о том, зачем я ввязался во всю эту безумную, не лезущую ни в какие ворота историю. Может быть, лучше было бы в самом деле спокойно закончить школу, поступить в институт и в итоге умереть в пятьдесят лет от рака поджелудочной железы? Все лучше, чем в шестнадцать спрыгнуть с балкона или быть разрубленным надвое стеклянным мечом. Или не лучше? Трудно сказать. Никогда не думал раньше о том, как бы я хотел умереть. Честно говоря, я бы предпочел жить вечно.
Я беру с тумбочки камень, уже дважды за два дня спасший меня от смерти, и рассматриваю его. Ничего особенного мне увидеть не удается, тем более в темноте. Он не светится, не издает никаких звуков, а теплый он, наверное, лишь от того, что я постоянно верчу его в руках.
— Что же ты такое? — шепотом спрашиваю я. — Ты знаешь, что стоишь, как Лексус?
У меня вдруг закрадывается подозрение, что Антон, может быть, назвал мне даже заниженную цену.
В этот момент в моей голове появляется отчетливое видение: два человека в стеклянных доспехах стоят друг напротив друга. Они говорят на каком-то совершенно невозможном языке, состоящем больше из мыслей, чем из слов, но я отчего-то их понимаю. Один из них говорит другому, у которого на груди закреплен такой же камень, что хочет получить его. Он называет какую-то цену. Мне названная цена ничего не говорит, я даже не знаю такой валюты, но откуда-то знаю, что цена эта непомерно велика. Его собеседник отказывается. Тогда первый хватается за меч…
Впрочем, может быть, это был просто сон. Потому что дальше я ничего не помню. Уснул, скорее всего.
Дата: 21 октября 2020 года.
Статус: турнир активен.
Количество участников: 32.
Напоминаем участникам и зрителям турнира о необходимости быть осторожными и не обсуждать ход турнира в открытых источниках: в Интернете, по телефону, а также в присутствии непосвященных здешних.
Обменяться информацией и мнениями о турнире вы можете при помощи защищенных каналов, предоставляемых Фирмой, включая данное приложение.
Благодарим за понимание!
Дом перед нами самый обыкновенный: панельная шестнадцатиэтажка с детской площадкой во дворе. Массивная исцарапанная железная дверь охраняется старым кнопочным домофоном. Беса это нисколько не смущает: он набирает комбинацию, и дверь с противным писком открывается, пропуская нас в темный подъезд.
— Провел тут разведку еще тогда, — поясняет он, когда за нами закрываются двери старого, дребезжащего лифта. — Здесь четыре квартиры на десятом этаже, и все стоят пустые. Сначала съехали из соседней. Потом умерла бабка, что жила в квартире напротив. Потом из последней квартиры жильцы куда-то делись. Я смотрел ради интереса ее предлагают снять в Интернете. Очень задешево. Но все равно никто не берет.
— А почему не берут? Разве люди в Интернете могут почувствовать, что с квартирой что-то не так?
— Могут, — уверенно отвечает Бес. — А кто не может, тот обязательно почувствует, когда сам сюда явится.
При этих словах двери открываются, и мы выходим на лестничную площадку. В отличие от площадок выше и ниже, здесь не горит свет. Но и это не главное — здесь отчетливо чувствуется… нечто. Не знаю, как это описать, но чувство такое, будто кто-то шепчет тебе на ухо: «Беги!». Ледяными губами и совершенно нечеловеческим голосом. Я невольно сжимаю камень в кармане, отчего тот слегка теплеет.
— Чуешь, да? — тихонько спрашивает Бес. Голос его при этом дрожит. — Я думаю, никто из арендаторов в квартиру даже не заглянул.
— А мы-то, кстати, как зайдем? Она что, открытая стоит?
— Почти что, — Бес направляется к электрощитку и открывает железную дверцу с облупившейся зеленой краской. Возле электросчетчика висят два ключа на одном кольце. Они тихонько звякают, когда Бес снимает их с маленького крючка.
— Зачем их здесь оставили? — спрашиваю я. С каждым шагом к темно-коричневой двери с криво наклеенным номером меня все больше переполняет чувство немыслимой жути, словно накатывающее волнами из-за двери. Мне уже не хочется никакой победы в турнире, никакого другого мира, даже жить уже не очень хочется — лишь бы только оказаться отсюда где-нибудь подальше. Если бы Бес сказал сейчас: «Ну его нахрен, пойдем отсюда», я бы тут же бросился вниз по лестнице.
Вместо этого Бес открывает дверь и включает свет. Я внутренне сжимаюсь, ожидая чего угодно: пулеметной очереди, нападения кровожадных зомби, развезшейся прямо за дверью черной дыры. Но там оказывается обычная узкая прихожая с раскрашенными под кирпич обоями. На вешалке висит несколько дешевых курток — одна на другой — и одна черная женская шуба. Под ними валяется в беспорядке десяток пар обуви. Запах в квартире затхлый — словно здесь годами не протирали пыль. Впрочем, так, вероятно и есть. На стене — календарь с изображением раскрывшего пасть китайского дракона. Календарь за 2000-й год.
— Давненько здесь никто не живет, — говорю я шепотом, осматривая убранство прихожей, и все еще не решаясь сделать шаг внутрь.
— А здесь теперь почти невозможно жить, — отвечает Бес, тоже понизив голос. — От квартиры осталась одна оболочка, вроде как шкура от змеи. Все это только видимость, а внутри — что-то совсем другое.
Мне трудно в это поверить. Несмотря на то, чему я стал свидетелем в последнее время, я все еще верю своим глазам. А глаза мои видят всего лишь обычную квартиру, пусть и давно заброшенную.
Я делаю шаг в прихожую. Ничего не происходит. Еще пара шагов. Я оборачиваюсь на Беса, который все еще стоит в дверях.
— Удачи, — говорит он. Я заглядываю за поворот коридора.
В этот момент свет в прихожей гаснет, и я оказываюсь в полной темноте.
— Эй, ты сдурел! Включи обратно! — я бросаюсь назад к Бесу, но его там нет. И выключателя нет тоже. Руками я могу нащупать только шершавые стены без обоев. Хотя только что обои в прихожей были. И вот тут мне становится по-настоящему страшно.
Я быстро лезу в карман, чтобы достать телефон, роняю его, опускаюсь на колени и матерюсь, пытаясь найти его на полу в кромешной тьме. В любую секунду я ожидаю, что на меня обрушится удар или чьи-то зубы сомкнутся на моей глотке. Хочется бежать, не разбирая дороги, вот только непонятно — куда.
Наконец, телефон в моих руках, я включаю его, пальцы скользят по экрану — где же этот фонарик! Секунда и его луч прорезает густую тьму вокруг меня. Я тут же начинаю водить им вокруг себя, осматриваясь.
Никакой прихожей с отставшими обоями вокруг
