Отец безмолвствовал, лишь зло, смотрел в след, да с не меньшей ненавистью на закрывающуюся с вызывающим грохотом дверь. За которой исчезла его любимая жена, Анфиса. До сих пор им не понятая, не укрощенная. Он, словно, отвечал самому себе на поставленный им вопрос, рассеянно оглядываясь по сторонам, соглашаясь с самим собой, тут, же расторопно подошел к вешалке, переобуваясь, снимая не сносные его характеру тапочки, переобувшись в туфли.
Окрыленный своим единственно принятым правильным решением, заторопился к двери, открывая её рывком, как в иной для него мир. На ходу, все, же раздраженно, в адрес жены, бросил, — Посмотрим, Анфисушка, кто из нас сделает правильный выбор!? И резко, озлобленный, вышел. За ним с грохотом захлопнулась расшатанная дверь.
Вечерний тенистый парк, как — будто ожидал нашего визита, мы спешили войти в него, чтобы уединиться в нем от любопытных глаз, затаиться от людей, что тянутся на звуки музыки, доносящиеся с танцплощадки.
Пятачок, был ярко освещен, на заднем плане площадки играл оркестр из серии — муз. композиции «МАМБА».
На нём сейчас находились четыре пары. Они под звуки музыки, под четкий ритм, с высокой отдачей танцевали «МАМБА». Окружающая толпа ротозеев, ликовала, хлопая им в ладоши, особенно, когда делалась партнерами одна, другая поддержка.
Мы заворожено смотрели на все это со стороны, на снующие перед глазами энергичные, красивые, танцующие пары.
Я, широко раскрыв от восторга глаза, водя бедрами, подтанцовывала стоя на месте. Вслух, стараясь перекричать музыку, с надрывом произнеся, — Нет! Я так никогда не смогу. Жесть! Я не умею, как они. Переводя взгляд на Алёшку, безотрывно глазеющего на танцующие пары, в очередной раз, повторяя движения, выкрикивала, — Жесть! Классно!..
Мы стояли за ограждением в полном восхищении. Мельком отрывая пристальный взгляд от танцующих пар, переводя его на Алёшку, с любопытством спросила, — А, ты? Тот, не отрывая пристального взгляда, очарованный всем тем, что происходило перед его глазами на танцплощадке, признался, — Не знаю! Пока не пробовал. Как бы очнувшись от наваждения, удивленно глядя на меня, словно увидел впервые, рассеянно признался, — Да и не с кем было, если только с котом «Барсиком». Уже в шутку, смеясь, добавляя, предложил, — Потренируемся как-нибудь, а?
Я, застыв на месте, пожирая его влюблёнными глазами, сияя, торопя события, невольно спросила, — А когда?
Алёшка, казалось бы, внутренне, уже совсем уверовавший в свои возможности, предстать передо мною в лице партнера, хорохорясь, с легкостью ответил, — Да, нет проблем, хоть сейчас! Впиваясь взглядом, не сводя с него глаз, я растаяла на месте от предвкушения быть партнерами. Это было бы по-взрослому.
Я чувствовала, что у меня горят от азарта, взять реванш, глаза, впрочем, как и у него пылали, вдобавок, ещё и от отблеска иллюминации, нестерпимо яркого света, исходящего от рядом стоящего, фонарного столба. Подтягиваясь на носочках, с надеждой в голосе, спросила, — А, где? Алешка, взяв меня за руку, потянул вглубь парка. Так, мы бежали без ориентира, кажется, что попали в волну — мечты, она-то и выплеснула нас на необитаемый остров, на одну из аллей старого парка.
Резко остановившись, словно перед каким-то знаком судьбы, стоя на месте, мы были заворожены мечтой, прибывая, где-то в нереальном мире, держась за руки, наивно улыбаясь, глядя друг на друга. Происходящая сказка забавляла. Дурачась, смеясь, отдышавшись, выравнивая дыхание, как два оловянных солдатика, оглядевшись, вдруг обратили внимание на странную аллею, где в тот момент находились. Я была, даже напугана ее мрачностью. Именно таковой предстала аллея нашим глазам, которые еще помнили, тот яркий блеск, что царил на танцплощадке.
Аллея была — уединенная, тенистая, плохо освещённая. Единственно, что её освещало, это звездное небо. Вдали, сквозь тень от деревьев и кустарников, проглядывалась, маленьким ярким пятнышком, танцплощадка, что так заворожила своим блеском и насыщенным музыкальным ритмом, а главное откровенной пластикой танцоров. Прислушавшись к окружающему миру, отключившись от биения своих сердец, вдруг поняли, что издалека, чуть приглушенно, но, все, же слышна была музыка. Стоя в неуверенности, настоль близко, оказавшись наедине, взявшись за руки, осознав это, по-детски радуясь, весело рассмеялись.
