Сегодня я кроме охоты не планировал заняться чем-то серьёзным, так что можно поговорить и о слухах. Ну, давай же, Гийом, я хочу их услышать!
— Зря вы, Ваше Величество! — Ангерра́н де Мариньи сделал шаг вперёд привлекая внимание своего сюзерена. — Вот, если соизволите послушать, есть свидетельство некой Мари Шенье — прачки, обслуживающей кафедральный собор и епископский дом в Труа. Она, к сожалению, бесследно пропала, но её свидетельство, заверенное легатом, есть в моей канцелярии. Я, по чистой случайности, захватил его с собой в папке для докладов…
Филипп, не скрывая скептицизма, кивнул:
— Хорошо. Читай — не зря же ты его захватил!
— Слушаюсь, Ваше Величество! — коадьютор открыл свою папку на нужном ему документе и начал читать:
«… сей, упомянутый епископ брал её мужа с собой при обходе домов для калек и приютов для бездомных. Раздавая им своё пастырское благословение и приводя их к Святому причастию, он давал испить этим несчастным людям вино, после чего калеки и бездомные мучились болезнью живота и многие из них, спустя всего несколько дней, умерли в страшных коликах.
Также, упомянутая мной прачка Мари Шенье свидетельствует, что стадо овец её деверя, Раймунда Фло, после того, как епископ Гишар освятил его новый хлев, поголовно вымерло от неизвестной болезни, причём мясо овец было серого цвета, а кровь — чёрного, в результате чего, по приказу старосты, трупы животных спалили вместе с хлевом…»
— Ха! Рассмешили! — король даже ударил себя ладонями по коленям. — Все овцы умерли? И не осталось ни стада, ни хлева?.. — так тут надо разобраться с тем: не состоят ли в сговоре староста с деверем этой прачки! А по поводу калек и бездомных — так тут ещё надо хорошенько присмотреть за тем, чем их там кормят монахи! Знаю я эту «святую» братию — захотели, видать, избавиться от лишних ртов и решили вопрос по-быстрому!
Ангерра́н де Мариньи смиренно склонил голову:
— Всё возможно, Ваше Величество. От монахов действительно можно ожидать всего, чего угодно, даже подобного злодейства, но позвольте мне перейти к главному?
Король кивнул и коадьютор продолжил чтение:
«… со слов знакомого ей кафедрального сторожа Пьера, епископ Гишар, оставаясь в соборе в ночное время, занимался колдовством на святом престоле. Сторож видел, как Гишар вращал подсвечниками, делал странные пассы дарохранительницей со Святыми дарами и Святым Евангелием. Также сторож видел, что Гишар держал в руках перевёрнутый крест…»
— Всё это ерунда — он просто протирал церковную утварь, ведь никто кроме священника не имеет права входить в алтарь! Я понимаю, что в преддверие сегодняшней охоты вы решили меня посмешить, но довольно. У вас есть что-то существеннее?
— Да, Ваше Величество! Есть! — коадьютор перевернул лист, быстро прошёлся глазами по тексту и продолжил:
«… а ещё у епископа Гишара есть свой личный бес, с которым он часто советуется о своих кознях. Он держит его в специальном стеклянном флаконе красного стекла или в остром кончике своего капюшона. Когда он беседует с этим бесом, у него волосы встают дыбом, а из ушей идёт дым, как от сырых дров! Когда к нему ночью приходили тамплиеры, он вызывал своего беса и все вместе, они в апсиде храма после полуночи служили тайную мессу, возложив на Престол мёртвого петуха и поклоняясь ему, как идолу. Бес же этот, выйдя из капюшона епископа Гишара, вселялся в мёртвого петуха и говорил с ним и тамплиерами на непонятном языке. Они же все поклонялись ему и поили его кровью…»
— Довольно! Чьё это свидетельство?!
— Всё той же Мари Шенье, Ваше Величество, — король встал из-за стола и, не глядя на склонивших головы советников, прошёл к окну. Мариньи незаметно подмигнул де Ногаре, и тот понимающе кивнул королевскому коадьютору, тут же поспешившему добавить:
— Как я уже сказал, эта женщина — прачка, и её муж бесследно исчезли сразу после написания этого письма. По моему распоряжению легист, писавший его с её слов, отправил за ней сержанта и стражников. К сожалению, они вернулись ни с чем, но соседи видели возле их жилища повозку и нескольких тамплиеров из их ближайшего дома.
— Проклятые тамплиеры! Не проходит и дня, чтобы я о них чего-нибудь да не слышал! Мало того, что они душат мою казну своими требованиями выплат по кредитам, так ещё, оказывается, они отправляют богопротивные ритуалы на моих землях?! — король обернулся на не смевших поднять головы советников. — Эх! Были бы эти ваши письма более весомыми! Вы же сами понимаете, что они ничего не стоят. Их разобьёт в прах любой странствующий трибунал Святой инквизиции, не говоря уже о том, что сам Папа, услышав подобное, тут же вступится за своего прелата и храмовников и не оставит на подобных обвинениях и камня на камне!
— Всё так, мой король, — де Ногаре «сокрушённо» закачал головой. — Тамплиеры упиваются своей безнаказанностью. Мы ничего не можем с ними сделать.
— Ещё бы: как их достать на чёртовом Кипре, если у меня под боком английский король, фламандцы, полдюжины герцогов и полсотни баронов только и ждут того, что я как-нибудь ослаблю свою хватку и займусь этими проклятыми храмовниками?! До меня уже не раз доходили слухи об их замыслах, поверьте: они готовят что-то ужасное, но ни я, ни мои доверенные люди не знают деталей, — король вернулся от окна к своему столу и постучал указательным пальцем по лежащей на нём книге Пьера дю Буа:
— Мой королевский прокурор в своих трактатах мечтает о том времени, когда французские короли смогут построить большой дом европейских народов, с единым хозяином во главе. Боюсь, что пока существуют храмовники — все его идеи так и останутся лишь идеями. Тамплиеры подобны дьявольскому змею, чей яд точит возводимый мной величественный фундамент единой Франции. Они удобны всем — торговцам-евреям и ломбардцам, баронам и графам, королям и герцогам! Они всем сужают деньги и искусно накидывают паутину своих командорств на все христианские земли! Вот скажите мне: как убить змею, если она лежит глубоко под камнями, так глубоко, что никакой палкой её не достать?!
— Мой король! — де Ногаре поспешил воспользоваться паузой в монологе короля. — Но теперь змея выползла из своего логова!
Король недоуменно вскинул брови:
— Что ты имеешь в виду, Гийом?
