Населенные пункты возникали неожиданно, как правило, они были вытянувшимися вдоль дороги. Везде одноэтажные глинобитные дома с глухими дворами, лишь иногда попадались кирпичные. Зато экзотика встречалась на каждом шагу: живописная одежда, словно из турецких сериалов о Средневековье; женщины в цветных однотонных одеяниях, с обмотанной хиджабом головой так, что оставались лишь щели для глаз; худощавые жилистые крестьяне, примитивными мотыгами обрабатывающие красную, сухую почву, на которой, по представлению иноземцев, вряд ли что-либо могло вырасти. Путешественники увидели допотопный поезд, называемый тут «сьюпер», на крышах вагонов которого вольготно устроились многочисленные «зайцы», и их было не меньше, чем находящихся внутри пассажиров. В каждом селении, городке имелся свой «сук шаби», они различались только размерами и разной степенью оживленности.
— Такое впечатление, что жизнь здесь неразрывно связана с этой дорогой — населенные пункты есть только вдоль нее. Кажется, достаточно с нее сойти и углубиться в пустыню, и там будет ожидать смерть, — размышляла вслух Лера. — Я ни за что не согласилась бы тут жить.
— В пустыне живут люди, мэм. Она для них не пустыня, а родная земля, менее страшная, чем города с их суетой и безжалостностью.
Но вот показалась зелень фруктовых садов, ухоженные зеленеющие поля, что свидетельствовало о близости Нила, и вскоре стал виден он сам — источник жизни в этом засушливом крае.
В месте, где в Нил впадает неширокая белесая речка Атбар с пологими берегами, джип подъехал к паромной переправе. Тут стояли в очереди запыленный грузовой автомобиль и десяток верблюдов с двумя погонщиками. Вскоре подплыл небольшой ржавый паром-баржа и переправил всех на другую сторону. Худой араб лет пятидесяти проявлял поистине акробатическое мастерство, управляя огромным рулевым колесом с помощью ног и при этом читая газету. Съехав с парома, путешественники продолжили путь, оставив за спиной обильную зелень берегов Нила. Впереди расстилалась безжизненная каменистая, «лунная» поверхность, чередовавшаяся с песчаными дюнами, без каких-либо признаков дороги. Лишь многочисленные автомобильные колеи свидетельствовали о том, что они не одиноки в желании отправиться вглубь негостеприимной и даже враждебной местности.
— Это самый сложный и продолжительный участок пути — пустыня Байюда, — пояснил Махмуд.
Дорога по пустыне запомнилась путешественникам исключительно прозрачным, без единого облачка, небом, раскаленным золотым диском, слепящим глаза, потугами кондиционера, с трудом справляющегося с жарой. Их преследовал унылый пейзаж — каменистая почва с одиноко торчащими скалами, высохшие колючие кусты, акации с плоской кроной и едва заметными желтоватыми листьями, вкус пыли, песок на зубах каждый раз, когда путники вынуждены были выходить из автомобиля. То и дело попадались взорвавшиеся от жары автомобильные шины, останки погибших животных. На смену каменистой почве пришли барханы, что вынудило предельно снизить скорость. Время от времени автомобилю приходилось карабкаться на песчаные горы, зарываясь в песок.
— Отсюда уже недалеко, — подбодрил пассажиров Махмуд.
— Сколько: час, два? — раздраженно поинтересовался Дмитрий.
— Как будет угодно Аллаху! В пустыне не загадывают, сколько понадобится времени, — все может произойти.
Джип обогнал автобус, медленно пробирающийся через пески. На его крыше сидело трое суданцев, и, судя по их белоснежным улыбкам и приветственным жестам, предназначавшимся пассажирам джипа, они чувствовали себя вполне комфортно и не обращали внимания на палящее солнце и густые столбы пыли, напоминающие дым, позади автобуса.
— Это «зайцы»? — поинтересовался Дмитрий.
Махмуд непонимающе на него посмотрел и пожал плечами.
— Те, которые едут на крыше, они не заплатили за проезд?
— Если у них есть деньги, то заплатили, а если нет, то достаточно предупредить об этом водителя. Что они могут сделать, если им надо ехать, а денег у них нет? Едут сверху, так как внутри нет мест, а не из-за того, что не заплатили за проезд.
