую школу и пришла в восторг от соотношения мальчиков и девочек в учебных заведениях новой планеты. Ей нравилось абсолютно всё, впрочем, все встреченные цварги отвечали ей взаимностью.
Маленькая Иринья со свойственной ей детской непосредственностью очень быстро стала называть Ивона на «ты», а спустя полгода и вовсе спросила у мамы, когда та собирается выходить замуж за нового папу. Ангелина же после восьми браков впервые в жизни испытала настоящие муки сомнений. Ир’сан-старший понравился ей с первого взгляда своим характером, рассудительностью, благоразумием и спокойствием. Она столько лет жила на Захране и привыкла по-настоящему доверять только Кристине да старшим сыновьям, так что растерялась, когда Ивон сделал предложение руки и сердца. И впервые в жизни Ангелина ответила скромное «я подумаю», а не бросилась в омут зарождающихся отношений, ещё и потому, что не знала, как к этому отнесётся старшая дочь.
— Это ведь странно будет смотреться со стороны, что наши дети поженились, а теперь и мы… — растерянно пробормотала мать огромного семейства, на что Ивон лишь улыбнулся:
— Почему ты так говоришь? Наоборот, всё логично.
Что там «логичного», Ангелина так и не поняла, зато Ира и тут дала матери пинка, сообщив, что хочет, чтобы Ир’сан-старший её удочерил.
— Тогда у близнецов, Руслана, Лёвы и Кристины тоже автоматически будет папа, — важно рассуждала она.
Ангелина сбилась с ног, пытаясь разобраться в юридических хитросплетениях цваргских законов, потому что, оказывается, Ивон первоначально предлагал удочерить Иру без отказа самой матери от ребёнка. Более того, то, что Ивон прекрасно себя чувствовал в присутствии малышки и её самой, делало в глазах общества Цварга их уже практически женатыми. В итоге спустя ещё несколько месяцев Ангелина сдалась под дружным натиском мужчины, к которому неровно дышала, и маленькой пакостницы, которая с каждым днём всё лучше и лучше вживалась в роль принцессы. Последним аргументом послужило даже не благословление старшей дочери на этот брак, а совершенно непробиваемая уверенность Лёвы, всегда скептически относившегося к бракам матери, в том, что она должна выйти замуж за Ивона Ир’сана.
Сам Лёва тоже остался жить на Цварге. Когда лежал в клинике на реабилитации, он обзавёлся друзьями среди местных и обыграл в шахматы сына директора престижного технического колледжа. Тот был в таком шоке от уровня какого-то захухри, что рассказал об этом отцу, а тот неожиданно решил принять ребёнка на бюджетное отделение, потому что знал, что его сына может обыграть лишь гений.
Руслан, как только ему разрешили вернуться на Захран, рванул к братьям, но был разочарован тем, что близнецы припеваючи устроились в свободной квартире и наладили собственный химический бизнес. Порычав на братьев, что они балбесы, он так ничего и не добился и, прожив ещё год на Захране, неожиданно для себя вернулся на Цварг. Не потому, что ему там очень нравилось, и не потому, что он считал, что матери, Ире и Лёве что-то угрожает, а потому, что цварги показали, что сильнее его. У Руслана, как у любого спортсмена, взыграло чувство неудовлетворенности от состязаний, которые он проиграл, и он начал тренироваться ещё усерднее, но уже не в футболе, а в спортивном зале с дополнительными весами и специфическими нагрузками. Ему захотелось стать таким же сильным, как любой цварг, и даже ещё чуточку сильнее. Глядя на замечательную физподготовку пасынка, Ивон как-то пошутил, что Руслан мог бы стать космонавтом, и мальчишка задумался… а через неделю пришёл и попросил оплатить репетиторов по предметам, которые нужны для поступления в Академию Космического Флота.
Разумеется, Ивон пошёл навстречу, да и как не пойти, если эти траты были ерундой по сравнению с покупкой отеля в горах? Узнав о мечте Ангелины иметь свою гостиницу, Ир’сан-старший не смог остаться в стороне и не реализовать её. Когда своенравная захухря вдруг заявила, что «это уже слишком», ему ещё и пришлось уговаривать её принять подарок под соусом «я же о своём бета-фоне забочусь».***
Как-то раз между вылетами Кристина зашла к доку Бланку и вспомнила о том вопросе, который её так сильно волновал в своё время, и чуть не стал катализатором катастрофы. Миттар поднял медицинские записи и подтвердил, что капсула изменила девушку анатомически чуть больше, чем она рассчитывала, так как аппарат был настроен на параметры таноржки. Он очень долго извинялся за оплошность, но удивительно дело, к этому моменту Кристине было уже действительно всё равно, что капсула на неё так повлияла.
***Однажды восьмая команда приземлилась на Ларке, так как местные запросили помощь из-за разыгравшейся песчаной бури, внезапно пришедшей с территории пустынь. Хальгард и Дениз помогали перебираться молодым ларчанкам и детям в лес, в то время как остальные члены команды вместе с ларками-мужчинами вытаскивали из-под обломков пострадавших.
На борту «Легиона», когда задание было уже позади, цваргиня с изумлением обнаружила у себя на запястье черно-коричневые разводы, которые не оттирались ни водой, ни мылом, ни специальными гелями. Дени несколько часов провела в санузле, пытаясь вымыть руки, но ничто не помогало, наоборот, рисунок становился с каждым часом только чётче. Грязь въелась так глубоко, будто бы проступала под кожей, а не на ней.
— Хэл, у меня тут ерунда какая-то, не понимаю… на аллергическую реакцию не похоже, но и краску я никакую трогала, — начала девушка и осеклась, обнаружив на запястье мужчины точно такие же разводы.
