— Раз уж пришли… Только держи меня за руку, хорошо? — пробормотала Инсон.
— Не волнуйся, клещами вцеплюсь!
Он внезапно представил себя со стороны: стоит парень посреди крыльца, мешая всем входящим-выходящим, и, вытянув руку, выдает монолог в пространство. Хорошо еще не начали аплодировать и деньги кидать… Джой усмехнулся и, осторожно сжав руку Инсон (все равно что нести в ладони холодный ветерок), вошел внутрь. В лифте Инсон пряталась за его спиной, как ребенок от своих страхов под кроватью.
— Тут, наверное, много призраков? — глубокомысленно произнес Джой в воздух. Люди, поднимавшиеся с ним, поглядели на него и озадаченно, и с опаской.
— Ну, — мрачно и содержательно отозвалась за его спиной Инсон.
На счастье, посетители сегодня отсутствовали. Инсон, против его ожидания, переступила порог без задержки. Принялась с интересом оглядываться по сторонам, потом и вовсе закружила по палате. Напрягая зрение, Джой сумел разглядеть, что она уже энергично жестикулирует и кивает: вот и славно, значит, завела-таки беседу… правда, не факт, что именно с искомым духом. А он пока «пообщается» с больной.
— Ну, как у нас сегодня дела? — бодро поинтересовался Джой, заменяя подвядшие ромашки принесенными маргаритками. Как ни странно, он уже не считал подобные вопросы и одностороннюю беседу натужными или наигранными: должен же человек что-то говорить при посещении! А то что же — пришел, посидел и помолчал, как над гробом с покойником?
Джой критически оглядел коматозницу и заключил:
— А неплохо сегодня выглядишь!
И ведь не врал: то ли от жары, то ли закатный свет так лег, но Инга выглядела не такой бескровной, как обычно.
Может, не стоило раздражаться на ее бывшего? Что бы он сам чувствовал, если б месяц за месяцем видел свою любимую женщину такой? Через сколько времени ощутил бы усталость, бессилие, безнадежность? Когда захотел бы избавиться от чувства вины и накапливающейся злости на безразличный мир, а заодно и на нее саму?
Через сколько перестал бы приходить сюда?
Джой осторожно поправил пепельные пряди на белом прохладном лбу. Пусть он не имел никакого права прикасаться к незнакомой женщине, захотелось как-то дать ей почувствовать, что в этом мире она не одна. Дурацкое и неожиданное желание.
— Что ты делаешь? — спросила Инсон за его спиной, и Джой отдернул руку, словно пойманный на чем-то постыдном.
— Сам не знаю, — пробормотал, оборачиваясь. — Ну что, поболтала с духом?
— Ага, — Инсон махнула рукой. — Вон тот человек у окна скоро умрет.
Джой растерялся: и что ему после такого заявления делать? Бежать звать медиков?
— А… откуда ты знаешь? Его душа так сказала?
— Ей и говорить ничего не надо: она такая серая, изъеденная до дыр. Очень усталая, только и ждет, когда он ее отпустит. Мы с Лешей решили, что ему от силы пара дней осталась.
— А Леша — это?.. — Джой показал на соседнюю кровать. — Ну ты даешь, даже в реанимации парня подцепила!
Инсон приосанилась, взбила рукой волосы:
— Ну да, я же обаятельна до смерти! А также после… Леха на мотоцикле разбился, но выкарабкивается. Периодически даже в себя приходит.
— Ты давай общайся, да не увлекайся! Знакомства она заводит! Наша цель какая? Душа Сониной! С ней-то ты поговорила?
Девушка вновь завертела головой. Заявила беспечно:
— А ее здесь нет!
Джой оторопел.
— Как это?
— Так. Парни говорят, и не было никогда.
— То есть… и что это значит? Получается, она уже никогда не очнется? Раз нет души? Поэтому она и не выходит из комы?
— Ну… да. Наверное.
Призрачная девушка сунулась мимо его плеча, разглядывая больную.
— Вот она какая…
— Какая? — машинально спросил Джой. Такая замечательная идея была!
— Ну… странная.
— Что в ней странного? — сказал он с раздражением. — Больная и есть больная! Пошли тогда, здесь нам больше нечего делать!
Он оглянулся от двери: призрачная девушка по-прежнему неподвижно стояла возле кровати.
— Пошли уже! Инсон!
— Она какая-то… неправильная.
Джой чуть не рассмеялся: а что может быть правильного в коматознице?! Да еще, как выяснилось, и в отсутствие души! Инсон с любопытством потянулась к больной и замерла, словно прислушиваясь.
Шепнула:
— Пустая…
Джой моргнул. Она что, собирается завладеть оставшимся без присмотра телом?
— Эй, Инсон! Это уж точно не лучший выбор!
