Венец смерти
Пролог
Очевидно, из-за того, что собраться в одном месте планировали представители всех четырех домов (вампиры, исходя из своих способностей, традиционно делятся на четыре дома: скорби, страсти, ярости и риска) Вашингтона, назначенный прием не мог состояться ни в одной резиденции, принадлежащей какому-либо из домов.
Для встречи был выбран один из особняков, тех, что можно было снять для собственных целей на сутки или больше. Удовольствие, конечно, не из дешевых, но у мастеров вампиров дома скорби и дома ярости проблем с финансами точно не было, что не удивительно.
Ни Эдмунд Кроули, мастер дома ярости, по приглашению которого сюда прибыли маг-артефактор Лал и его телохранительница, Кейси Барклай, ни прочие мастера, присутствующие здесь этим вечером, даже не пытались спорить с тем фактом, что Кейси ни на шаг не отходила от своего работодателя, одного из представителей старой ветви магов, ювелиров и артефакторов, Джулиана Лала.
Девушка, одетая в бледно-голубое платье, так идущее к ее золотым волосам, цилиндр и перчатки под цвет платья, с недоумением взглянула на мистера Лала, одетого в дорогой черный фрак, воплощенная элегантность и аристократичность в одном флаконе, держащего в двух руках узорчатую шкатулку бережно, как самую редчайшую драгоценность, которой и было содержимое этой шкатулки.
— Мистер Лал, а почему диадему заказчику доставляем мы, а не он сам ее забирает?
Маг ухмыльнулся и предположил, стараясь, чтобы его слова звучали как можно более невинно:
— Либо сейф в «Волшебной вязи» защищен лучше, чем тайники в резиденции дома ярости, либо мистер Кроули попросту не доверяет никому, включая членов собственного дома.
Кейси медленно наклонила голову, обдумывая сказанное Джулианом. Ей было не по себе от близости такого количества вампиров рядом, но девушка старалась держать лицо: не хватало еще подвести нанимателя в день его собственного триумфа.
Тигрица внимательно осматривалась вокруг. Стараясь не выглядеть слишком напряженной — она всего лишь телохранитель, выполняющий свою работу.
Здесь, среди сборища в основном для вампирской знати, маг и оборотень выглядели чужеродно, их присутствие, кажется, немного нервировало хозяев праздника. Похоже, Эдмунд Кроули, один из мастеров дома ярости, по воле которого все здесь сегодня собрались, был тем, с чьим мнением считаются, и кто умеет поставить себя над другими.
Джулиан вдруг обрадовано заулыбался и сделал несколько шагов в сторону, перехватил шкатулку поудобнее и взмахнул освободившейся рукой:
— Альберт, здравствуй! Давно не виделись. Я слышал, что ты решил… — Джулиан замялся, не зная, как поделикатнее озвучить тот факт, что один из членов семьи магов, пусть даже не самой влиятельной, стал вампиром дома скорби. Альберт Стах, заметил Джулиана, резко подскочил к нему и прошипел:
— Что ты тут делаешь, Лал?
Не очень похоже, что старый знакомый обрадован внезапной встречей. Джулиан напряженно улыбнулся:
— Прибыл сюда по личному приглашению Эдмунда Кроули.
— Даже так? Любопытно, что же он такое затеял, почему решил собрать здесь практически всю вампирскую верхушку.
— Думаю, до конца вечера мы это узнаем.
Мистер Лал и молодой, судя по его внешнему виду, вампир беседовали вполне дружески, и Кейси, продолжая время от времени поглядывать в их сторону, не забывала еще и вокруг посматривать.
Вампиры вели себя так же как обычные аристократы человеческого рода на тех безумно скучных приемах, куда тигрица-телохранительница сопровождала мистера Лала.
Большинство из гостей стояло небольшими группками, может быть, состоящими из вампиров одного дома, некоторые переходили с места на место, перекидываясь любезностями и прочими мало что значащими фразами, кое-кто прогуливался, чаще всего по двое или по трое.
Взгляд тигрицы зацепился за группу вампиров, стоящую несколько особняком, поглядывающую на остальную публику высокомерно и отчужденно. Две дамы, одна облачена в туалет строго черного цвета, вторая отдает предпочтение алому, прятали свои лица за вуалями. Их спутники были одеты зеркально — один в дорогом костюме черного цвета, второй — одет в белое.
