– Эта ведьма уже третий день не отходит от постели Марии Федоровны. Помяни мое слово, отравить хочет нашу хозяйку рыжая бестия. – Свистящим шепотом вещала молоденькая горничная.
– Сплюнь, окаянная, чего такое говоришь! От хозяйки ведь все доктора отказались, я сама последнего выпроваживала третьего дня. Хозяин не дурак, и если так решил, то не тебе его осуждать, – отвечала ей кухарка.
– Неужели ты не поняла, что ему старая жена надоела, вот он и притащил в дом полюбовницу? Убьет она матушку Марию Федоровну и место ее займет.
– А ну пошла отсюда, гадюка!
Варя услышала шлепок, затем визг, и через секунду ее едва не сбила с ног растрепанная и раскрасневшаяся горничная. Сверкая очами и шипя разгневанной кошкой, она пролетела мимо Вари, бросив сквозь зубы что-то оскорбительное.
Эта девица невзлюбила Варвару с первого дня, как только та переступила порог дома. Варя не сразу поняла, в чем дело, но однажды увидела, как седовласый мужчина прижимает растрепанную дуреху к стене и задирает на ней юбку. Тогда Варвара еще не знала, что это сам хозяин поместья.
– Я кому сказала, пошла прочь? Чтобы духу твоего на кухне больше не было!
Раздухарившаяся кухарка замахнулась мокрым полотенцем, но, увидев перед собой Варю, опустила руку и улыбнулась.
– Здравствуй, девонька, – она как-то сразу смягчилась при виде вошедшей, – думала, Зойка вернулась. Вот ведь зараза какая!
– Я, Алевтина Петровна, – улыбнулась в ответ Варя. – Мне бы кипяточку.
– Этого добра у меня сколько угодно. – Женщина, несмотря на свои крупные формы, довольно ловко управлялась на кухне. – Ты уж не обижайся, что я тебя так встретила. Зойка, моль противная, из себя вывела.
– Что она натворила? – осторожно спросила Варя.
Кухарка стояла к ней спиной, но Варя почувствовала, как та смутилась и ответила не сразу, а чуть помолчав.
– Да как чего? Вот ведь зла не хватает. Соли в щи бухнула всю солонку. Теперь, почитай, выливать придется да заново готовить.
Конечно же, никаких щей и в помине не было, обед давно прошел, и Алевтина Петровна просто не хотела передавать Варе неприятный разговор. Кухарка единственная, кто отнесся к девушке в этом доме хорошо. Остальные смотрели волком и следили, как бы чего не украла.
– А чего только кипяток-то? Может, покушать чего хочешь? Ты ведь третий день из спальни хозяйки не выходишь. Как она хоть?
– Травки заварить хочу, Мария Федоровна утром в себя пришла. Но пока еще очень слаба, и ей силы нужно набираться.
– Слава тебе господи! Я уже и не чаяла, что все образуется. Есть теперь чем Зойке рот заткнуть.
Поняв, что сказала лишнего, кухарка налила Варе кипятку в глиняную кружку и выпроводила с кухни.
Варя не понимала, что происходит в этом доме. Живя в богатстве и роскоши, люди начинают скучать, и когда уже не радуют светские рауты, балы и прочие пляски, приходит время тайн и интриг. Поместье Воронцовых было пропитано этой мерзостью насквозь, и находиться в нем – то еще испытание. И у нее из головы не шел подслушанный разговор.
Утром графиня, находившаяся много дней в беспамятстве, вдруг открыла глаза и, увидев перед собой Варвару, повела себя очень странно. Болезненно сжав губы, женщина едва слышно проговорила:
– Вот и нашлась мне замена.
Варя списала ее слова на бред. Оклемается и забудет, что говорила. Но графиня не унималась.
– Бежать тебе надо! Он ведь никого не пощадит, ему бы только наследника получить. А я вот не смогла, меня и…
Графиня закашлялась. Варя подала ей воды, а потом едва ли не силой заставила выпить приготовленный отвар.
– Дело твое. Сама свою судьбы выбираешь. Я предупредила, а ты решай. До меня у Дмитрия было две жены, но ни одна не смогла стать матерью для его детей. И знаешь, где они теперь?
