Хейвен не желала слушать пастора.
— Если это правда, то почему же видения вернулись? Моего отца нет в живых уже восемь лет.
Доктор Тидмор снял очки и протер стекла кусочком красного шелка.
— Вот как раз это меня и тревожит больше всего, — сказал он. — Вероятность того, что ты унаследовала болезнь, которой страдал твой отец. Возможно, твой разум осаждают те же самые злые силы.
Хейвен задумалась. Утверждение пастора показалось ей абсурдным, с какой точки зрения ни посмотреть.
— Не хотите же вы сказать, что я унаследовала бесаот своего отца? — насмешливо осведомилась она.
— Бесы принимают разные обличья, — ответил доктор Тидмор тоном энтомолога, описывающего различные виды тараканов. — Порой их присутствие проявляет себя в виде физических или психических болезней.
Хейвен встала.
— Отдайте мою коробку.
— Сядь, Хейвен, — приказал пастор, убрав коробку в ящик стола.
— Хорошо. Можете забрать все это себе. В доме полным-полно еще всякого такого, — солгала Хейвен и направилась к двери. — Имоджин только часть нашла.
— Можешь идти, конечно, — сказал доктор Тидмор. — Но если ты уйдешь, то тебе придется прожить в этом городке гораздо дольше, чем ты можешь себе вообразить.
Хейвен замерла.
— Прекрасно. А теперь садись, — ласково проговорил Тидмор. — Помни: я здесь для того, чтобы помочь тебе. — Как только Хейвен снова села напротив него, пастор взял ручку и приготовился делать заметки. — Давай поговорим о молодом человеке из твоих видений. Этан — его ведь так зовут?
— Да, — ответила Хейвен и обреченно опустила голову.
— Расскажи мне. Что ты помнишь об Этане?
— Не слишком много. Не знаю.
Она не собиралась рассказывать пастору о том, что ей запомнилось. Ни за что.
— Когда ты была помладше, ты говорила, что любишь его. Ты рассказывала, что он молод, красив и умен. Ты помнишь это?
— Нет, — пробормотала Хейвен. У нее начало покалывать макушку, а ноги словно бы погрузились в огонь. К ней подкрадывалось видение.
— Но ты не доверяла ему. Ты сомневалась в его верности. Ты знаешь, Хейвен, порой Сатана может предстать перед нами в обличье ангела света.
Голос доктора Тидмора звучал все тише. Хейвен пыталась опустошить свое сознание. Она мысленно раз за разом повторяла молитву «Отче наш». Но пламя поднималось все выше, и она ничего не могла сделать, чтобы помешать этому.
Она приближалась к особняку, держа в руке приглашение. Слева от дверей, чуть ниже кнопки звонка, на маленькой медной табличке красовалась надпись: «Общество „Уроборос“». Надпись окольцовывало изображение змеи, заглатывающей собственный хвост. «Не стоит нервничать, — мысленно сказала себе Констанс. — Новый президент принимает всех. Я не одна такая».
Войдя в дом, она едва не налетела на письменный стол в приемной. Молодой человек, сидевший за столом, встретил ее не слишком веселой улыбкой.
— Констанс Уитмен? — уточнил он. — Президент примет вас в гостиной.
— Благодарю вас.
Она обошла вокруг стола и торопливо зашагала по коридору. До двери гостиной уже было недалеко, когда она вдруг увидела их. Они стояли очень близко друг к другу. Этан — спиной к двери, а перед ним Ребекка, не спускающая с него глаз.
В это мгновение на Констанс нахлынули все мучившие ее подозрения. Ребекка Ундервуд провела с Этаном несколько месяцев до того, как он покинул Рим вместе с доктором Стриклендом. Констанс часто гадала, что могло между ними произойти. У Этана и Ребекки было так много общего. И он, и она были сиротами, которых спас доктор Стрикленд. Оба утверждали, что помнят подробности не одной прошлой жизни. Оба были невероятно хороши собой. Особенно — Ребекка. Длинные волосы цвета черного дерева, роскошные формы, которые она даже не старалась скрывать. Этан всегда утверждал, что они с Ребеккой просто друзья, но, увидев их вместе, Констанс была вынуждена признаться, что они — просто потрясающая пара.
— Она тебе больше не нужна, — заявила Ребекка громким шепотом. — Мы оба знаем: тебя интересовали только ее деньги. Теперь Стрикленд сделал тебя своим наследником, и наконец мы можем быть вместе. Так и должно было случиться!
