— Понимаешь… Ее в тыл собрались отправлять. Она сбежать хотела, спрятаться, чтобы не увезли. Мол, останется, разведчицей станет, за меня мстить фрицам будет, — Федор тяжело вздохнул. — А я сказал, что под кроватью у майора самое надежное место, там искать ее не станут. Я тогда ей письмо отдал, чтобы она меня найти смогла. Думал, отправят ее в тыл, переписываться станем… Уж очень девчонка заполошная, горит вся… Так ни разу и не написала, — горько хмыкнул Федор. — А письмо сберегла, видать…
— А как она в Свердловск-то попала? — сдвинула брови женщина. — И если в отряде осталась, у нее же должны быть какие-то документы… Ну хоть какие-то! Почему только письмо?
— А разведчики документы командиру сдают, чтобы, если поймают, не узнали кто и откуда… Тем более девочка. Так у нее хоть шанс выжить был, — задумчиво ответил мужчина жене. — А в Свердловске… Видать, ранение очень серьезное, раз туда отправили… Но почему информации нет никакой? Что же с тобой случилось, пионерка Тамара? — задумчиво пробормотал он.
— Господи… И что теперь? — с тревогой спросила женщина.
— Теперь? Лена… Я не могу ее оставить… Ведь она из-за меня… Понимаешь? — Федор потер лоб ладонью. — Вот что… Я поеду в Свердловск и заберу ее. Будет у нас две дочери. Примешь?
Елена, прикрыв рот ладонью, в ужасе смотрела на мужа.
— Она же большая, Федя… А если не поедет? — прошептала она.
— На месте разберусь, — решительно отозвался Федор. — Я привезу ее. Потом разбираться будем.
— Да куда же ты поедешь? — ахнула женщина. — Сам еле двигаешься!
— Нормально я двигаюсь, — сдвинул брови мужчина. — Подай мой протез. И собери мне там с собой чего-ничего. А я на вокзал, за билетом.
Глава 11
Достать билет на поезд оказалось невозможно ни по дружбе, ни за деньги. Федор отправился своим ходом. До Свердловска он добирался две недели — где пешком, где на перекладных. Ночевал где придется: и добрые люди оставляли на ночь, и на вокзалах приходилось кое-как перебиваться, а то и в тряском кузове прикорнуть. Культя вновь воспалилась, натертая плохо пригнанным и непривычным еще протезом, рука, едва начинавшая двигаться, снова превратилась в бесполезный кусок плоти. Наплевав на все, он продолжал идти сквозь мороз, ветер и метель. Перед глазами стояло решительное личико кареглазой девчушки, губы которой упрямо шептали: «Пусть другие воюют, пусть другие гибнут, а я в тылу, в безопасности спокойно посижу? Так, да? И кем я после этого буду? Как мне потом людям в глаза-то смотреть?»
Добравшись до госпиталя, Федор направился к первому начальнику госпиталя. Дождавшись его с операции, он, практически не наступая на ногу, опираясь на найденную где-то по дороге палку, шагнул навстречу полковнику медицинской службы.
— Товарищ полковник… — хрипло, простуженным голосом начал Федор.
Военврач, нахмурившись, окинул быстрым взглядом едва стоявшего на ногах, а точнее, на одной ноге и уехавшем сильно вбок протезе седого мужчину.
— Маруся! — гаркнул он.
Практически немедленно к нему подбежала девушка в медицинском халате.
— Доктор… — снова сделал попытку Федор.
— Маруся, приведите этого героя в божеское состояние и снимите уже с него сломанный протез! Уложите в двадцать третьей палате. Я подойду через пару часов и осмотрю его. Пойдете со мной, — быстро и жестко распорядился мужчина. — Да, и покормить бойца не забудьте! — военврач развернулся и, шагнув в кабинет, хлопнул дверью.
— Доктор… — вслед ему растерянно крикнул Федор и ошарашенно уставился на захлопнувшуюся дверь. — Тамара, доктор… — тихо проговорил Федор, растерянно оглядываясь.
— Пойдем, пойдем, миленький, — тут же подхватила его сестричка. — Ты пока присядь вот тут, я сейчас, — помогая ему доскакать до стоявшей у противоположной стены лавки, ласково приговаривала она. — Посиди вот пока. Или полежи капельку… Я сейчас, миленький, я быстро! — уложив Федора, она умчалась.
