– Эй, девчоночка, – услышала она чей-то голос сзади.
Она обернулась. С собачьей точки зрения, Гаспод также не выглядел красавцем. Разве что запахов прибавилось.
– А, это ты.
– Именно, – кивнул Гаспод и принялся лихорадочно чесаться. После чего с затаенной надеждой поднял на нее глаза. – Спрашиваю только ради того, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Для порядка, пойми меня правильно. Наверное, мне не светит понюхать тебя там…
– Не светит.
– Просто спросил. Без обид.
Ангва наморщила нос:
– Почему от тебя так гнусно воняет? То есть от тебя достаточно скверно воняло, когда я была человеком, но сейчас…
Гаспод принял гордый вид.
– Круто, да? Это дается нелегко. Пришлось потрудиться. Вот если бы ты была настоящей собакой, то решила бы, что это обалденный лосьон после бритья. Кстати, госпожа, тебе стоит обзавестись ошейником, тогда никто не будет к тебе приставать.
– Спасибо за совет.
Гасподу, казалось, не давала покоя какая-то мысль.
– Э, слушай… а ты случаем не того, ну, вырыванием сердец не увлекаешься? – решился он наконец.
– Нет. Но если хочешь, могу устроить, – ответила Ангва.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – торопливо произнес Гаспод. – Ты куда направляешься?
Он неуклюже засеменил кривыми лапами, чтобы не отстать от нее.
– Хочу обнюхать мастерскую Крюкомолота. Тебя с собой не приглашаю.
– Все равно мне больше нечего делать. Отходы из «Реберного дома» выносят лишь к полуночи.
– У тебя что, нет дома? – спросила Ангва, ныряя под киоск, торгующий рыбой и чипсами.
– Дом? У меня? Дом? Ну да. Конечно есть. Никаких проблем. Смеющиеся дети, большая кухня, трехразовое питание, веселый соседский кот, за которым можно погоняться, собственная подстилка, место у камина, он старый дурак, но мы его любим, и все такое прочее. Но есть одна проблемка. Я люблю быть сам по себе, поэтому частенько гуляю по городу.
– Только, вижу, ошейника-то у тебя нет.
– Потерял.
– Правда?
– Да. Тяжеленный был. Чертовы анкские камни.
– Ага, я так и подумала.
– А вообще, у нас с хозяевами простые отношения. Они меня не трогают, я – их, – продолжал Гаспод.
– Понимаю.
– Иногда по нескольку дней кряду дома не появляюсь.
– Неужели?
– Даже неделями.
– Здорово.
– Но мне там всегда рады.
– Кажется, ты говорил, что ночевал в Университете, – припомнила Ангва, уворачиваясь от повозки, что неслась вверх по Заиндевелой улице.
На мгновение от Гаспода пахнуло неуверенностью, но он тут же взял себя в лапы.
– Ну да, говорил, – не стал возражать он. – Просто… Понимаешь, как это бывает в семье… Дети вечно таскают на руках, пичкают печеньем, каждый норовит погладить. Действует на нервы. Раздражает ужасно. Поэтому иногда я сплю на улице.
– Понятненько.
– Честно говоря, чаще, чем где-либо.
– В самом деле?
Некоторое время Гаспод трусил молча.
– А тебе стоит быть поосторожнее, – наконец сказал он. – В этом собачьем городе молодым сукам приходится несладко.
Они добежали до деревянного пирса, что располагался сразу за мастерской Крюкомолота.
– А как ты… – начала было Ангва и вдруг замолчала.
Запахи тут были самыми разными, но один, острый, как пила, перебивал все остальные.
– Это фейерверк так пахнет?
– И страх, – добавил Гаспод. – Очень много страха.
Он обнюхал доски.
– Страх человека, а вовсе не гнома. Гнома легко узнать. Это все из-за ихних любимых крыс, понимаешь? Ну и ну. Сильно испугался, судя по запаху.
– Я чувствую одного человека и одного гнома, – сказала Ангва.
– Да. Одного мертвого гнома.
Гаспод прижался потрепанным носом к щели в двери и с шумом втянул воздух.
– Есть еще что-то, но никак не пойму, что именно. Чертова река все перебивает. Масло, смазка и так далее… Эй, ты куда?
Гаспод помчался вслед за Ангвой, которая возвращалась к Заиндевелой улице, опустив нос к земле.
– Иду по следу.
– Зачем? Думаешь, он спасибо тебе скажет?
– Кто?
– Твой поклонник.
Ангва остановилась так резко, что Гаспод налетел на нее.
– Ты имеешь в виду капрала Моркоу? Он вовсе не мой поклонник!
– Да? А я совсем не собака. Нос не обманешь. Феромоны. Старая добрая сексуальная алхимия.
– Я знаю его всего две ночи.
– Ага!
– Что значит «ага»?