Констанс, еле дыша, бросилась к выходу. Она не могла позволить себе лишиться чувств, прежде чем выбежит из дома. Промчавшись по приемной, она налетела на кого-то, кто поднимался по лестнице. Мужчина поддержал ее и не дал упасть.
— Моя дорогая, — произнес он ласковым и заботливым голосом. — Вам нехорошо?
Глаза Хейвен открылись. Она увидела над собой потолок в кабинете доктора Тидмора. Доктор Тидмор по-прежнему сидел за письменным столом и смотрел на дверь. Повсюду вокруг него валялись разбросанные бумаги, осколки разбившейся фарфоровой вазы и стекла. Стул, на котором сидела Хейвен до обморока, кто-то откатил к дальней стене. Красивое витражное окно за спиной доктора Тидмора треснуло. Кто-то негромко молился неподалеку. Хейвен повернула голову и увидела уборщицу, Эулу Дункан. Та стояла в коридоре.
— Да ее запереть надо на замок, эту девчонку! — воскликнула Эула, прижав руку к сердцу.
Хейвен застонала и выронила сжатое в руке тяжелое пресс-папье.
В четверг утром Хейвен не встала с кровати. Она понимала, что в городе уже все до единого знают о том, что бес овладел ею на глазах у пастора. Мать зашла к ней и попыталась уговорить одеться, спуститься вниз и позавтракать, но Хейвен наотрез отказалась. Ей нестерпима была мысль о том, что придется сидеть за столом напротив бабушки. Хейвен заперла дверь своей комнаты и все утро разглядывала открытку, которую ей когда-то подарил доктор Тидмор. Восемь лет эта открытка — вид Нью-Йорка с высоты птичьего полета — была прикреплена к стене над письменным столом Хейвен. Она потускнела и немного помялась, но неизменно вызывала у Хейвен одни и те же чувства. Она взглядом перемещалась по улицам и, с какого бы района города она ни начала свое путешествие, взгляд всегда приводил ее к островку зелени в нижнем участке острова. Она всегда знала, что там ее что-то ожидает. «Бью прав, — подумала Хейвен, — мне нужно каким-то образом попасть в Нью-Йорк».
Наконец она отложила открытку в сторону и задумалась о предположении доктора Тидмора. Как оно ни напугало ее, она все же понимала, что пастор ошибается. Если она что-то и унаследовала от Эрнеста Мура, так это копну пружинистых, непослушных волос. Одержимость бесом, психическое заболевание — этим могли объясняться видения. Но ее художественные способности, ее талант модельера этим никак не объяснялись, так же как и прекрасное знание города, в котором она не была ни разу в жизни. Хейвен знала, что эти таланты она унаследовала от кого-то, с кем не состояла в кровном родстве. От Констанс Уитмен.
Правда, видения оставались загадкой. Констанс хотела, чтобы Хейвен разыскала Этана. Но теперь Хейвен уже не понимала, зачемэто нужно. Она всегда предполагала, что в Нью-Йорк ее влечет любовь. Теперь же, после видения, которое настигло ее в кабинете доктора Тидмора, Хейвен уже не была в этом так уверена. Похоже, Констанс совершила ту же ошибку, что и Мэй Мур. Она влюбилась не в того мужчину, и он разбил ее сердце.
Так почему же тогда Хейвен ощущала непреодолимое желание оказаться на Манхэттене? Это желание порой было настолько сильным, что она понимала: уж если она тронется в путь, то будет шагать без устали, пока не пересечет мост Джорджа Вашингтона. Неужели она обречена любить того, кто принесет ей боль? Или была какая-то иная причина, по которой ей обязательно нужно было разыскать Этана Эванса? Хейвен были нужны ответы. А пока для действий у нее был один-единственный вариант.
Незадолго до трех часов дня Хейвен встала с кровати, открыла ноутбук и набрала адрес общества «Уроборос». В последнем видении Констанс посетила этот клуб. Хейвен имела все основания предполагать, что девушка была членом этого общества.
Началась загрузка веб-сайта. На черном фоне появилась серебристая змея, заглатывающая собственный хвост. Это было зачаровывающее зрелище. У Хейвен немного закружилась голова. Она щелкнула мышкой по змее и прочла перечень опций.
Реинкарнация и общество «Уроборос»
Послание нашего президента
Как нас найти
Расскажите вашу историю
Только для членов общества
