будто меня взяли и поставили на самый край чёрной пропасти. И заставили смотреть вниз.
— Должно произойти…нечто ужасное?
Чуть помедлив, отец Джонатан всё же кивнул.
— И ты не знаешь, что именно? — с той же осторожностью задал новый вопрос Боуд.
Священник снова кивнул.
— Но ты помнишь всё, что с тобой произошло?
Снова кивок. Обе женщины только и могли, что переводить взгляд с Боуда на отца Джонатана. Они никак не участвовали в беседе по той причине, что и понятия не имели, о чём говорить. Разговор вёлся вне пределов их понимания. Чего нельзя было сказать о Боуде. Этот явно куда–то гнул, и, скорее всего, понимал много больше, чем они. Следующие его слова со всей очевидностью доказывали это предположение.
— Джонатан, постарайся собраться, — попросил Боуд неожиданно мягким голосом, пристально глядя на поникшего священника, — мне очень нужна твоя помощь. Сегодня утром произошли загадочные события, — обе женщины насторожились, услышав эти слова, а священник поднял голову и устремил на Боуда напряжённый взгляд, по–видимому ожидая услышать самое худшее. Тем временем Боуд продолжал говорить крайне озабоченным голосом. — Никто не может дать им объяснения. Многие напуганы. Я получил прямой приказ восстановить управление в течение сорока восьми часов.
Мы будем заниматься поисками тех, кто вызвал эти события. Я пока точно не знаю, что именно произошло и сколько жертв, однако услышанное заставляет предполагать самое худшее. По всей видимости, в ближайшее время мы столкнёмся с этим загадочным явлением и существами, которые полностью отличаются от тех, с кем мы имели дело до сей поры. И тот факт, что тебе не удаётся проникнуть сквозь эту завесу, лишь подтверждает сложность и опасность происходящего. Твой рассказ может пролить свет на эти события и, возможно, предположить будущие. Возможно, мы сумеем понять, чего нам следует ждать, кого опасаться и, самое главное,…что делать. Ты готов,
Джонатан?
Священник, не раздумывая, утвердительно кивнул и незамедлительно приступил к рассказу. Все трое обратились в слух, и больше не сводили с него напряжённого взгляда.
— Я говорил, что в зале появился святой Генрих, — с каждым произнесённым словом голос отца
Джонатана крепчал, становясь всё твёрже и одновременно спокойнее, — сразу после этого мы оказались в кабинете Папы. Я услышал, как святой Генрих сказал, что именно здесь лежит начало пути. Затем он пропал, и Папа…его лицо стало меняться. Оно стало злобным. Мебель вся исчезла, а за ней и комната. Я почувствовал дуновение ветра и увидел статую, которую и принял за Папу. Это было изображение какого–то злобного существа с крыльями и рогами. Я осмотрелся и увидел, что стою в центре огромного кладбища. Там не было крестов, вообще ничего не было. Только такие…
квадратные плиты. В некоторых местах прямо на плитах стояли статуи. Некоторое время ничего не происходило, — продолжал рассказывать отец Джонатан, — а потом появились вооружённые люди. Они стали вскрывать плиты и вытаскивать останки человеческих тел, которые тут же разбрасывали по земле. Затем я увидел человека в чёрной накидке и последовал за ним. Он привёл меня в пещеру.
В пещере я увидел очень красивую женщину. Потом появился огонь, и я услышал твой голос. Вот коротко и всё.
— Коротко меня не устраивает, Джонатан. Мне нужно знать все подробности, самые незначительные детали. Иными словами говоря всё, от первого до последнего мгновения.
— Спрашивай, Джеймс!
Следующие два часа не только Боуд, но и оба профессора со всей тщательностью расспрашивали отца Джонатана. И лишь когда ему больше нечего было сообщить, все трое ушли, оставив его одного в часовне. Сразу после беседы со священником они уединились в кабинете Боуда как в былые времена. Все трое выглядели озабоченными и напряжённо размышляли над словами отца Джонатана, оттого разговор долгое время не начинался. Боуд больше наблюдал за женщинами, чем размышлял.
По его лицу было заметно, что ему не терпится задать несколько вопросов, которые, по всей видимости, беспокоили его. И он это сделал первым, нарушая молчание:
— Сивилла? — Боуд оглядел обеих женщин внимательным взглядом и только потом продолжил: — У нас есть только это имя. Кто–нибудь знает, что это за имя?
Обе женщины одновременно кивнули головой к радости Боуда. Чуть помедлив, на вопрос ответила профессор Коэл. Она сняла очки и, протирая их, произнесла:
— Одно из имён оракула в Древней Греции!
— Дельфийский оракул? — уточнил Боуд, используя свои скудные знания истории.
