Коля чего-то в свой лексикон ввел слова, от которых было на душе неспокойно и муторно: «коза», «терпила», «лох», «малява». Долго так продолжаться, конечно, не могло.
Однажды он не пришел домой ночевать, что вызвало, как ни странно вздох облегчения у Саши. Она положила спать Машу и спокойно, как в отпуске читала Гончарова «Обломова». Общаться с мужем не хотелось. На следующий день она наняла няню для дочери и испросила разрешения на работе вернуться к своим обязанностям.
Коля не вернулся ни через день, ни через месяц. Он просто потерялся, даже развод состоялся без личной встречи: оказывается, такое возможно. Потом она мимоходом от каких-то знакомых узнала, что он уехал учиться на какого-то специфического мента, с успехом им стал, купил квартиру в Купчино, ездит на Паджеро и в ус не дует, и ни в какой орган не барабанит. Да и пес-то с ним, с подрастающей Машей вдвоем жить было хорошо и покойно. Поездки по выходным на дачу за Выборг стали обязательны и желанны.
2. Саша Матросова. Авария
Саша никогда не думала о религии и церкви, как таковой. Есть храмы, в них — иконы, запах свеч, священники ходят в рясах, крестятся на разные стороны — так надо, наверно. Она была крещенной, но значения этому не придавала. Любила церковные праздники, но не потому, что понимала их суть, а потому, что это были Праздники.
Однако к представителям других верований относилась очень осторожно. На инстинктивном уровне, вероятно. Разнообразные секты же не воспринимала, считая их шарлатанством и мошенничеством, способом отъема денег у доверчивого населения. И без религии хватало дел.
Работа давала не только права, она давала, зачастую, обязанности.
Первая — наступить на горло своей песне, закрыть глаза на свои принципы, позволить кому-то вытереть о себя ноги.
Вторая — жить по своей совести и обрести если и не врагов, то явных (иногда — неявных) недоброжелателей.
Саша предпочитала придерживаться второго сценария развития событий. Как и первый, он не давал права на легкую жизнь, но, зато, совесть была спокойной.
Коллизия произошла на дороге с Гатчины. Погода была отличная, характерная для конца ноября в Санкт Петербурге: мерзкий мокрый снег был настолько насыщен влагой, что даже почти ураганный ветер не мог раздуть метель. Темнота, широкий размах дворника, еле слышимое урчание двигателя, приглушенный Iggy Pop из колонок, комфортное тепло, полупустая дорога — ехать можно. Саша никогда не гоняла на своей машине. Причина в этом была не боязнь коррумпированных «гайцев», а просто такая вот самодисциплина. 90 — ну так 90. Сзади показались огни машины, двигавшейся значительно быстрее, чем она сама. Пролетел указатель деревни Вайи — трех домов с правой стороны дороги — Саша перестроилась в правую полосу: пусть спешащий человек без помех умчится по своим делам.
Ветер бросил на дворник целую пригоршню снега, Мерседес повело влево, закряхтел ABS, руль перестал управлять направлением движения машины. Никакого страха не было, особых четких и правильных мыслей — тоже. Она крутила баранку из стороны в сторону, тщетно давила педаль тормоза, успела даже переключиться с пятой передачи на какую-то пониженную: то ли третью, то ли вообще первую, и тут сзади произошел удар. Толчку сопутствовал хруст и шелест осыпающегося заднего стекла, какой-то невнятный скрежет заминаемого металла. Свежесть улицы зашевелила волосы на затылке, захотелось обернуться назад, но времени внезапно не хватило. Вращение пейзажа прекратило дерево, ударившее с равнодушной силой пневматического молота по левому крылу. Громадный вяз, переживший в юности вторую мировую войну даже не вздрогнул, Мерседес же выбросил в тщетной попытке капитулировать белый флаг подушки безопасности и перевернулся на правый бок. От удара автоматически блокировалась подача топлива, ключ зажигания оказался непостижимым образом вывернут, но Саше было уже не до этого. Она зависла в кресле, охваченная ремнем безопасности, безвольно склонила голову на право плечо и реалиями уже нисколько не интересовалась. Со лба на соседнее кресло капала темная кровь, сквозь разбитые стекла ворвался ветер и начал свою влажную уборку.
С дороги раздавался почти нечеловеческий визг. Так могут визжать немногие очень противные аварийные сигнализации и некоторые истерически настроенные молодые особы с крашенными в белый цвет длинными ниспадающими на задницу волосами. Машина девушки, которая врезалась в Сашин Мерседес, тоже отстрелилась подушкой безопасности, сгорбилась замятым капотом и вообще стояла посреди дороги. Ее хозяйка, откинувшись на кресле, запихнула себе под нос руки со скрюченными пальцами и самозабвенно выводила рулады, зачастую выходя на уровень ультразвука. Казалось, она увидела на своих перстах нечто ужасное, что ввело ее в состояние ступора: то ли обломанный ноготок, то ли следы фекальных фракций, неведомо как испачкавших холеные пальчики.
