– Чёрт, Майлз, ты меня напугал!
– А ты меня укусила!
– А ты… короче, прости. Очень больно?
Он кивнул. Пришлось подуть ему на ладонь, чтобы успокоить. Лучше, чем сразу сообщать плохие новости.
– Мы серьёзно вляпались, Майлз.
– Это я понял. И как Бриджит вообще оказалась здесь?
– Думаю, она пошла за нами…
Я быстро рассказала ему о подсказках, которые оставил Чарльз, и посмотрела на развилку. Помимо той тропинки, по которой Франклин привел Бриджит, были две другие – слева и справа. Именно последнюю и выбрал Чарльз с компанией, когда уводил Бриджит.
– Наверняка, если мы пойдём по правой тропинке, то окажемся в опасной близости ко всем островитянам, – мрачно заключила я. – Ещё можем отправиться по тропинке, которую указал Чарльз. Но Бриджит это не вернёт.
Мой спутник сжал руки в кулаки и взглянул на две тропинки.
– Мы разделимся! Это же очевидно, – предложил Майлз.
Я начала протестовать, вспомнив, как тяжело Майлзу даются героические поступки.
– Это наш единственный шанс. Я хорошо ориентируюсь в лесу. А тебе Чарльз подсказал дорогу. Иди по ней. Узнай, зачем он отправил тебя туда!
Я взяла Майлза за руки. Они были холодны, пальцы дрожали. Но он был прав: всего один шанс.
– Хорошо. Но как мне потом найти тебя?
Он достал из кармана небольшие песочные часы. У меня тоже были такие: Герта настаивала, что они нужны каждому, и была права. Майлз протянул их мне.
– Встретимся на берегу. Если час истечёт, не жди нас с Бриджит – уходи! От нас зависит жизнь Дэниела.
Мы вместе дошли до развилки дорог. Майлз пошёл первым, но не по тропинке, а через лес в нужном направлении, иногда останавливаясь, чтобы запомнить какие-то детали. Глядя ему в спину, я не смогла противиться внезапному порыву и окликнула его.
– Эй, Майлз! Я тобой горжусь.
Он подарил мне самую искреннюю улыбку из всех, что носил за всё время своей жизни на Обратной стороне. Это придало мне сил, и я едва ли не вприпрыжку понеслась по тропинке слева.
Дорога быстро привела к меня обветшалому зданию, в котором, по всей видимости, когда-то пекли хлеб. Большая часть территории поросла травой, но возле здания она была аккуратно подстрижена. Дэниел и Бриджит говорили, что островитяне живут роскошно и ни в чём себе не отказывают, но это место совсем не выглядело, как что-то подобное.
Входная дверь была приоткрыта, и я поняла, что если Чарльз подготовил для меня ловушку в этой пекарне, то мне некуда будет бежать. Но я всё равно без колебаний шагнула внутрь.
Как ни странно, на меня никто не напал. Кроме, разве что, приступа чихания. Я вытерла нос рукавом, и сама поморщилась от того, как ужасно себя чувствовала, оставив собственные сопли на одежде. В помещении стоял резкий запах чистящего средства, и от этого слезились глаза. Мне пришлось приглядеться, чтобы увидеть притаившуюся в углу миниатюрную девушку в сером рабочем комбинезоне. Она вжалась в стену, держа наготове швабру в качестве оружия.
Я подняла руку, чтобы помахать ей, но незнакомка изменилась в лице, бросила швабру и упала на колени.
– Эй-эй, ты чего? Тише, девочка, тише.
Я подошла ближе и присела рядом с ней.
– Ой, ты чего? Прости, я не хотела тебя обидеть!
На её форменной футболке были вышиты буквы.
– Са-то-ко. Так тебя зовут Сатоко?
Она шмыгнула носом и кивнула.
– Ты здесь работаешь?
Сатоко указала на швабру. Выходит, Дэниел был прав насчёт рабочей силы и избранных. Пока Чарльз мог позволить себе внезапно исчезнуть и прогуляться со своим врагом по улицам Нью-Йорка, эта девушка старательно оттирала полы. Я решила, что попытаю счастья:
– Пожалуйста, скажи мне, где вы храните лекарства.
С удивлённым видом похлопав ресницами, она замотала головой и указала на свой рот. До меня наконец дошло:
– Ты не говоришь по-английски?
Сатоко покачала головой. Вероятно, она понимала только самые простые фразы и слова. И мне нужно было придумать, как объяснить ей, что мне нужны лекарства. В голову лезли правила какой-то настольной игры, и тогда мне в голову вдруг пришли строки одной песни про лекарство. Решение проблемы с Сатоко теперь казалось очевидным. Хотя не было надежды на то, что наши музыкальные вкусы совпадали, я рассчитывала на популярность песни. И запела…
– Твоя любовь – плохое лекарство, плохое лекарство – вот что мне нужно!
Я постукивала ногой по полу, чтобы задать ритм, даже не будучи уверенной в том, что такая песня существует. Сатоко с удивлением смотрела на меня, слегка приоткрыв рот, и, кажется, едва сдерживала смех. Неожиданно в голову пришла ещё одна мелодия, и я немедленно стала подпевать, опасаясь, что она тут же выветрится из головы:
– Мне нужно новое лекарство, от которого меня не будет тошнить…
Теперь было совсем мимо: Сатоко активно качала головой. Но мне сопутствовала удача, и я вспомнила не только песню, но и обстановку того караоке, в котором пела её. Именно в этот момент начальные слова забылись, и лишь ритм позволял мне держать в голове эту песню. Я принялась тихо насвистывать мелодию и вскоре с удивлением обнаружила, что Сатоко присоединилась ко мне.
– Меня зовут доктор Любовь, у меня есть лекарство, которое тебе нужно!
Лицо её просияло:
– Подушки!
Не успела я опровергнуть её предположение, как Сатоко побежала в другой конец комнаты, схватила свою большую сумку и, с трудом волоча её за собой, подошла ко мне. Одного взгляда на содержимое хватило, чтобы понять: это именно то, что мне требовалось – антибиотики, обезболивающее и антисептические средства. Их было немного, и они точно предназначались для одного человека.
– Ты дашь их мне?
Она выудила из сумки лекарства, завернула в мусорный пакет, который нашёлся в кармане, и протянула эту диковинную аптечку мне. Спрятав добычу под курткой, я порывисто обняла Сатоко.
– Спасибо тебе. Спасибо!
Хоть меня и не покидало ощущение, что всё слишком просто, я постаралась игнорировать его. Той же дорогой, что пришла в пекарню, я добралась до леса, а оттуда – к берегу. Рейкерс, погружённый в тишину, вызывал чувство тревоги. Я чувствовала себя здесь чужой, и даже трепетное отношение Чарльза не могло бы исправить мое положение. Но именно здесь, на Рейкерсе, могли храниться все ответы, воспоминания и знания о мире, который я потеряла.
Я вынула из кармана часы. Время почти вышло. Можно было прямо сейчас взять лодку и вернуться в лагерь мятежников, отдать Дэниелу лекарства и… плыть обратно? Мне стоило задуматься об этом. Если Дэниел был уверен, что господин, управляющий фракцией Рейкерс, знает, как найти выход, то я могла бы попытать счастье и встретиться с ним, чтобы обсудить своё загадочное прошлое и туманное будущее. Желание узнать, кто я, одержало верх, и я не двинулась с места. Нужно было дождаться Майлза и Бриджит, попрощаться и закрыть книгу под названием «Фракция Астория» навсегда. Из-за меня они все рисковали! И хоть я намеревалась вернуть Дэниелу долг за то, что он спас меня, я не собиралась больше позволять им подвергать себя опасности. Да, у меня точно было много причин остаться на Рейкерсе!
Я перевернула часы. Вновь пошёл отсчет, но я не успела понаблюдать за тем, как струится песок. За спиной послышался встревоженный голос:
– Обри, почему ты не ушла?
Повернув голову, я увидела Майлза и Бриджит, выбежавших из леса. Они оба были в порядке, что означало: моя миссия здесь закончена.
– Быстрее в лодку, эти уроды бегут за нами!
Я отдала пакет Бриджит и встретила непонимающий взгляд Майлза.
– Берите лекарства и уходите. Я остаюсь! – крикнула я.
– Что?
– Я всё решила.
– Бриджит… – Майлз растерянно посмотрел на девушку.
– Нам надо уходить, Майлз. Я пойду подготовлю лодку, – ответила ему Бриджит.
Так она и сделала. Мы с Майлзом остались вдвоём.
– Как ты можешь, Обри? – спросил он.
– Майлз… Я не могу остаться. Не хочу!
– И что теперь? Будешь сражаться со мной, с Бриджит… Дэниелом… и Гертой?