Поскольку здесь сегодня собрались вампиры всех четырех домов, они старались не злоупотреблять аурами, чтобы не доставлять друг другу дискомфорт. Тем лучше, а то у Кейси и так уже воображаемая шерсть на загривке дыбом стоит.
Девушка снова вернула свое внимание личности подопечного. Его собеседник как раз наклонил голову в формальном поклоне:
— Мне нужно идти. Скоро начинается официальная часть, и в это время я должен находиться рядом со своим сиром.
— Рад был повидать тебя, Стах! — Искренне улыбнулся Джулиан.
— И я рад был нашей встрече, Лал. — Ответил вампир достаточно равнодушным тоном и быстро зашагал прочь. Мистер Лал поймал вопросительный взгляд телохранительницы и объяснил:
— Альберт — мой друг детства. Мы практически выросли вместе, я, он и Ванесса.
Тигрица легонько поморщилась, как происходило всегда, когда мистер Лал упоминал о Ванессе Штайнхарт, своей помощнице, и, как он утверждал, неплохом маге. Джулиан улыбнулся, но сказать по поводу молчаливого негодования телохранительницы ничего не успел.
Открылась дверь, ведущая из парадного зала вглубь особняка, и за ней показался мистер Эдмунд Кроули, мастер дома ярости и заказчик мистера Лала, по просьбе которого маг и его телохранительница сегодня вынуждены были очутиться в самом центре вампирского сборища. Вампир коротко поклонился, приветствуя собравшихся, и заговорил:
— Друзья мои, сегодня я собрал вас здесь, чтобы исполнить обещание, данное дому скорби. Но прежде… — Эдмунд, найдя глазами артефактолога, жестом поманил его к себе, и Джулиан, а следом за ним и Кейси, подошли к вампиру. Мистер Лал протянул заказчику шкатулку, тот принял ее, не скрывая благоговения, дружески кивнул мастеру, и, сделав несколько решительных шагов, оказался напротив небольшой группы вампиров, среди которых, как отметила тигрица, стоял и друг детства мистера Лала, Альберт Стах.
Мистер Кроули остановился напротив красивой женщины, чей строго черный наряд был сшит по последней моде, провозгласив довольно высокопарно:
— Вильгельмина, возлюбленная моя, условием того, что Вы отдадите мне свою руку и свое сердце, было совершить что-нибудь, что удивило и поразило бы Вас. Узрите же этот дар, о королева моего сердца… — Эдмунд откинул крышку шкатулки и позволил женщине заглянуть в нее.
Сначала на бесстрастном лице красавицы появилось легкое любопытство с оттенком скуки, потом — удивление, а потом изумление сменилось благоговением. Эдмунд не спешил. Он дал возлюбленной вдоволь полюбоваться лежащей в шкатулке драгоценностью, только тогда спросил:
— Леди Вильгельмина Нуар, согласны ли Вы стать моей спутницей жизни и принять мой свадебный подарок?
Леди Нуар расцвела прихотливой высокомерной улыбкой и медленно кивнула:
— Да, Эдмунд, Вы действительно меня удивили. Я согласна стать Вашей женой и принять Ваш подарок, достойный королевы…
— Вы — моя королева отныне и навеки.
Эдмунд достал из ларца диадему. Скованная из черно-фиолетового металла, титаниума, лучшего магического проводника, стоившего огромных денег в силу редкости и сложности его добычи, диадема несла в себе шесть черных кристаллов, сияющих в свете алыми отблесками.
Кажется, во всем зале не нашлось никого, кто остался бы равнодушным к сиянию черного металла и игре бликов от камней. Одна из стоящей отдельно четверки, женщина, одетая в черный наряд, что-то обеспокоенно сказала своим собеседникам и быстро направилась в сторону счастливого жениха и не менее счастливой невесты.
Она не успела. Эдмунд, передав шкатулку подошедшему к нему высокому, плечистому мужчине, обошел возлюбленную со спины и возложил диадему на ее голову. Всех присутствующих в зале словно бы закрутил магический вихрь, отмечая работу мощного артефакта, леди Нуар победно улыбнулась и еще более выпрямилась, уже мня себя королевой… И в следующий момент осыпалась на пол горстью пепла, на которую сверху мягко, как на подушку, легла диадема.