— Почему же именно Дельфийский? — отозвалась профессор Коэл. — Это мог быть любой другой. Я не услышала ничего, что бы указывало на конкретного оракула.
Боуд нахмурился, услышав эти слова.
— А разве были другие оракулы в Древней Греции?
— Их было девять. Правда, римляне добавили десятого оракула, но он никогда не воспринимался всерьёз!
— И что, всех звали Сивилла?
— Это не имя, Джеймс, а название!
— И в чём разница?
— Имена могли быть разными, но тот, кто становился оракулом, именовался «Сивиллой»!
— А если им становился мужчина, что, тоже получал женское имя?
— Мужчин среди оракулов никогда не было. Выбирались только женщины.
— Понятно, — неопределённо протянул Боуд и тут же снова спросил: — И чем занимались эти Сивиллы?
— Предсказывали будущее. Разве непонятно? К ним обращались все, начиная от царя, заканчивая последним нищим. Слова оракула едва ли не всегда становились определяющими в принятии решений. Зачастую предсказания оракула действительно сбывались. Тому есть немало свидетельств.
— Следовательно, мы можем предположить, — Боуд сделал маленькую паузу и лишь потом закончил свою мысль, — что слова Сивиллы не что иное как предсказание?
— Только слишком туманное!
— У меня другое мнение, — подала голос Александрова, чем вызвала удивлённый взгляд своей подруги.
— И какое же? — сразу заинтересовался Боуд.
— Мне кажется, что всё увиденное и услышанное отцом Джонатаном имеет определённый смысл. Ведь она знала о его присутствии. Она знала, что он должен прийти.
— И где ты видишь этот загадочный смысл? — с нескрываемым сарказмом поинтересовалась профессор
Коэл. — Обычные слова и только. Возможно, он и мог иметь место в самом конце речи Сивиллы, но ведь отец Джонатан так и не услышал, что именно он должен помнить «о самом главном».
— Может ты и права, — вынуждена была согласиться Александрова. Она тут же устремила взгляд на
Боуда и спросила его мнение по поводу происходящего.
— Анализирую, — отозвался Боуд. — Пытаюсь составить общую картину и наметить правильное направление поисков.
— Так мы займёмся поисками? — в один голос воскликнули обе женщины. Боуд невесело усмехнулся и даже без тени насмешки, ответил:
— Вы как всегда упустили самое важное из рассказа, иначе вам бы не пришлось задавать этот вопрос!
— И что же мы упустили? — вновь раздались два голоса, в которых на сей раз прозвучали возмущённые нотки.
— Многое. Даже лёгкий анализ показывает, где именно следует искать, хотя и непонятно, что именно.
Но думаю, скоро у нас будет ответ и на этот вопрос. Оракул же, вне всякого сомнения, именно
Дельфийский…хотя нет, — Боуд задумался, однако почти сразу же продолжил свою мысль: — Это может быть любой из девяти. Здесь ещё рано делать какие–либо выводы. Только предположения.
— Джеймс, ты когда–нибудь научишься говорить понятным языком? — в сердцах бросила профессор
Коэл. Её всегда раздражало это его свойство говорить непонятные вещи в ещё более запутанных ситуациях.
— Я всегда так объясняю, — парировал Боуд, — а ты практически всегда приходишь к мысли о том, что могла и сама до всего додуматься.
— Этот случай станет исключением!
— Ты думаешь, Энн? Ну что ж, тогда следи за моей мыслью. Сейчас я соберу всё происходящее в единое целое и покажу тебе то, что ты не видишь. Этого не увидел даже Джонатан. Что очень и очень странно. Итак, — Боуд оглядел женщин, словно призывая их быть более внимательными, но они и без того обратились в слух и не сводили с него взгляда. — Первый момент и очень важный.
Джонатан оказывается в комнате с его святейшеством. Тот читает книгу «Дельфийское святилище
Аполлона». Именно этот момент указывается в качестве начала пути святым Генрихом. Идём дальше. Теперь кладбище и эта статуя. У меня чувство, что они неспроста появились. Скорее всегоэто ориентиры, которыми мы должны руководствоваться в наших поисках. Что касается людей, которые опустошали могилы, здесь всё предельно ясно. Они что–то искали. Скорее всего, они знали, что это нечто находится в одной из могил кладбища. Это предположение подтверждают и слова молодого человека. Как мне видится, он сумел унести это нечто перед самым носом у этих людей, а затем передать оракулу. Короткий разговор между Сивиллой и этим молодым человеком наводит на мысль о существовании некоего плана, с помощью которого этот таинственный предмет или нечто, что он принёс в пещеру, должно быть надёжно спрятано. Ценность этого нечто усиливается предполагаемым самоубийством молодого человека. Из всего этого можно сделать простой вывод,
