Где-то далеко иногда раздавалась стрельба, но не ожесточенная, а такая — устрашающая. Или слабые нервами вооруженные люди отпугивали неизвестных животных, или пытались воздействовать на других людей. Оружия-то у населения не было, в подавляющем своем большинстве. Значит, менты пошаливают — те-то обросли автоматами, как в какой-нибудь Африке. Каждый сопливый пустопогонный пэпээсник обязательно выставлял напоказ свой автомат: не подходи, а то зашибу.
А еще частные армии министерств и ведомств, те, правда, особо не афишируют, но при случае обязательно вытаскивают из-под плеча какую-нибудь устрашающую дуру.
Только армейские офицеры приравнены к населению и бродят необилеченные. Им нельзя, у них психика тонкая, они всех поубивают сразу же. «Все может быть, все может статься: подруга может разлюбить, отца родного сын убить, но чтоб военный бросил пить!» — в этом, наверно, проблема. А то в органах правопорядка не пьют.
Шура прекрасно помнил, что полисмены в Великобритании принципиально не носят оружия, какая бы террористическая угроза не существовала. Быть вооруженным в толпе — это очень необычно, это даже налагает определенную ответственность. «Зачем вы бабушку в туалете убили?» — спросили американского копа. «Она показалась мне подозрительной», — ответил полицейский. Четыре раза возникали подозрения, четыре раза он их от себя отводил. Два раза по два выстрела — сомнения исчерпаны. Была операция по наркотрафику: в означенной квартире никого не было, только престарелая черная бабушка главного бандита пошла в туалет покакать. С облегчением! Возмутилась, старая, что какая-то мразь пытается прервать уединение. Сослепу не разглядела нашивки и лычки. А полицейский-то был самый обычный, не спецназ, не особое подразделение, так — с улицы.
В Нигерии должность правоохранителя передается по наследству вместе с табельным оружием, обладаемым в неизвестном количестве, в зависимости от бюджета. Остальное население — с ножами. Вот к такой кастовости, к такой самоотдаче стремятся наши менты и американские копы. Правда, в Америке до сих пор никак не могут справиться с легальной торговлей вооружением. Спросите любого правозащитника про равенство и братство, касаемо Нигерии — захлебнется от праведного восторга: все равны. Задайте такой же вопрос любому моряку, посетившую эту страну, так сказать, с рабочим визитом. Ответит, не задумываясь, даже если рядом случится правозащитник. «Согласно ЮНЕСКО в Нигерии 149.2 миллионов населения», — ответит он, а потом добавит. — «И сволочей из них 149.2 миллионов человек».
В Африке население растет, пугая статистиков, в России сокращается. Но не все. Сволочи плодятся без всяких биологических законов размножения. Как от вируса. Вообще-то это всемирная тенденция: раз жизнь сволочная, почему бы самим сволочами не стать. Сволочной Свод Правил (общечеловеческий).
Оставалось только уповать на то, что хороших людей все равно больше. Только вот что же поможет проявиться всем этим людям во всей своей красе: доброте и честности? Шура боялся думать, что лишь нынешние условия расставят всех по своим местам. Он не боялся разделения, как такового, он очень страшился, что «хороших» окажется меньшинство. Себя, как и Бена Стиллера, Шура включил именно в этот лагерь.
Они шли по узкой проселочной дороге, словно вырубленной в лесу: с обеих сторон возвышались гиганты, непостижимым образом не посягавшие на свободное пространство. Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, он затеял с невозмутимым Беном профилактическую беседу.
— Дорогой американский друг, не позволишь ли- полюбопытствовать у тебя, имеешь ли ты представление о реке, к которой мы и идем? — спросил он.
— Имею, — ответил Бен. — Это река Нил. Или Миссисипи. Или- даже Амазонка.
— Правильно, — кивнул головой Шура. — Все дороги ведут в- Рим, ну, или, к берегу реки. Опять напомню тебе про «Калевалу». Где-то здесь неподалеку есть странная река, именовавшаяся Нева. Вытекает она из озера Ладоги, что по-старинному Нево, и впадает в Балтику, в море, то есть.
— Отлично для реки. Ничего странного. Им же нужно куда-то- впадать, — пожал плечами Стиллер, водя жалом своего копья по сторонам, готовый отразить любую угрозу.
Шура даже на миг забыл, о чем же он хотел поведать, некоторое время шел молча, собираясь с мыслями.
— Неподвижны в море волны,
Стали все валы в заливе,
Не текут потоки больше,
Замер бурный омут Рутьи,
Стихло Вуоксы волненье,
Иордан остановился.
Как мог, он перевел на английский язык стихи и попытался объяснить:
— Рутья — это река такая, наверно. Вуокса — точно- река.