Призрак коснулась неподвижной руки. Раскрыв рот, Джой смотрел, как ее прозрачные пальцы погружаются в глубь бледной плоти — словно примеряют лежащую на кровати перчатку…
— Инсон, ты что творишь?! — почти рявкнул он.
Привидение наклонилась ниже, почти вплотную.
— Она зовет…
Призрачная девушка мерцала — то невидимая, то практически во плоти. На мгновение лицо Инсон вдруг стало совершенно четким, и Джой понял, что она вглядывается в больную, как в зеркало или в стоячую воду. Два совершенно одинаковых лица: кто из них чье отражение?
«Обычно мы сохраняем образ того тела, в котором был заключен наш дух. Я уж точно другой принимать не умею!»
Это… что же…
Словно притягиваемая магнитом, Инсон склонилась еще ниже, коснулась лбом лба больной… Джой моргнул — и за этот миг призрачная девушка исчезла.
— Инсон? — позвал Джой через долгую паузу, уже зная, что она не откликнется. Сделал шаг, еще — и, чудом не промахнувшись, рухнул на табурет у кровати. Уставился на лицо больной, ища и не находя никаких изменений… или следов девушки-призрака.
— Ну, дед… — выдавил Джой. — Ну, дед, ты даешь!
Протянул руку, дрогнувшими пальцами приподнял температурный лист. Где были его глаза?! «Сонина И. Н.». Сонина Инга. Инга Сонина. Ин-Сон. А наш предок обожает ребусы! И сейчас с хихиканьем потирает руки где-то там, у себя… на небесах или в аду. Джой искренне надеялся, что в последнем.
…Душа обычно находится рядом со своим поврежденным вместилищем-телом, ожидая, когда оно выздоровеет или умрет. Но иногда дух может потеряться, заплутать на туманной призрачной дороге, не найти пути назад в свое тело, забыть о прошлой жизни и о собственной смерти.
Или не смерти.
…Пальцы неподвижной руки шевельнулись…
Часть вторая
ВСЁ ПРИЗРАКИ КРУГОМ!
— Сын, — строго спросила мама. — Ты помнишь, что скоро у меня юбилей?
— Ага, — отозвался Джой. — Как я могу забыть, если каждые три дня ты мне об этом напоминаешь?
Мама вздохнула.
— Я просто заранее приучаю себя к этой мысли…
— Ты обещала подумать, что хочешь в подарок. Может, съездить куда-нибудь? Ткни пальцем, подберем индивидуальный тур. Или просто деньги?
— Я еще думаю.
— Мам, — спросил Джой, пролистывая сводки, — а помнишь, что раньше дарили почтительные корейские дети родителям на шестидесятилетие?
— И что же? — спросила та и затихла в ожидании подвоха. Джой помедлил, смакуя ответ.
— Хороший гроб!
Трубка издала невнятный звук, словно мама подавилась, — и разразилась хохотом:
— Ах ты… мерзавец! Не дождешься!
— А пока родители не умерли, гроб подвешивали на чердаке на цепях… мам, у тебя же в доме чердак просторный?
— Прекрати! — задыхаясь, потребовала та.
Она почти перестала смеяться после смерти отца: горе, слишком много забот, двое детей на руках… Джой обожал ее смех, который он помнил с детства — откровенный, яркий, молодой. Встреться ему девушка, которая так же смеется, и он моментально женится. Джой имел неосторожность сказать об этом, и мама тут же воспользовалась подвернувшейся возможностью.
— Знаешь, к моей подруге приехала двоюродная племянница из Средней Азии. Кореянка, между прочим. Очень симпатичная девушка! Дыни привезла — экологически чистые, без селитры. Жанна нас…
— Дай-ка попробую угадать, — произнес Джой, параллельно набирая текст на клавиатуре. — Жанна нас приглашает на дыни? Или на девушку?
— Джой!
— Мама, у тебя еще девятый хвостик не вырос!
— А?
— Говорю, что ты еще не кумихо.[32] Так что прекрати глодать мою печень и иди на дыни сама.
— Джой, ну встреться с девочкой, что тебе стоит? Хорошая семья, консерватория, очень симпатичная. Раз тебе все равно никто пока не нравится, а…
— Нравится, — сказал Джой, отсылая письмо. — Очень нравится.
В трубке воцарилось изумленное молчание. Потом мама сказала осторожно:
— Да? Это кто-то, кого я знаю?
— Ты ее в глаза не видела.
Да и он сам, в общем-то, тоже…
— И… кто она? Какая она?
— Веселая. Добрая. Смешная. Замечательная. И… — Джой раскрыл новый документ.
— И?
— И несуществующая.
Мама рассмеялась — одновременно и с разочарованием, и с облегчением.
— Как не стыдно обманывать! У тебя был такой голос, что я даже поверила…