Алёшка с горящим взглядом, взяв меня за ледяную руку, чувствуя, ее внутреннее напряжение, притянул к себе, при этом тут, же отталкивая от себя под доносящийся ритм музыки, и опять вновь притягивая, кружа вокруг оси пальца несколько раз, точь в точь повторял танец, увиденный со стороны. Я, не понимая дальнейшего движения с его стороны, глядя во все глаза на него, разговаривая при этом мимикой лица и взглядом удивленных глаз, только ойкала, неловко спотыкаясь.
Мой партнер уверенно глядя на меня, ведя в шаге, считал ритм, чётко проговаривая, — 2,3,4…2,3,4. Я, неуклюже наступая ему на ноги, была совсем неуверенной в себе, капризно, вырывалась из его рук, стесняясь своей неуклюжести, тихо шептала, — Я не умею. На что, Алёшка, не сводя глаз, беря за руку, с уверенностью, утверждая взглядом, что так и должно быть в сию минуту, притягивая к себе, на ухо шептал, — Класс!.. Девчонка, ты молодец!.. Все получается!
Я не сопротивлялась. Он, глядя мне в глаза, удивленно произнес, — А говорила, не умеешь.
Мы танцевали по-взрослому, в свободном падении тел. Были слышны звуки музыки и ритм наших сердец под четкие, уверенные движения ног и рук.
Мне это показалось смешным. Я и взрослая!? Тут, же вспрыснув смехом. Алёшка серьезно глядя на меня, притягивая, отталкивая, вёл в танце, увлеченно, как настоящий партнер.
Молча, поддаваясь его уверенным, нежным движениям, я шла за ним, послушно семеня, делая «па».
Звездное небо над головой — единственный свидетель наших откровенных движений.
Мои руки сплелись в замок на его шее Он, как ведущий в этой сформировавшейся паре, боясь сбиться, вслух считал, — 2,3,4…2,3,4…
Кажется, что у нас было полное единение душ, сердец и тел. Алешка, сняв мою руку с шеи, держа на вытянутой в сторону руке, другой держа за талию, наклоняя спиной вниз, водил мое послушное тело из стороны в сторону.
И мне это нравилось. Я крепко держалась за его плечо, ловя взгляд.
Он в свою очередь ловил мой. Наши вольные движения постепенно, но с необыкновенной нежностью перешли в объятья. Мы впервые поцеловались. Над нашими головами сияли многочисленные звезды, светила луна. Это было сказочно!
Музыка затихла, однако, этого даже не заметили, по-прежнему целовались, уверенней и крепче в еще, более тесных, нежных объятьях. А, кругом, как в ином, заколдованном мире, как в раю, стояла полная тишина.
Время летело так быстротечно, что я и не заметила, как стало темно, как очутилась в своей прихожей, стоя в дверях оглядываясь по сторонам. Стараясь быть не услышанной и не замеченной, тихо закрыла дверь, боясь малейшего шороха, а не то, чтобы шума. Еще раз, оглянувшись по сторонам, на цыпочках поспешила на кухню. Приоткрыв дверь, сделав шаг, пугаясь полной темноты, прошла вглубь, нащупывая холодильник.
Открывая его на ощупь, боясь, что он, непременно, издаст шум, и тогда меня застукают на месте, тогда, уж, как пить, не миновать очередной головомойки от матери.
Я, заглядывая внутрь холодильника, анализируя, чтобы бы такое съесть, схватила, первое, что было на полке, бутерброд. Жуя, обернулась в сторону окна, обратила внимание на луну, тяжело вздохнула, уминая за обе щеки. Впечатленная, пошла к окну, на ходу глотая бутерброд, подойдя, стряхивая с рук крошки, отодвинув шторку, заворожено глядела сквозь стекло, куда-то неопределенно вдаль, любуясь ночью. Неожиданно вздрогнув, услышала шум, доносящийся откуда-то из глубины квартиры. Было слышно, как громко выкрикивая, с кем-то общалась по телефону мать, с надрывом, переходя на фальцет, — Где тебя носит? Ах, да, ты у нас, уже самостоятельным стал!? Ходишь, где хочешь? Было отчетливо слышно, как она тут, же перешла на угрозы, — Можешь вообще не приходить, я дверь закрою на предохранитель. Тогда прыгай у двери, козликом, я не открою. Оставайся там, где тебе сейчас, так распрекрасно! В нашем доме прекрасных событий, уж точно не происходит. Она перешла на крик, — Устала я от Вас, от тебя в первую очередь! Зло добавляя, — Собака на сене!..
Я, вздрогнув, поняла, что идет перепалка с отцом.
В напряжении с испугом всматриваясь в сторону двери, расслышала тяжелые шаги за нею, и это привело меня в чувства.
Дверь резко открылась, в проеме показалась мать. Она, не видя меня, шла в кромешной темноте к холодильнику, подойдя к нему, сильным рывком открыла дверцу.
Темноту разрядил яркий свет лампочки, не понимая, что ей конкретно надо в нём, рассеянно поглядела на полки, и тут, же закрыла. Я, боясь пошелохнуться, стояла, замерев, затаив дыхание.