Меж тем к аварии подъехал еще один автомобиль, тоже Мерседес, из коего вылез очень широкоплечий коротко стриженный молодой человек. Включив у себя аварийную сигнализацию, он быстро без лишних движений достал из багажника знак аварийной остановки, выставил его на расстоянии пятнадцати шагов от Фольксвагена, принадлежавшего практикующей в высокой тональности девушке, и бросился к ней.
Не тратя времени на бессмысленные расспросы, он довольно бесцеремонно ощупал блондинку, пошевелил ее руки — ноги, потрогал грудь, осторожно пошевелил ее головой вправо — влево, а потом резко без замаха залепил пощечину.
— Грудь у тебя знатная! — сказал он и подмигнул замершей с абсолютно круглыми глазами девушке. — Все у тебя в порядке, осторожненько вылезай из машинки, доставай свой телефончик и звони.
— Ку-куда? — почти прошептала та.
— Можешь сначала ментам, потом папику, можешь наоборот. Поняла?
Та согласно кивнула.
Парень не стал дожидаться каких-то других действий блондинки, побежал к искореженному Мерсюку. С секунду поколебавшись, взялся за искривленную переднюю стойку, поднатужился и со второй попытки, изо всех сил напрягаясь, поставил машину на все четыре колеса. Возвращение в нормальное положение, несмотря на все усилия широкоплечего, не было мягким и плавным. Сашина голова безвольно замоталась из стороны в сторону. Он освободил ремни, вытащил девушку из салона, посмотрел по сторонам, видимо только сейчас обратив внимание на всю мерзость и сырость вокруг, и понес ее по направлению к своему автомобилю.
Уложив раненную на заднее сиденье, подложив ей под голову скомканный свитер, он вытащил свой телефон и набрал номер скорой помощи.
Раненная в ДТП на трассе Гатчина — Санкт-Петербург, километр в сторону Питера от деревни Вайя. Травма головы. Кровь течет, но не очень. Нет, я ее извлек из машины, уложил в свою на заднее сиденье. Хорошо, — говорил он в трубку. Потом осторожно влажной салфеткой обтер Сашин лоб от крови, развел руками и вышел в слякоть.
Через двадцать минут примчалась скорая из Авиагородка, через двадцать шесть — устрашающий черный ниссановский джип, через двадцать девять — «Жигули» гаишников. Одновременно с ментами приехали и какие-то парень с девицей, с лицами бессмысленными и вожделеющими. Они передавали друг другу видеокамеру и, прижимая правую руку к уху, что-то говорили, стараясь изобразить серьезность и озабоченность. Это получалось плохо — все та же бессмысленность и вожделенность.
Сашу перенесли на носилках в «неотложку», неожиданно она пришла в себя. Может быть, не совсем, конечно, но она открыла глаза и спросила:
— Кто помог мне?
Кликнули широкоплечего парня. Того как раз внимательно осматривали толстые прапорщики-гайцы, начиная с водительского удостоверения, заканчивая внимательным и подозрительным созерцанием с головы до ног.
— Спасибо Вам, — сказала Саша. — Вы кто?
— Олег Евгеньевич, если официально. В простонародье — Олег. Не волнуйтесь, я пристрою Вашу машину, потом свяжусь с Вами. Вы только права свои оставьте.
— Как же я Вам благодарна, — она закрыла глаза.
— Да, ладно, так бы на моем месте поступил любой комсомолец.
После аварии мимо них проехали машин пятьдесят, если не больше. Осторожно сбавляли скорость и проезжали. Все правильно, так и должно быть.
Он хотел, было, уже уйти к нетерпеливым ментам, но Саша внезапно произнесла:
— Вы, Олег, держитесь подальше от кладбищ. Вы меня поняли, Шварц? Летом не приближайтесь к кладбищенским оградам. Прошу Вас.
Менты пытали Олега долго: почему остановился, зачем вытащил Сашу из машины, а не пил ли перед тем, как сесть за руль, может быть огнетушитель в машине отсутствует?
Папик из джипа прятался за спиной одного из прапорщиков и уськал гайца, блондинистая девица хлопала глазами и говорила глупости.
— Ладно, некогда мне тут с Вами разговоры разговаривать, — вздохнул, наконец, Олег. — Сейчас эвакуатор придет, Вы бы хоть промеры какие-то нужные сделали, а то дергаетесь на меня, будто я при делах. Пусть та девушка сама разбирается, надо будет — пойду свидетелем.