Варя молчала. Она видела на хозяине усадьбы печать вдовца. Простым глазом этого не рассмотреть, но она-то ведьма.
– А я любила, – продолжала исповедь графиня. – Жизни своей не жалела, всю себя ему отдала. Не удивляйся, что я тебе все это сейчас говорю. Мне недолго осталось, скоро меня небеса призовут. А в этом доме и поговорить-то не с кем. Каждый только о выгоде собственной думает, как бы поближе к огню подсесть да не обжечься. Сколько вас таких молоденьких да хорошеньких через его руки прошло, и не сосчитать. Только я как слепая была, в сказки его верила. А потом упала пелена с глаз, и вот где я оказалась.
Варя слушала, не перебивая. Она понимала, что женщина права во всем. Только в одном ошибается: умирать ей пока рано. В хворобу графиня сама себя загнала, от жизни устав. Потому и не могли ей доктора помочь, потому что искали болезнь в теле, а она в самой глубине души притаилась и все выхода ждала.
– Вам отдыхать надо больше, – Варя убрала со лба женщины мокрую от пота темную прядку и улыбнулась. – А я буду рядом.
– Глупая ты. Я же правду говорю. Беги, пока не поздно.
– Вот поставлю вас на ноги и уйду, – пообещала Варвара. – До тех пор придется меня терпеть.
– Я умру скоро. Зря ты время со мной тратишь. В колдовство я все равно не верю.
Варя напряглась.
– Слышала, как горничная о тебе говорила. Только бестолковая она. Не сегодня, так завтра на улице окажется, – успокоила ее женщина.
Ее рука, лежащая поверх одеяла, нашла Варину ладошку и несильно сжала. Рука у графини была ледяной, как у покойника.
Вдруг черты лица графини начали расплываться, и вот уже в пене кружевных наволочек лежит не она, а старуха Аглая. Но и ее лицо быстро изменилось, разгладились и исчезли морщины, превратив ведьму в красивую девушку, которую Варвара видела в бане.
Крик вырвался из груди Варвары сам собой. На нее остекленевшим взглядом смотрела побелевшая еще сильнее, хотя, казалось, что дальше уже некуда, Мария Федоровна.
Морок истаял.
В спальню вбежала горничная. Не иначе как под дверью подслушивала.
– Божечки мои! Убила ведьма нашу Марию Федоровну! Что же такое делается-то? Люди!
На ее визг собрался народ. Прислуга переминалась с ноги на ногу, но подойти никто не решался.
– Да что же вы стоите? Ведьма хозяйку отравила, а никому и дела нет! – никак не унималась кликуша.
– Что здесь происходит? – ропот немедленно стих, а собравшаяся челядь попятилась к выходу. – Что за крики?
Растолкав зевак, в спальню супруги вошел сам Дмитрий Воронцов. Варя отвела глаза, не в силах выдержать его тяжелого взгляда.
– Отравила! – пискнула горничная и вся вдруг сжалась.
– Дмитрий, мне кошмар привиделся, вот я и закричала. Не понимаю, чего все всполошились? – прошелестела Мария Федоровна.
Граф даже голову повернуть не успел, как в спальне остались только он, Варвара и трясущаяся горничная. Она стояла, не в силах пошевелиться.
– Пошла вон, – велел граф. Голос его был тихим, но прозвучал, как гром среди ясного неба. – Собирай свои пожитки и проваливай.
– Да как же это, хозяин?
– Не заставляй меня повторять.
Горничная надула губки, силясь расплакаться, но граф зыркнул на нее так, что ее тут же словно ветром сдуло.
– Выйди за дверь и дождись меня, – велел граф Варваре. Ей этот тон не пришелся по душе, но противиться не стала, послушно выполнила приказ.
Уже на пороге спальни она обернулась и увидела, как граф присел на постель супруги и взял ее руку. Женщина едва заметно поморщилась, но справившись с собой, улыбнулась.
Ждать пришлось довольно долго. У Варвары в груди нарастало беспокойство, а из головы не выходили слова графини. Что она хотела сказать? Почему назвала ее заменой? Граф смотрел на Варю, как на пыль придорожную, хотя сам же и пригласил в усадьбу. Да и в самой Варваре он не вызывал ничего, кроме неосознанного страха и неприятия. От этого человека можно ожидать чего угодно.
