А дома, куда он вернулся усталый, но странно довольный, словно не маялся подростковой дурью-гонками за рулем, а заключал трудную и удачную сделку, предложила ознакомить ее еще и с сексуальными ощущениями.
Опешивший Джой не изумился и не слишком разозлился. Просто среагировал, не задумываясь, — как тогда, когда требуется раз и навсегда отшить непорядочных назойливых партнеров.
— Довольно. Убирайся из меня. Немедленно!
Получилось это у него так, что призрачная девушка даже спорить не стала. Та зона в его мозгу (душе?), которую он определил как Инсон, сузилась до размеров мушки, а потом и вовсе схлопнулась. Вышла, значит. На некоторое время Джой почувствовал себя дезориентированным, даже к стене прислонился — как будто пустота в том месте, где только что находился дух Инсон, вызвала у него головокружение.
— Ну вот и славно, — сказал Джой самому себе и наверняка обидевшейся девушке, кое-как добрел до спальни и рухнул на кровать.
…Ну что ж, по крайней мере, он выполнил почти все желания привидения, и оно не сможет пожаловаться предку, что правнук обошелся с ней неучтиво. И нечего! Пора уже возвращаться к привычному деловито-дневному образу жизни. А то вон референт уже волнуется. Иной мир подождет. Рановато еще с ним общаться.
И с этой утешительной, однако отчего-то не утешающей мыслью он завел машину.
Странности в себе Джой заметил далеко не сразу. Все те же повседневные вопросы, которые необходимо решать, — профи Мария давно уже рассортировала их по мере срочности вплоть до следующего месяца. Все те же проблемы с поставщиками, согласованием, с техникой безопасности на стройках (а не устроить ли уже внезапную проверку, а то что-то расслабились работнички?). Обедал он сегодня прямо за столом — надо наверстывать упущенное. Да и вообще, нет у него теперь компаньона…
Иногда Джой подвисал на несколько мгновений, с недоумением глядя на списки материалов, цифры и графики, словно видел их впервые, но потом в голове прояснялось — а он что, хотел ясности ума и четкости суждений, несколько дней подряд не высыпаясь и ведя избыточно активный образ жизни? Ладно, сегодня сразу после работы рухнет спать…
В дверь заглянула секретарь и воскликнула странно восторженным, не похожим на обычный задиристо-деловой голосом:
— Спасибо большущее! Но по какому поводу?
Поначалу Джой подумал, что повысил-таки ей оклад, но сообразил, что опять забыл, скотина неблагодарная! Тогда что он такого, судя по виду Марии, приятного сделал?
Женщина сама объяснила — что. Распахнула дверь, и Джой увидел на ее столе гигантскую, высотой ему по грудь корзину цветов. Неуместно пышная; кричаще, базарно-ярко оформленная, она так бросалась в глаза, что затмевала всю стильную приемную.
Мария сияла.
— Там открытка воткнута: «Драгоценной от Джоя, с благодарностью». Но к чему это? Восьмое марта прошло, до моего дня рождения далеко…
Теперь он смутно припомнил, как перед обедом нашел сайт цветочного магазина. Внезапно пришедшая в голову мысль подарить референту цветы тогда ему показалась удачной. Но почему?
— Н-ну… — промямлил Джой с тщательно скрываемым смятением, — я подумал, что цветы украсят… интерьер. Ты же не против? Помнится, ты любишь, когда мужчины дарят цветы.
— Люблю, конечно! — Мария ходила вокруг грандиозного букета, поглаживая, рассматривая и обнюхивая. Джой прислонился к косяку, издали подозрительно приглядываясь к собственному подарку. — Муж дарил мне цветы всего три раза за всю нашу совместную жизнь. Первый раз на свадьбу, второй на рождение сына, а третий на пятидесятилетие. А ведь знает, паршивец, как я их люблю! Вот все вы, мужики, упертые!
— Это я-то? — оскорбленно осведомился Джой. — Где ты найдешь еще такого шефа? Тебя слушается, цветочки дарит…
— Ну ты-то у меня золотой! — Мария, подтанцовывая, подошла к Джою, привычно огладила лацканы его пиджака и смачно, от души, расцеловала в обе щеки. — Дай бог тебе здоровья!
Ощутив внезапно накатившее раздражение, Джой перехватил одной рукой обе ее руки и слегка потряс ими в воздухе, словно привлекая внимание к своим словам.
— Мария, давно хотел тебе сказать: мне очень не нравится, что ты меня… лапаешь!
Крепко сжал ее запястья и отпустил. В следующее мгновение он был готов отхлестать себя по губам, но поздно. Мария безмолвно смотрела на него, медленно багровея.
— Мария, я… — начал Джой, сам толком не зная, что хочет сказать. Извиниться?