– Ничего, совсем ничего. Не вижу в этом ничего плохого…
– На какое-такое «это» ты намекаешь?!
– Ладно, ладно. Я понял, ничего не было, – сказал Гаспод и торопливо добавил: – Даже если бы и было. Капрал Моркоу – хороший человек.
– Это верно, – согласилась Ангва, и шерсть на ее загривке опустилась. – Он… вызывает симпатию.
– Даже сам Большой Фидо всего-навсего укусил его за руку, когда тот пытался его погладить.
– Кто такой Большой Фидо?
– Главный Пустобрех Собачей Гильдии.
– У собак есть своя Гильдия? У собак? Иди-ка дурачь кого-нибудь другого…
– Правду говорю. Право копаться в помойках, солнечные места, обязанность лаять по ночам, право на размножение, расписание воя на луну… в общем, все тридцать три удовольствия.
– Собачья Гильдия… – язвительно прорычала Ангва. – Просто здорово.
– Значит, я вру? А ты попробуй погнаться за крысой там, где не положено, увидишь что будет. Тебе повезло, что я рядом, иначе ты бы давно попала в беду. Большие неприятности грозят собаке, которая не является членом Гильдии. Тебе повезло, – повторил Гаспод, – что встретила меня.
– Наверное, ты большой чело… пес в Гильдии.
– Я в ней даже не состою, – высокомерно заявил Гаспод.
– И как же ты выжил?
– Просто я умею за себя постоять. Как бы то ни было, Большой Фидо меня не беспокоит. У меня есть Сила.
– Сила? И какая же?
– Неважно. Главное, Большой Фидо – мой друг.
– Укусить человека только за то, что он захотел тебя погладить? Не слишком-то дружелюбное поведение.
– Ха! От последнего человека, который решил погладить Большого Фидо, осталась одна пряжка.
– Да?
– И то на дереве.
– Где это мы?
– А здесь даже деревьев нет… Что?
Гаспод принюхался. Его нос умел читать город не хуже образованных подошв башмаков капитана Ваймса.
– Перекресток Лепешечной и Апустной, – ответил он.
Ангва некоторое время обнюхивала булыжники. Тот, за кем она шла, точно проходил здесь, но с тех пор его след затоптали. Резкий запах все еще присутствовал, но лишь в виде намека, теряющегося в безумном хаосе других запахов.
Внезапно она ощутила быстро приближающийся сильный аромат мыла. Что-то очень, очень знакомое, но тогда она была женщиной и ее обоняние не было столь чувствительным… А сейчас этот запах заполонил весь мир.
Капрал Моркоу с задумчивым видом шагал по улице. Он не смотрел куда идет, хотя в этом не было никакой необходимости. Прохожие старались уступать дорогу капралу Моркоу.
Он впервые увидела его этими глазами. О боги! Неужели люди ничего не замечают? Он шел по городу, как тигр по высокой траве или пупземельный медведь по снегу, все окружающее было частью его…
Гаспод бросил на нее взгляд исподтишка. Ангва таращилась на Моркоу во все глаза.
– У тебя язык торчит из пасти, – хмыкнул он.
– Что? Ну и что? Это естественно. Я запыхалась.
– Ха-ха.
Моркоу заметил их и остановился.
– А, знакомый песик, – улыбнулся он.
– Гав, гав, – сказал Гаспод, предательски виляя хвостом.
– О, у тебя появилась подружка, – одобрительно промолвил Моркоу. Погладив Гаспода по голове, он инстинктивно вытер ладонь об рубаху. – Подумать только, какая великолепная сука, – продолжал он. – Насколько могу судить, овцепикский волкодав. – Он ласково погладил Ангву. – Ну ладно, мне пора, мою работу за меня никто не сделает, верно?
– Гав, гав, визг, визг, дай песику печенья, – попросил Гаспод.
Моркоу выпрямился и похлопал себя по карманам.
– Кажется, у меня где-то было печенье. Готов поклясться, ты понимаешь каждое мое слово.
Гаспод встал на задние лапы и без труда поймал печенье.
– Гав, гав, спасибо, – поблагодарил он.
Моркоу несколько озадаченно посмотрел на Гаспода, пытаясь сообразить, то ли пес гавкнул, то ли просто сказал «гав», кивнул Ангве и проследовал дальше к Лепешечной улице и дому госпожи Овнец.
– Очень милый парень, – сказал Гаспод, с хрустом разгрызая черствое печенье. – Простоватый, но милый.
– Да, – согласилась Ангва, – он простоват. Я сразу же это заметила. Он простой, а все остальное здесь такое сложное.
– С тобой он совсем теленком становится, – сообщил Гаспод. – Но я ничего не имею против телят. А телячьи сердца такие вкусные.
– Ты омерзителен.
– Да, но я, по крайней мере, – не хочу тебя обидеть – весь месяц остаюсь одинаковым.