Автобус давно уже не был виден за скалами, а шум его надрывающегося мотора все преследовал путешественников. В пейзаже стали доминировать песчаные барханы, кустарники с колючками, птицы, похожие на голубей, клочья желтой травы с огромными пятнистыми кузнечиками. То и дело срывался ветер, меняя поверхность пустыни и пряча следы передвижения по ней. Триста шестьдесят километров пути растянулись на долгие мучительные часы, и Дмитрий не один раз ловил себя на мысли, что его затея отправиться в это путешествие себя не оправдала. Поехать сюда стоило, но одному, без Леры, не привыкшей к подобным трудностям, хотя она безропотно переносила их. Из-за глупого случая на рынке в Омдурмане, возможно, существует угроза здоровью и жизни его жены. Дмитрий с тревогой посмотрел на Леру, лицо которой слегка осунулось и даже похудело. Она поняла его без слов и молча, успокаивающе погладила по руке, что означало: «Все хорошо, не переживай, любимый».
Вдали, над песками и скалистыми грядами, показалась цепочка холмов странной формы.
— Мы уже подъезжаем к Мероэ, — пояснил Махмуд.
— Это что там? Озеро? — удивленно воскликнула Лера.
Проследив за направлением ее взгляда, Дмитрий увидел трех наездников на верблюдах, словно двигавшихся по гладкой серебристой поверхности озера, четко отражаясь в воде.
— Здесь нет озера, — рассмеялся Махмуд. — То, что вы видите, — пустынный мираж. Он принимает самые причудливые формы, возникают фантастические картины, то, чего в реальности нет.
Странные холмы оказались пирамидами непривычной формы, напоминали наконечники стрел, и даже издалека было видно, что они значительно уступают размерами египетским, а большинство из них находится в полуразрушенном состоянии, словно какой-то великан, забавляясь, сбил им остроконечные верхушки. То, что огромное количество этих пирамид находилось на относительно небольшой территории, поразило Дмитрия, бывавшего ранее в Долине пирамид в Гизе.
— Сколько же их тут? — поинтересовался он.
— Больше сотни, — ответил Махмуд. Он остановил автомобиль, когда до пирамид было еще достаточно далеко, не глуша двигатель из-за работающего кондиционера. — Подождем.
— Кого и для чего?
— К пирамидам запрещено приближаться на автомобиле. До них приблизительно полмили, лучше проехать их на верблюдах, чем идти пешком по песку. Нас заметили и хотят оказать эту услугу. Или желаете пешком?
— По жаре и песку? — Лера даже вздрогнула. — Лучше уж на этих животных, словно явившихся из другого мира.
— Кто-то специально посбивал макушки у пирамид? — предположил Дмитрий.
— Так и есть, — подтвердил Махмуд. — Полтораста лет тому назад итальянский охотник за сокровищами Джузеппе Ферлини пытался таким образом добраться до богатств нубийских фараонов. Обычно погребальные украшения хранятся вместе с мумиями в погребальной камере под пирамидой, их разграбили еще в древности. Однако Ферлини думал иначе. В потайной камере, скрытой в верхушке пирамиды королевы Аманишахето, он нашел тайник с золотыми кольцами, амулетами и ожерельями. Это было его единственной удачей. С помощью пороха он варварски разрушил десятки пирамид, пока рабочие, которым он обещал долю найденных сокровищ, не взбунтовались. Ему удалось сбежать от них, не заплатив им за работу.
Троица на верблюдах медленно приближалась, мираж с озером растворился, и всадники оказались шоколаднокожими кочевниками в белых колпаках и одеяниях: длинных рубахах и коротких, чуть ниже колена, широких штанах. Не обращая внимания на безжалостные лучи солнца, Махмуд пошел им навстречу, но они ехали до него еще минут десять. Переговорив с ними, он вернулся к машине, за ним не спеша шли верблюды, мерно покачивая на двугорбых спинах наездников.
— Ой, как высоко! Вдруг я упаду с верблюда? — испугалась Лера, выбравшись из автомобиля.
Два кочевника стояли на песке, их верблюды медленно опустились на колени, повернув морды с толстыми отвисшими губами в сторону подошедших к ним Дмитрия и Леры.
Махмуд помог Лере забраться в седло между двумя горбами, верблюд энергично, рывком разогнул передние ноги, и ее резко отбросило назад, так что она чуть не вылетела из седла и поэтому крепко обхватила горб животного. Тут верблюд разогнул задние ноги, и ей показалось, что она чуть ли не под небесами. Удержаться в седле было весьма непросто. Кочевник что-то сказал Махмуду, держа верблюда под уздцы, повел его в сторону пирамид. Дмитрий уже ездил на верблюдах, поэтому весьма быстро и ловко оказался на животном и, взяв в руки поводок, сам им управлял. Махмуд также устроился на верблюде, заняв место в голове каравана. Несмотря на кажущуюся медлительность двугорбых животных, их хозяевам пришлось бежать трусцой, чтобы не отстать от них.