Секретарь резко отвернулась, села за свой стол, спрятавшись за монументальным букетом. Джой постоял еще и вернулся к себе, так осторожно прикрывая за собой дверь, словно боялся, что та сорвется с петель и поддаст ему по заду.
И поделом бы.
Он задумчиво прошелся по кабинету, изучил пейзаж за окном, видя его словно впервые — в какой-то мере так оно и было! — высотные здания бизнесцентров, зеркальные стекла центральных банковских офисов. Деловой район города, куда он не так давно перебрался со своей фирмой: престиж требует… Джой сел в кресло, аккуратно выровнял бумаги по стопочкам, положил ручки параллельно, смахнул невидимую пыль с клавиатуры.
И сказал:
— Выходи, мерзавка!
* * *
Я так старалась, чтобы он меня не заметил! Затаилась, стремясь не то что ничего не делать, но даже и не думать. Не вмешивалась в управление машиной, как бы мне этого ни хотелось — ах, как классно было вчера! Действительно, сказка, сбывшаяся сказка, возвращение в живое человеческое тело, о чем явно или тайно мечтает каждый из нас. Пускай меня пустили в него лишь на время, дали «поносить», но Джой вчера выполнял все мои желания… ладно, почти все. Были даже краткие мгновения, когда мы как будто сливались в одно, не мешая, не оттесняя, не подавляя друг друга: одно тело, два разума, две души.
Наверное, я слишком пожадничала. Хотя это и объяснимо — я просто захмелела от избытка телесных ощущений, от вкусов, запахов, прикосновений к окружающему и к самой… к самому себе — от всего того, чего была лишена невесть сколько времени. Я вспомнила, что значит горько и сладко, ощущение тяжести и холода ключей на ладони, как скользит гладкая ткань по телу, как ветер бьет в лицо, выжимая слезы…
Вспомнила, что значит жить.
И когда Джой велел мне убираться, я просто не смогла этого сделать — как это, выйти и снова перестать быть?! Сжалась, свернулась, затаилась, ожидая, когда он прекратит сердиться и мы сможем спокойно поговорить. А Джой решил, что я вышла, и тут же завалился спать.
Прошло немало времени, прежде чем я осмелела и тихонько выползла из своего укрытия. Тело Джоя — сейчас и мое — мерно дышало, расслабленно раскинувшись на приятных сатиновых простынях. Я осторожно попробовала потянуться, повернуться набок, прижаться щекой к мягкой подушке; тело не сразу, медленно, но все же отреагировало. Не то что Джой бодрствующий, в любой момент готовый перехватить управление на себя — тогда мышцы и нервы терялись, не зная, кого из нас в первую очередь слушаться, и получались какие-то короткие, неровные, отрывистые и бестолковые движения.
Я мягко, вкрадчиво растянулась-распространилась по всему его длинному, ленивому, тяжелому телу. Дышала с ним в унисон, ощущая кожей прохладный ветерок, порывами влетавший в распахнутую дверь балкона. Мышцы Джоя подергивались, двигались глазные яблоки, трепетали ресницы, дыхание становилось то резким, прерывистым, то вновь размеренным, глубоким — он видел сны, но я-то их не видела… Я завладела его спящим телом, но не сумела проникнуть в сознание.
Полностью ли дух поглощает человека, заставляя поступать так, как ему (духу) заблагорассудится? Или все же человек временами действует и рассуждает по-прежнему? Или хозяин тела оттесняется на самые задворки разума и души, безмолвный и беспомощный, бессильно наблюдающий за происходящим?
Я была согласна на любой вариант — лишь бы не быть изгнанной вновь в не-существование. Затаиться, понаблюдать за жизнью, за поведением Джоя? Попробовать потихоньку овладеть его сущностью, не ломая жестко разум и характер, не привлекая внимания к неизбежным странностям и раздвоенности — мне совершенно не улыбалось провести остатки дней в живом молодом теле, запертом в «психушке». Хватило уже нашей призрачной психкомпании, от которой некуда деться…
Я даже пыталась вникнуть в его работу, но от всех этих цифр и терминов меня клонило в сон; я с трудом удерживалась от виртуальной зевоты, вслед за которой неизбежно последует всамделишная зевота Джоя. Когда секретарша в очередной раз занесла бумаги, вспомнила слова Джоя, что однажды Мария вытащила его из такой ж… из очень тяжелой ситуации, а он все никак не соберется ее отблагодарить. Почему бы не сделать самого элементарного — не вручить цветы? Я лишь самую малость подтолкнула Джоя и ощутила прилив радостной гордости: практически не отрываясь от работы, он моментально нашел цветочный сайт и заказал букет в офис. Пусть и выбрал не по красоте, а исключительно по размеру — но все же сделал именно то, чего я хотела!
