Затем, что у него есть что скрывать.
Подходя к Камням под умирающим вечерним светом, Гидеон пытался вспомнить, когда был здесь в последний раз. Возможно, двадцать лет назад, когда болел.
Теперь он нес прах отца в специально выбранной для этого тубе, и ему было грустно. Глядя в поля, над которыми вставал туман, он вспоминал, как отец держал его за руку, ведя через туманное поле к возвышающимся Камням.
Двадцать лет его мучило эхо того страха. Отзвук испуга восьмилетнего мальчика, оставленного на несколько минут среди гигантов. Ему те минуты показались вечностью. Смутные призраки, высокие, как деревья, смыкались вокруг, теснили его, тянули к нему корявые руки.
Гидеон помнил все. Отец в тот день говорил с ним странно. Говорил, что в жизни есть вещи, которые он не сумеет до конца понять, но должен уважать, такие, как Луна, взирающая на них богиня. Могущественные силы, связанные с подсознанием и силами жизни — плодородием и плодовитостью, сменой времен года. Тогда он был слишком мал, чтобы понять.
Гидеон обвел взглядом гигантские сарсены и голубые камни. Ему представилось, будто отец кладет ладонь на один из камней в центре круга, а другую руку протягивает к нему. Говорит, что в глубине этого камня скрыта непостижимая и вечная душа Вселенной. Ему не хотелось брать отца за руку, но он взял и почувствовал сильный, как молния, удар. Сверкающая, искрящаяся энергия связала их. Потом отец по-вел его по кругу. Заставлял касаться других камней. Прижимал к ним и удерживал, позволяя токам пульсировать между камнем и плотью.
— Добрый вечер!
Голос заставил его вздрогнуть. Прозвучал из пустоты. Гидеон быстро обернулся.
Отец.
Так почудилось ему на долю секунды. Сердце стучало как сумасшедшее. Стоявший перед ним человек был того же роста и сложения, что и отец. Возможно, и того же возраста. В сгущавшемся тумане сходство наводило страх.
Старик улыбнулся:
— Не хотел вас пугать. Извините.
— Ничего, я был за много миль отсюда.
Незнакомец подступил ближе. Теперь Гидеон видел, что он выше и шире в плечах, чем показался поначалу, у него короткие седые волосы и пронзительные темные глаза.
— Вам, знаете ли, не полагается здесь находиться. Доступ только по предварительной записи.
— Извините!
Гидеон оглянулся на стоянку машин.
— Ничего, я не против. Что это у вас? — незнакомец кивнул на тубу.
— Прах отца. Он завещал рассеять его среди камней.
— Надо думать, это место много значило для него? — Незнакомец кивнул на круг мегалитов.
— Да. — Гидеон опустил взгляд на неприметную тубу. — Он был археологом и много занимался ими. Считал эти камни магическими. Может быть, даже священными.
Незнакомец улыбнулся:
— Многие так считают. Ради того и приезжают. Я сожалею о вашей потере. — Он почтительно склонил голову. — Оставлю вас исполнить волю отца. Доброй ночи.
Он отошел.
Гидеон постоял немного, оглядываясь по сторонам. Стало совсем темно, туман накатывал, как неспешный прилив. Гидеона бил озноб, стоит промедлить еще немного, и он уже не сможет исполнить необычное завещание отца. Крышка сидела туго, но он осторожно стянул ее. Не знал, с чего начать и где закончить. Просто вытряхнуть тубу и уйти, оставив серый порошок оседать густым облачком? Или как можно равномернее распределить останки?
Он вспомнил запись в дневнике: человеческие останки находили по всему Стоунхенджу. Еще сотни людей хоронили в окрестных полях, на древних стоянках, где жили каменотесы.
Гидеон заглянул в отверстие тубы и прошел к первому, крайнему камню напротив Пяточного. Он двигался по часовой стрелке, понемногу рассыпая прах над малыми кругами сарсенов и голубых камней. Туба опустела прежде, чем он дошел до конца, но он завершил ритуал, замкнув круг.
Потом его почему-то повлекло в центр круга. Захотелось преклонить колени. Он шевелил губами, шепча то, чего не сумел сказать над телом в крематории. Он шептал в темноте: «Прости, папа. Мне жаль, что мы так плохо знали друг друга. Жаль, что я не сказал, как любил тебя. Что мы не сумели преодолеть то, что нас разделяло, и объединить мечты. Мне одиноко без тебя. Мне всегда будет без тебя одиноко».
Черная туча наползла на белую восходящую луну. Гидеон не успел подняться на ноги, когда на голову ему надвинули тугой капюшон.
Четверо Смотрителей прижали его к земле.