Вскоре сестричка вернулась с носилками и двумя санитарами. Быстро и ловко стащив с мужчины верхнюю одежду, она помогла санитарам подсунуть под него носилки и, поудобнее уложив его, распорядилась:
— В санитарную его, в порядок привести надо, а потом в двадцать третью. Максим Петрович приказал.
Не реагируя на слабые попытки Федора что-либо возразить, его отнесли в комнату, обложенную кафельной плиткой, раздели и, аккуратно вымыв, надели на него чистую одежду, закатав левую штанину так, чтобы обнажить культю, после чего, вымытого, побритого и переодетого в чистое белье Федора отнесли и уложили в палате. Вскоре прибежала и сестричка, принесла обед.
— Кушай, миленький, кушай! Кушать надо. Тебе силы нужны, иначе поправляться не будешь, — ворковала она, пристраивая его поудобнее и всовывая ему в здоровую руку ложку.
Попытки Федора узнать что-либо о девочке не увенчались успехом. Медсестра, всунув ему ложку, испарилась. Расправившись с кашей, Федор поставил миску на тумбочку и принялся ждать доктора.
Тот появился часа через четыре в сопровождении той же медсестрички и еще двух женщин.
— Товарищ полковник… — сел на кровати Федор. — Я…
— Когда получено ранение? — откидывая одеяло и осматривая культю, резко поинтересовался врач.
— В июне прошлого года, — ответил мужчина. — Доктор, я за дочерью приехал…
— Руку попробуйте разогнуть, — уже внимательно рассматривая его руку, произнес врач. — Пальцами пошевелите. Понятно. Маруся, где документы этого героя? — выпрямляясь и вытирая руки поданым ему влажным полотенцем с резким запахом чего-то медицинского, поинтересовался он.
— Вот, Максим Петрович, — подала ему девушка документы Федора.
— Таак… Так, — быстро просмотрев документы, доктор кивнул и вернул их девушке. — Культю обработать, утром и вечером менять повязки, накладывая свежую мазь. Послезавтра пусть подойдет Виктор Васильевич, посмотрит, и если опухоль спадет, подберет ему нормальный протез и научит им пользоваться. Руку массировать ежедневно, показать упражнения для разработки и следить за выполнением, — быстро проговорил врач и, повернувшись к Федору, добавил: — О дочери поговорим, когда сможете самостоятельно войти в мой кабинет. Без протеза вставать запрещаю.
Врач развернулся и отправился к следующему пациенту, девушка и женщины тенями скользнули за ним.
Встать на ноги Федору удалось только через пять дней. Протез ему подобрали хороший, показав, как правильно бинтовать культю, чтобы не натирало. Показали упражнения, которые необходимо было делать, чтобы разработать раненую руку, и во время массажа старательно разгибали ее, как могли, заставляя его работать и рукой, и особенно пальцами, брать и держать в руке толстую палку, а также не слишком большие кубики, приказывая ставить их друг на друга пострадавшей рукой.
Через пять дней Федор вновь стоял перед дверью кабинета полковника. Постучавшись и получив разрешение войти, он шагнул в кабинет.
— Товарищ полковник… — начал Федор.
— О дочери пришел поговорить? — внимательно разглядывавший снимки врач повернул к нему голову. — Садитесь, в ногах правды нет, а рана еще плохо зажила. Как себя чувствуете? Протез не жмет, не натирает?
— Никак нет! Протез отличный, спасибо большое, — ответил Федор. — И рука начала работать. Я уж думал, что никогда ее разогнуть не смогу.
— Если продолжите упражнения, рука будет работать процентов на шестьдесят-семьдесят. Оставите как есть — отсохнет, — доктор быстрым шагом подошел к столу и положил на него снимки. — Как зовут дочь?
— Тамара. Тамара Коврова, — подобрался Федор.
Доктор на минуту задумался, словно листая в памяти картотеку, и нахмурился:
— У нас нет таких больных. Когда поступила? По какому поводу? Возраст?
— Когда поступила, не знаю. О том, что Тамара у вас, узнал из телеграммы. Она ранена, и, судя по всему, серьезно, — проговорил Федор, подняв тяжелый взгляд на доктора. — Она была разведчицей в 32 Танковой дивизии майора Федотова.
