— Шеф?
— Что у нас, Алисия? — коротко спросил Боуд.
— Приближаются к городу. Очень скоро они будут у вас. Идут четыре уровня. Все наши пять спутников переведены на Рим. Мы сможем отслеживать ситуацию полностью, вплоть до самой маленькой улицы.
— Хорошо. Продолжайте следить и докладывайте, как только представится такая возможность. Ваша главная задача направлять и защищать боевые группы.
— У вас как идут дела? — раздался необычно тихий голос Метсон.
— Заканчиваем разгрузку. Будем готовы встретить,…по крайней мере, три уровня.
— Держитесь!
— Постараемся! До связи!
Услышав шум, Боуд обернулся. В диспетчерскую вошли Савьера и Кинсли. Боуд молча приветствовал их и так же молча показал на стол, где лежала развёрнутая карта. Без излишних слов оба подошли к карте. Боуд склонился над картой и коротко указал пальцем на четыре красные линии.
— У нас четыреста групп. По сто на каждое направление. Город должен быть прикрыт со всех сторон. Центр управления будет направлять ваши действия вплоть до каждого шага. Задача ставится одна. Все уровни должны быть уничтожены полностью.
— Легко, шеф, — развязно отозвался Савьера, — у нас ведь только первый и второй.
— Ещё третий и четвёртый. Все они будут уже сегодня в городе.
— Вы шутите, шеф? — Савьера вытаращил на Боуда глаза. — С третьим справиться трудно. А что с четвёртым делать? Он же нас всех…айн момент и на тот свет…
Боуд бросил вопросительный взгляд на Кинсли и произнёс только одно слово:
— Придёт?
Кинсли не раздумывая, кивнула.
— Надеюсь, что ты окажешься права, иначе нам конец. Без него мы все сразу погибнем. Только он в состояние сдержать архангелов Сатаны.
Боуд замолк. И Савьера, и Кинсли понимали, что им всем предстоит встретить.
— На этом всё, — Боуд с особым выражением посмотрел на обоих, а затем…обнял их по очереди. Отстранившись, он коротко бросил. — Приказываю немедленно выступать. Выходите на позиции.
Оба направились к выходу без единого слова. До Боуда донёсся голос Савьеры.
— Видно дело совсем дрянь, если шеф расчувствовался…
Чуть позже Боуду доложили, что внизу его ждёт представитель Ватикана. Услышав это, Боуд немедленно спустился вниз и вышел из терминала. Недалеко от выхода стоял чёрный лимузин. Рядом с машиной стоял моложавый мужчина в черном одеянии. В глаза сразу же бросились длинная цепь с крестом, красный пояс и красная шапочка. Увидев идущего к нему Боуда, он направился на встречу. Когда они встретились, священнослужитель протянул руку и коротко представился:
— Кардинал Серджио Мазелетти. Я здесь для того, чтобы помогать вам, мистер Боуд!
— Джеймс Боуд! — представился в свою очередь Боуд, пожимая руку кардинала.
— Прошу! — кардинал указал рукой на лимузин.
— Я поеду не один! — извиняющимся тоном произнёс Боуд.
— Ничего. Я подожду!
Четверть часа спустя лимузин выехал из аэропорта и заскользил в сторону Ватикана. В машине кроме Боуда и кардинала находились профессор Коэл, профессор Александрова и Олеся. Дорога проходила в полном молчание. Никто не издавал и звука. Каждый из сидящих в машине понимал, какая тяжёлая ситуация сложилась вокруг города. Вот и улица «Примирения». Боуд обратил внимание на светлые каменные столбы с красивыми светильниками. Они стояли по обе стороны дороги. Двое полицейских, стоявших у тротуара, увидев машину с номерами Ватикана, беспрепятственно пропустили их. Лимузин остановился недалеко от площади Святого Петра. Все, в том числе и кардинал, вышли из машины. Боуд сразу же погрузился в созерцание того великолепия, которое перед ним возникло. Его взгляд сразу привлёк огромный собор с двумя статуями у входа. Но времени наслаждаться этой красотой у него не оставалось. По этой причине он сразу переключил своё внимание на саму площадь. И начал с обелиска, стоявшего в центре площади. Боуд несколько раз обошёл обелиск, пристально рассматривая его снизу до верху. Затем он обратил внимание на колонны. Вначале он двинулся по левой стороне. Проходя мимо величественных колонн, он старался не упустить ни единой мелочи. Пройдя весь полукруг, он перешёл на правую сторону и проделал то же самое. Закончив с осмотром колонн, Боуд оглянулся. И кардинал, и все три женщины находились рядом с ним. Они вопросительно смотрели на Боуда. Боуд некоторое время о чём–то размышлял, а потом негромко спросил Александрову:
— Где они?
