– А что стало с настоящим Зовесимой? Он все еще жив… там?
– Нет, конечно. Зачем бы он мне был нужен? Я поглотил его душу – это меня слегка освежило.
– «Стиморол» лучше пожуй, [цензура] такая, – с отвращением бросил я. – Нашел тоже способ освежиться…
– Это еще только начало, – растянул губы в кривой усмешечке Пазузу. – Я собираюсь устроить здесь гораздо больше, гораздо! Я наконец-то могу развернуться в полную силу! В полный восторг!
Эти его слова мне совсем не понравились. Я хорошо знаю, как может развернуться Пазузу, если дать волю.
– Но ты же сказал, что на тебя давят печати Мардука? – ухватился за соломинку я.
– Сказал. Так оно и было… до недавнего времени. Видишь ли, Лаларту… ты не против, если я буду по-прежнему называть тебя Лаларту? Я уже привык, нет желания переучиваться. Видишь ли, здесь, в царстве смертных, я разыскал кое-кого, кто помог мне освободиться от влияния печатей Мардука! Точнее, не я его разыскал, а он меня разыскал, но детали значения не имеют. Конечно, мне пришлось кое-чем за это заплатить, но это тоже не имеет значения. Ничто не имеет значения по сравнению с тем, что я наконец-то свободен! Свободен!!!
Это мне понравилось еще меньше. Если Пазузу и в самом деле освободился, утихомирить его будет очень непросто. Сбросивший оковы архидемон – бедствие пострашнее стихийного. Уж он постарается отыграться за все тысячелетия, что провел в заточении.
– Ну и что ты об этом думаешь, Лаларту? – горделиво подбоченился Пазузу.
– Думаю, что ты урод. И пидорас. Ты уродливый пидорас. Что тут еще можно думать?
– Ты всегда был злым на язык, Лаларту.
– Я еще и не так могу. Мать твоя была хомячка, а от отца пахло бузиной.
– Что это значит?
– Это самое страшное оскорбление, которое я знаю. Французское.
– Мне оно не кажется таким уж страшным.
– Это потому что ты тупой. Что ты дальше делать собираешься, чмо болотное?
– Много чего. Люди – корм для меня. Я могу сделать с ними все, что пожелаю. Я изучил этот мир и возможности, которые он предоставляет. За последнее время я уже чуточку позабавился – пробудил парочку шатиров, поглотил несколько душ, наслал массовое помешательство, заставив людей прыгать на нож какого-то смертного… Это было смешно. Настоящий Лаларту оценил бы. Но мелкое балоство меня уже не удовлетворяет. Я исцелился от яда печатей Мардука и чувствую себя полным сил. Пришло время для большого дела.
– Для какого еще дела? Ты собираешься взорвать папский дворец или что?..
– Нет, – неохотно ответил Пазузу. – Дворец местного первосвященника я действительно собираюсь уничтожить… но не своими руками. На этом холме слишком сильно присутствие Саваофа… признаюсь, от этого мне как-то не по себе. – Нет Неуютно как-то. Неприятно. Дышать трудно. Пока я в теле смертного – еще терпимо, но я собираюсь скоро вылезти. Поэтому этот дворец и все храмы Ненавистного будут сожжены дотла. Но не моими руками, а руками таких же смертных. Об этом должен позаботиться мой смертный союзник.
– Кто такой? Колдун какой-нибудь?
– Вроде бы жрец… или раньше был жрецом. Я не вдавался в детали. Это некий эль Кориано… знаешь такого?
– Виделись, – мрачно ответил я.
– Ну и хорошо. Пока мы здесь разговариваем, его люди уже проникли во дворец и действуют так, как было договорено. А я в это время позабавлюсь в городе.
– Как?.. – прохрипел я.
– Как обычно. Я – Пазузу Болезнетворный. Мор – вот моя основная специальность. Я насылаю эпидемии. Любые. И здесь я собираюсь наслать эпидемию… шатиризма.
У меня внутри что-то сжалось. Шатиризм. Зараза, воздействием родственная вампиризму, ликантропии или тому же «зомбовирусу», изобретенному профессором Краевским. Болезнь, превращающая людей сначала в буйных психов, а затем в чудовищ-шатиров.
– Ты что, офонарел?! – в ужасе прохрипел я. – Ты совсем охренел, дегенерат [цензура]?! Ты вообще понимаешь, что творишь?!!
– Прекрасно понимаю! – сжал кулаки Пазузу, приближая свое лицо к моему. – А вот почему этого не можешь понять ты, я не понимаю! Я же рассказывал тебе, что со мной сделали в Лэнге! Как со мной обходились! Во что превратили! Ты даже представить себе не можешь, через что мне пришлось пройти! Думаешь, такое можно простить?!
– Я бы на твоем месте не простил, конечно.
– Вот видишь! Почему же ты удивляешься моему желанию отомстить?! Разве это не будет справедливо?!!
– Справедливо?! Да ты что, башкой навернулся, идиот [цензура]?!! Хочешь отомстить – возвращайся в Лэнг и мсти Йог-Сотхотху! Я тебе только руку пожму! Какого хрена ты собираешься мстить тем, кто ни в чем перед тобой не виноват?! Это вот такая у тебя справедливость?!
– Да, именно такая! – сорвался на крик Пазузу. – Именно потому, что я не идиот, Лаларту! Лэнг далеко, и возвращаться я туда не собираюсь! Йог-Сотхотх силен и страшен – он сделает из меня котлету раньше, чем я успею взмахнуть крылом! А люди… люди – корм для меня. Они здесь, они рядом. Их очень легко убивать. Я могу сделать с ними все, что пожелаю. Значит, они виновны передо мной и будут пожраны!
– Ну и логика, бляха муха… – выдохнул я. – Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать, так?
– Очень хорошо сказано.
– И они еще спрашивают, почему меня тошнит от демонов…
– Но ты ведь такой же демон! Может быть, не совсем, может быть, неполноценный, но ты все равно демон! По крайней мере отчасти! Чем ты лучше меня?!
– Тем, что не ем людей!
– Не ешь людей? И почему же? Что такого особенного в том, что демоны едят людей? Это же просто пищевая цепочка. Высшие формы жизни поедают низших.
– После смерти меня съедят могильные черви. Но я не собираюсь признавать их высшей формой жизни.
На чело Пазузу набежала тень. Похоже, я ранил его чувства.
Нет, у меня положительно талант вести конструктивный диалог с архидемонами. Совет да любовь в каждой фразе.
– Мне надоело с тобой забавляться, – угрюмо произнес Пазузу, как-то странно изгибая плечо. – Было приятно увидеть моего недруга в таком жалком положении, но дальше уже неинтересно. Желаю тебе приятного пребывания на Кровавом Пляже.
Архидемон сложил ладони лодочкой и резко ткнул меня туда, где у человека расположены ключицы. Я закричал, зарычал, захрипел от боли – сквозь меня словно пропустили миллион вольт.
Как же всем этим уродам нравится пытать ни в чем не повинного яцхена!
– Смеюсь над своей глупостью! – оскалился Пазузу, на секунду отводя руку и тут же снова ударяя меня током. – Поражаюсь своему недомыслию! Почему мне не пришло это в голову там, в Лэнге, во время нашей с тобой битвы? Почему я не догадался тогда, что ты не архидемон, что у тебя нет иммунитета к демонической магии, как у меня, как у всех нас? Ведь даже Эдкаб и Достху доставили тебе серьезные неприятности! А настоящий Лаларту смел бы их движением когтя! Если бы мне пришло это в голову раньше, я не полагался бы только на физическую силу… хотя это даже к лучшему. В конечном итоге я ведь многое выиграл от того поражения. А теперь могу спокойно уничтожить тебя.
Я ответил очередным криком агонии, биясь на стене, как насекомое, пришпиленное булавкой. Если бы только удалось сломать эти чертовы кандалы… или хотя бы собственные руки! Они отрастут заново, и очень быстро… но они прочные, черт возьми, их так запросто не сломаешь!
– Я боялся тебя, Лаларту, – презрительно фыркнул Пазузу. – Боялся, ибо когда-то ты был воистину грозным противником. Но теперь… чего мне бояться теперь, если мой страх оказался пустым?! Ты не Лаларту, ты лишь жалкая подделка, способная только кусаться и царапаться! Теперь говорю так – Умри Сейчас!..
По-моему, это заклинание. Это явно прозвучало заклинанием. У демонов своя магия, свои чары – очень мало похожие на то, что используют смертные маги. Но действует не менее эффективно – меня словно начали грызть изнутри. Хитин затрещал, выгибаясь во многих местах сразу. По ногам что-то потекло – кажется, лопнул мочевой пузырь.
– А ты все-таки живучая скотина, хоть и не Лаларту, – прошипел Пазузу, вплотную приблизив свое лицо к моему. – Человек на твоем месте сдох бы мгновенно. А вот ты все еще жив. Значит, одного раза для тебя недостаточно. Но это даже интересно – посмотрим, сколько раз ты сможешь выдержать, прежде чем все-таки сдохнешь…
Каюк. Каюк, каюк, каюк. Если я срочно чего-нибудь не сделаю, мне придет полный и бесповоротный каюк. Но что я могу сделать в таком положении?! Руки прикованы, хвост тоже прикован. Остается только…
– Буэ-э-э-э-э!!! – громко воскликнул я, превозмогая боль и во всю ширь распахивая пасть.
Из горла выметнулся кислотный водопад. Страшной яцхеновской кислоты, способной растворять камень и металл.
Прямо в рожу Пазузу.
Не тратя времени зря, я плюнул еще и еще раз, изблевывая весь боекомплект. Лже-Зовесима дико заверещал, отскакивая назад и хватаясь за расползающееся лицо. Кожа потекла, как плавящийся воск, глаза моментально вывалились, волосы посыпались на пол, истаивая на лету. Пальцы, которыми Пазузу коснулся кислоты, пошли пузырями и задымились.
