Такаши. То он ватник ватником, хорошо поработать, хорошо отдохнуть, большего ему не надо, то в нем просыпается опытный воин или жесткий, даже жестокий правитель. Во всем многообразии его обликов, Саэко никогда не видела Такаши-романтика. Но, похоже, что и эта грань личности ему не чужда. По крайней мере красота звездного неба что-то затрагивает в его душе.
Было немного обидно, что он не реагировал так на её красоту. Хотя, если подумать, он никогда не скрывал своего отношения к её внешности, да и помнится даже пытался какие-то стихи сочинить, но по его же словам получилось так себе.
— Красиво, — тихо проговорила Кирико, разглядывая и правда очень интересную конструкцию из льда и воды. Саэко же куда больше понравился не внешний вид, а звук, волшебный музыкальный инструмент был волшебным во всех смыслах.
Прекрасная музыка не испортилась, даже когда Такаши запел. Нет-нет, Саэко, конечно, нравилось, как тот поёт, слух у него есть, но вот голос, особенно в сравнение с тонким изящным инструментом, все же грубоват.
Он был эльфийским королем,
И арфы плач ведут о нем.
Гил-галад значит «звездный свет»,
И рыцаря прекрасней нет,
И благородней короля
Еще не ведала земля.
Пропев один куплет, Такаши замолк и нахмурился. Взяв еще несколько аккордов, он остановился, бросив на звезды, которыми, казалось бы, только что восхищался, неприязненный взгляд.
— Чертовы эльфы, — ругнулся он, полностью разрушив всю атмосферу романтики.
— Что-то случилось? — Комуро-сан тут же переполошилась, переживая за сына.
— Нет, — Такаши мотнул головой, и снова тронул струны. — Инструмент эльфийский, вот я и попробовал одну из их баллад, но это не моё. Не понимаю я плача по благородным героям, и восхваления королей героев. Лиричные песни бывают красивы, но наматывать километр соплей на кулак, это не по мне.
— Нет в тебе тяги к прекрасному, — хохотнула Рика, хотя Саэко была уверенна, что она сама предпочтет песни погрубее и попроще.
— Прекрасное может быть разным.
Такаши еще раз глянул на звезды, теперь он не косился, а повернул голову, так что Саэко было сложно разглядеть выражение его лица. Надо сказать, что звезды тут и правда были невероятно красивыми. Сейчас еще ничего особенного, небо как небо, безоблачное, и точек звезд без счета, а вот стоит появиться хотя бы одному облачку, как звездный свет подсвечивает его, раскрашивая в голубоватые или фиолетовые цвета, создавая ощущение, будто ты видишь далекие туманности.
Такаши вновь тронул струны, и вновь запел. Сначала он пел о судьбе, потом о герое Орфее. Саэко не сразу поняла, что песни связаны между собой, но с каждой следующей мелодией, раскрывалась история певца Орфея, что потерял любимую и решил спуститься за ней в царство смерти.
Саэко даже посмеялась про себя, только что он говорил, что не любит сопливые истории, а сам исполняет что-то подобное. Но все внутреннее веселье как отрезало, когда Орфей встретил Харона, духа сопровождающего умерших в загробный мир.
Что ты делаешь здесь,
Своенравный, и гордый Орфей?
Неужели любовь позвала тебя
В Царство Теней,
И герой без раздумий
Пустился в погоню за ней?
Или ты как другие
Решил потягаться с Судьбой?
Что ж, тогда тебя ждёт
Изначально проигранный бой.
С этой битвы всегда
Возвращается кто-то иной.
Саэко аж вся напряглась, как, впрочем, и остальные девушки в комнате. В голове тут же всплыли все их предположения о том, что Такаши уже пересекался с богами, более того, пересекался конкретно с богами смерти. Неужели он поёт про себя? Но этого же просто не может быть, он сам рассказывал про последователей Орфея, мистиков древней Греции, или Рика права, и это не первое его путешествие?
Поверни назад,
Не спускайся
В свой собственный ад,
И навеки запри эту дверь.
Там ни слову, ни жесту не верь.
Там вода из огня,
И мечты обращаются в яд,
Но я вижу твой пламенный взгляд,
Кто тебя остановит теперь…
— Вы взволнованы, и напуганы, — Такаши неожиданно сбивается с песни на обычную речь. Внимательно осматривая их, он даже прекратил играть.
— Не понимаю о чем ты, — Миямото-сан тут же сложила руки на груди, и постаралась придать своему лицу суровое выражение.
— Я чувствую когда мне лгут, — Такаши говорит спокойно, и осматривает их внимательно, будто выискивая причину, по которой они так переволновались.
— Я все равно ничего тебе не скажу, — Миямото-сан насупилась, но со своей позиции не сошла.
— А что насчет остальных? — Поочередно он загляну в лицо каждой, но все молчали. — Ну что же, ваше право.
Такаши продолжил играть, но больше не пел, а завел неспешный разговор, казалось бы ни о чем. Саэко почти не прислушивалась к его словам, по крайней мере до тех пор, пока он не упомянул, что построенное им судно сможет летать.
На это гордой дочери семьи Бусудзима оставалось только глубоко вдохнуть и медленно носом выдохнуть. Спрашивать будут ли на деревянном корабле лазеры не хотелось, она слишком хорошо знала Такаши.
Идя по коридору особняка германца, я строил планы и предавался мрачным размышлениям. Поставки всего необходимого для корабля задерживались, что начало откровенно напрягать. Я уже несколько раз подходил к Хельги с намёком, что пора бы и честь знать, но он, похоже, уже совсем оборзел. Что-то этот таракан затевает, интуиция ясно даёт это понять. Похоже, пришло время действовать жёстче, что неизбежно приведёт к новым проблемам.
Девушек было решено оставить в комнате, о чем я им объявил, собрав всех в нашей с Саэко спальне, что сразу вылилось в первую проблему. Вообще, этого следовало ожидать. Если остановиться и подумать, то по другому никогда не было. Каждый раз случается какая-то фигня, после которой все тычут друг в друга пальцем и обвиняют в первопричинах конфликта. Заканчивается всё это тем, что я пытаюсь сгладить острые углы, пойти на уступки, а в ответ большое и искреннее нифига.
— Так, — на эмоциях я резко махнул рукой перед собой, будто подводя черту под разговором. Поймав себя на таком размашистом жесте, я поспешил притупить эмоции. Не хватало ещё от избытка чувств врезать кому-нибудь. — Вы останетесь в комнате и точка. Призраки не только не впустят посторонних, но и вас не выпустят из комнаты.
— Ведёшь себя как домашний тиран из дешевого кино! — Возмутилась Рика.
— Ты говоришь об этом так, будто мне не насрать, — фыркнув, я направился к выходу из комнаты.
— Такаши, послушай… — начала мама, но замолчала, когда я через плечо обернулся и внимательно