Меган собиралась выключить компьютер на ночь, когда он звякнул, предупреждая о полученном сообщении. Она устало открыла почту. Сообщение пришло от отдела опознаний. Они нашли на уличной камере лицо, совпадавшее с расплывчатым снимком взломщика на телефоне Гидеона.
Она прочла текст: «Лицо мужского пола с биометрическими параметрами, совпадающими с данными лица, объявленного в розыск, зафиксировано камерой XR7 в Тидворте. Кликните иконку внизу для обзора и связи с координатором».
Она перевела курсор на мелкий кадр с камеры и щелкнула. Сердце подпрыгнуло. Фантастические снимки. Почти дюжина кадров. На нескольких подозреваемый стоял перед магазином, запирая и отпирая дверь. Мясная лавка. Черт! Она предполагала повара или работника ресторана, а о мясниках не подумала.
Ей разом вспомнился составленный ею профиль: белый мужчина от тридцати до сорока пяти, занятый физическим трудом, возможно в местном пабе или ресторане. Этот подходил полностью.
Меган так разволновалась, что не заметила вошедшего с дочерью бывшего, пока Сэмми, крича: «Мама! Мама!», не бросилась к ней мимо столов. Меган пой-ала ее в объятия.
— Привел вам потерявшегося ребенка, — улыбнулся Адам. — Уверяет, будто ее мама — знаменитая сыщица. Вот я и решил доставить ее лично.
Она поцеловала Сэмми и поудобнее устроила девочку у себя на коленях.
— Что вы здесь делаете?
Он хитро глянул на нее.
— Я разрабатывал версию, что ты могла бы пойти с нами.
Меган хотелось посоветовать ему не спешить, не форсировать события. Но они с Сэмми выглядели такими счастливыми. Адам подсел к ее столу, как раз когда в комнату вошел Джимми Доккери. Двое мужчин столкнулись взглядами. Воздух заискрился от любопытства. Того любопытства, от которого у котов хвосты становятся трубой.
Джимми пришел к Меган с новостями. Хорошими новостями. Важными новостями. Но теперь ему расхотелось говорить с ней. Не при рассевшемся здесь муже. Дело подождет до утра. Он помахал рукой и скрылся. Адам, глядя ему вслед, позволил себе самодовольную усмешку.
Гидеон пытался понять, что случилось. Он помнил, как ему закутали голову, как его схватили сильные руки, как острая боль пронзила бедро. Должно быть, ему вкололи снотворное и унесли куда-то, пока он спал.
Капюшона на голове не было, он сидел в темноте на холодном каменном полу. В углах мерцали свечи. Помещение маленькое, тесное и без дверей.
Камера. Если не гробница.
Еще полусонный, он с трудом поднялся на ноги и покачнулся. Ухватился за стену, стал ощупывать. Выхода не было. Отец писал о людях, похороненных в Святилище. Должно быть, это оно и есть. Его замуровали в Святилище и оставили умирать.
В груди нарастала тревога. Здесь не так уж много воздуха. Надолго не хватит. Он оставил одну свечу, а остальные погасил. Нет смысла сжигать драгоценный кислород. Глядя, как догорает единственный огонек, он рассудил, что вряд ли его оставили на смерть. Он говорил Смитсену, что принял меры предосторожности, обеспечил доставку в полицию определенных документов, если его звонок не отменит распоряжения.
Свеча догорала.
Сердце стучало все сильней, а надежды угасали. Конечно, они придут за ним, захотят узнать, что ему известно, насколько он для них опасен.
Глухо зарокотали камни. Узкие светлые щели разрезали пополам две противоположных стены. Камеру наполнили фигуры в плащах с капюшонами. Гидеон без сопротивления позволил надеть наручники и потащить себя к выходу. На этот раз без капюшона или повязки на глазах. Что-то переменилось.
Они вели его по длинному извилистому коридору.
Светильники на стенах сменились резными канделябрами. Стало даже немного теплее. Его держали с двух сторон двое мужчин. Тот, что шел справа, потянул за вделанное в стену железное кольцо. Заработал невидимый механизм. Часть стены с шумом отодвинулась. Его втолкнули внутрь.
Незнакомец, которого он видел в тумане Стоунхенджа, сидел, одетый в коричневую хламиду с капюшоном, за круглым столом из камня медового цвета.
— Садись, Гидеон.
Он махнул на сиденье напротив.
Гидеон опустился на полумесяц холодной каменной скамьи, не отрывая взгляда от человека перед собой.
— Ты ведь меня не узнал?
— Я видел вас в круге.
Мастер улыбнулся:
— Я и раньше видел тебя несколько раз, когда ты был ребенком. Мы с твоим отцом были друзьями.