— Иордан — тоже река, — добавил Бен, не позволив паузе- застыть надолго. — Точно река.
— Ну и каким же образом она здесь, на земле «Калевалы»- взялась? В руне 17 именно Иордан, не Нил какой-нибудь.
Стиллер сделал несколько угрожающих движений в сторону растительности по краям дороги с профилактической, так сказать, целью и остановился.
— Эта твоя Нева и есть Иордан? — поинтересовался- он.
— Да пес его знает. Может и Свирь — Иордан. Или — Волхов. — Много у нас тут Библейских названий. Почему? И главное — откуда? — Шура оживился. — В этой руне Вяйнямёйнен идет за знаниями к Антеро Випунену. Одевается в железную одежду, созданную специально кузнецом Илмарийненом и лезет под землю, где зев, то есть рот, этого Випунена. Тот пробуждается, едва Вяйнямёйнен забирается. И — ну, пугать числами, заклинаниями и угрозами. Но старый рунопевец не из трусливых, ему нужно-то всего постичь три слова, для постройки своей лодки. Постигает целую тысячу и вылазит обратно.
— А этот Антеро включает первую космическую скорость и- валит с планеты, — кивнул головой Бен. — Твоя руна — триумф для уфолога. Железная одежда — от радиации, цифры и угрозы — дисплеи внутри корабля, кладезь информации — бортовой компьютер. Но самое главное не это. Этот твой Вяйня и числа понял, что это именно они, а не каракули какие-то, и обучиться сумел. То есть был не просто так, а грамотным! И грамота у них с Випуненом была общая!
— Вот такая у нас тут творится «Калевала», — сказал- Шура.
Бен ничего не ответил, только поднял вверх большой палец руки — круто, мол. Они пошли дальше, каждый, думая о своем. Зато всякие угнетающие мысли исчезли, вытесняясь тайнами и загадками былой эры.
Из-за поворота на них совершенно внезапно вышли трое человек, один из которых нес автомат. Встреча была организована великолепно: никто к ней не подготовился. На секунду они замерли, практически нос к носу. Потом Шура закричал:
— Everybody cool, it's a robbery! (Спокойно, это- налет!)
Неизвестно почему ему на ум, а, главное, на язык пришла эта фраза из старого тарантиновского фильма. Но она еще более усугубила замешательство. Во всяком случае, у встреченной троицы. Бен же, словно получив приказ, мастерским хуком зарядил в челюсть самого вооруженного — тот закатил глаза и завалился на землю. Остальные двое подняли руки наверх и придали глазам очень скорбное выражение: сдаемся.
— Оружие на этих олухов направь! — приказал- Стиллер.
Шура поспешно направил ствол автомата на незнакомцев, он про такую возможность воздействия на психику позабыл. Бен рывком содрал с лежащего «Калашников», проверил магазин и одобрительно причмокнул губами: тот не был пустым.
— Ну вот, теперь мы почти счастливы, — сказал он. — А с этими что делать-то будем? — поинтересовался- Шура.
— Господа иностранцы! — вдруг проговорил на английском- один из пленных. — Отпустите нас, мы никому ничего не скажем.
— О чем это, хотелось бы знать? — спросил Бен. — Ну, что диверсантов встретили и все такое. — А вот теперь, как честные люди, мы обязаны вас убить, — пошутил Шура, но юмор пленники не оценили. Тот, что мог изъясняться хлопнулся на колени и, скривив лицо, залепетал «пожалуйста, пожалуйста». Второй, в грязном белом больничном халате, заметив, что дело — не уха, тоже пал ниц и начал повторять это же слово, не заботясь о произношении.
Шура и Бен переглянулись: неловко как-то сделалось. Но тут, разряжая ситуацию, зашевелился и сел на задницу человек, ловко отправленный в нокаут артистом.
— Эй, командиры, может, договоримся как? — спросил он- по-русски, потирая ушибленную челюсть. Несмотря на одежду армейского образца, выглядел он, скорее, как ресторанный администратор: лощеный и холеный, с двумя подбородками и мягким пузиком.
Вообще-то не помешало бы узнать обстановку, что там впереди? Раз народ так охотно идет на контакт и не спешит обострять ситуацию, почему бы этим не воспользоваться.
— Ладно, — перешел Шура на родной язык. — Только без- глупостей. Мой заокеанский товарищ очень нервный и болезненно реагирует на любую агрессию. Побеседуем — и разойдемся краями. Вы — по своим делам, мы — к нашей подводной лодке.
Суслов в двух словах объяснил Бену о предстоящем мирном диалоге, тот хмыкнул в ответ, сделал свирепую рожу и начал прогуливаться по дорожке взад-вперед, как психически отсталый негр-гангстер на бандитском сходняке в ньюйорском гетто. Насмотрелся штампов.