Та сразу поняла, о чём именно спрашивал Боуд, и указала рукой на фасад величественного собора, над которым возвышались несколько статуй. Боуд повернулся к кардиналу. Тот, едва заметно улыбнувшись, кивнул головой. Все, один за другим направились вслед за кардиналом. Он повёл их на крышу собора. По мере приближения к заветной цели, Боуд волновался всё больше и больше. «Неужели сейчас всё и произойдёт?» — с замиранием сердца думал он. Боуд был полон надежд. Он полагал, что битва и вовсе не состоится. По сути, он лишь принял меры предосторожности. Победа должна была произойти здесь и сейчас. Какая именно и каким способом, он не знал. Однако свято верил, что так и будет. Кардинал отвёл их на крышу собора и там оставил. Вот и они…заветные статуи. Боуд приблизился к статуе Христа….
Ватикан
Боуд брёл по коридорам Ватикана, понурив голову. Нередко он останавливался, возле какого ни будь окна, и бесцельно смотрел из него. Лицо Боуда выражало пустоту, равнодушие. Уже совсем рассвело, когда он вошёл в свою комнату. Оба профессора дожидались Боуда. По их глазам было заметно, что они не сомкнули глаз ночью. При виде Боуда обе расстроились. Не глядя на них, он прошёл к стулу и сел, прислонив плечо к стене.
— Ничего? — тихо спросила Александрова.
Боуд отрицательно покачал головой.
— Подумай, Джеймс, — взмолилась профессор Кол, — ты всегда находишь выход. Даже в безвыходной ситуации.
— Энн, я всё просмотрел, — так же тихо ответил Боуд. — Всё. Включая статуи мучеников. Я осмотрел каждую из ста сорока статуй, но ни на одной даже намёка не нашёл на слово или ключи. Понимаешь, я был уверен, что ответ находится именно там. Он должен был быть там. Но его не оказалось. Я ошибся в своих выводах. Впервые ошибся. Это не страшно. Гораздо хуже, что я не знаю где искать, а времени на раздумья совсем не осталось. С минуты на минуту начнётся вторжение. Нас будут убивать, а у нас нет решения. Мы обречены. Мы все обречены.
— Если не найдём выхода, — Александрова попыталась приободрить Боуда взглядом, но у неё ничего не получилось.
— Я его уже искал, — безо всякого выражения ответил Боуд.
— Ну же, Джеймс. Мы просто не можем сдаться…сейчас
Боуд бросил на профессора Коэл печальный взгляд.
— Я знаю, Энн. Я стараюсь взять себя в руки. Стараюсь найти выход, но ничего не приходит в голову. Вообще ничего. Мне необходимо остаться одному. Простите меня.
Не говоря ни слова, оба профессора вышли из комнаты. Боуд проводил их взглядом. Он некоторое время оставался недвижим, но потом встал и медленно зашагал по комнате. Нельзя было сдаваться. Он это понимал со всей отчётливостью. Пока было время, оставалась и надежда найти ответ на последний вопрос. Самый сложный вопрос. Ответ на этот вопрос должен был привести к тайне кольца Богоматери.
— Кольцо Богоматери, — вслух пробормотал Боуд, — а существует ли оно? Не плод ли моих фантазий все эти поиски? Я могу ответить отрицательно на этот вопрос. Мне ведь удалось отгадать шесть из них. Следовательно, во всём этом существует некий смысл. Правда, недоступный моему пониманию. Возможно, я что–то упустил из виду в Равенне. Ведь по сути слова об этих сто сорока мучеников так и не получили объяснения, а значит я двигаюсь в неправильном направлении. Хотя, можно предположить и другое. Возможно, версия Александровой про площадь Святого Петра и все эти статуи оказалась ошибочной. И на самом деле эти строки подразумевали нечто другое. Но что именно? — Боуд почувствовал, что понемногу приходит в себя. Его мозг заработал. Равнодушие, безразличие… постепенно уходили, оставляя после себя лишь усталость. Боуд тряхнул головой, словно пытался освежить свои мысли. Ко всему прочему, у него не выходила из головы одна мысль. «Почему? Почему семь хранителей так и не появились больше? Ведь митрополит Керруларий упоминал о них в связи с тайной кольца. Все его слова получили подтверждение впоследствии. Все, за исключением слов о хранителях. Ладно. Попробуем всё сначала». — Боуд снова тряхнул головой. «Что у нас осталось?» — задал он себе вопрос и тут же сам на него ответил. — Только три вещи. Первое — это слова о мучениках. Второе- это ключи. Третье- это слово «Кифа». Все они должны быть как–то связаны. Вне всякого сомнения. Только как? Каким образом?». Боуд не успел ответить на этот вопрос. Раздался звук отворяемый двери. Увидев вошедшего, Боуд непроизвольно поклонился. На пороге комнаты стоял убеленный сединами мужчина в белоснежном облачении. Мудрым чертам лица придавал особое очарование мягкий взгляд. Голос Папы Римского прозвучал столь же мягко:
