– Боль скоро уйдёт, – произнесли из темноты. – Придёт другая.
Битар не мог оценить пространства комнаты – бледно-синий свет скупо освещал овал каменного пола с неудобной мыльницей-кроватью, в которой проснулся солдат. Нет, скорей, которая вынесла его в эту реальность, словно игла телепорта, вырвав из горящего танка и беспамятства.
Комната наполнилась странным ароматом. Что-то новое разлилось в воздухе со словами незнакомца.
– Есть вопросы?
Битар осознал, что новый запах – духи (букет из фруктовых ароматов и запаха хлорки), и это осознание почему-то испугало сильней темноты и неизвестности.
– Я в плену?
– В плену, – подтвердил голос после небольшой паузы.
– Ты – буул?
Пауза – ещё более длинная и неприятная.
– Для тебя, сейчас – да.
Битар не успел обдумать услышанное. Что-то ударило в спину, обожгло кожу. Мелькнул образ: огнедышащая пасть вмурованного в камень монстра, принятая им за кровать.
Битар потерял сознание.
Он очнулся от грубых прикосновений. Завёрнутые в коричневое тряпьё существа кинули его на каменную лавку и изнасиловали.
Пришла иная боль. Слёзы текли по грязному лицу, перед глазами дрожал островок каменной стены. Вместо слов с губ срывались пузыри.
Когда всё закончилось, насильники ушли. Хлопнула дверь, далеко, будто бы в другом измерении, и он остался один. Натянул штаны, свернулся эмбрионом на лавке.
Дальше – холодные, металлические часы тишины, пульсирующие в ритм с кровью.
Вставай, вставай, твердила маленькая, наглая часть его «Я». Вставай, осмотрись… не сдавайся… детский шёпот в огромном замке унижения и отчаяния.
Другой, огромный осколок собственного «Я» пожелал укрыться в воспоминаниях. Но и там находил оттенки чёрного: будь то холодные ночи за бокалом дешёвого пива, неумелые тела дворовых путан или просто размытое лицо города – преющая плоть, воспалённые глаза, выбитые зубы. Был ли у него выбор? Есть ли выбор у голодного пса, когда ему кидают кусок мяса, сулят временное тепло и комфорт?
В маленьких городах, чьи подворотни превратились в съёмочные площадки, кулисы порноиндустрии, удовлетворяющие запросы мегаполисов, вариантов мало. «Однодневная война» даёт передышку. Сколько раз он с завистью смотрел на людей в форме, пьющих дорогие напитки, уединяющихся с красотками Дзэ…
…красотки Дзэ. Молчаливые рабыни, завезённые с окраины Вселенной. Дорогие безмолвные проститутки со стеклянными глазами. Идеальные порнозвёзды. Говорят, их тела не стареют или стареют очень медленно. А золотистая кожа мягче бархата. А ещё говорят, что они бездушны – загадочные куклы неведомой цивилизации.
Битар просто хотел жить. Чуть лучше, чем псы.
Он потерял счёт времени. Тут не было ориентиров, только страшный ритуал, повторяющаяся цепочка событий: изнасилование – кормёжка – сон. С ним не говорили, не отвечали на его мольбы и вопросы. Лишь раз, с очередной миской фарша, последовал комментарий: «Твой друг заканчивается, скоро перейдёшь на каши».
Зан, Зан, Зан… Битар не мог думать о нём. С трудом ассоциировал себя с чем-то живым и разумным. Просто разобранная головоломка: Желудок, Разум, Тазобедренная Часть. Пальцы изучали худое грязное тело, как нечто постороннее, чужое – скелет древнего существа.
Иногда буулы просто заполняли камеру и смотрели не него. Лучи фонарей скользили по скрюченной фигуре Битара, бликовали на металлических цилиндрах, скрывающих лица, лизали стены.
– Что вам надо… пожалуйста… почему… – бормотал Битар в тишину, а буулы безмолвно покачивались. Пугала, рванина и вёдра на палках. Пустые сравнения – дрожь угасающих слов.
А потом, когда перспектива перегрызть себе вены стала казаться очень заманчивой и обнадёживающей, всё изменилось…
Ему принесли тёплое покрывало и чистую одежду. Кормить стали так, что он редко справлялся с трапезой. Истязания прекратились.
Маленькие крылатые сферы приносили успокаивающий зелёный свет и улетали на ночь. Битар стал набирать вес; спустя неделю начал делать нехитрые упражнения: в основном нагрузка на ноги, пресс, левую руку. Он изучил правую руку и, с примесью ужаса и восхищения от проделанной буулами работы, понял, что её пришили. Выше локтя обручем лежал зигзагообразный шов. Оставалось лишь удивляться тому, что конечность вообще функционирует.
Однажды за ним пришли.
Заговоривший буул не отличался от остальных – если, конечно, не искать различия в бесформенных мотках коричневой ткани и жестяных шлемах. Ни одного открытого участка кожи, ни намёка на глаза в темноте амбразурной прорези.
– Садись, – раздался голос-пустышка.
Битар сел на тёплый пол. Он так давно не слышал чужого голоса, пусть и без отшелушенной краски эмоций, что чуть не расплакался. Единственными собеседниками были летающие сферы-светлячки.
– Боль… – сказал буул.
Человек молчал. Кто они? Кто из них вершил над ним унижение – проникая внутрь толчками боли и страха? Этот – стоящий впереди? Или все они, по очереди?
Что-то бросили из теней комнаты, и предмет с металлическим стуком покатился к ногам Битара.
– Я думаю, ты знаешь, что это?
Он знал. Фалоимитатор. Огромное орудие застыло в нескольких сантиметрах от человека, словно готовое к прыжку, завершающему акту. Битара бросило в дрожь. Грубо выполненная поделка, шершавая отливка, в которой немногие – не пройдя через то же, что и Битар, – различили бы секс-игрушку.
– Боль открывает каналы. Боль рассказывает нам о судьбе остальных. Образоформы удовлетворения ваших диких инстинктов…
– Я не… – разлепил губы человек.
– Ты поймёшь. Объяснения не нужны – мы прочитали тебя.
– Прочитали?
Картинка: покачивающиеся силуэты, буравящие взгляды.
– Боль открывает каналы, – повторил буул. – Одни из них – канал памяти, знаний. Эта, так называемая война – ужасна, а её цель, помноженная на незнание однодневных наёмников, – дика!
Нос Битара уловил аромат сладко-едких духов. Пьяный от непонимания и контрастирующего с обстановкой запаха, он, моргая, смотрел вперёд.
– Мы отпустим тебя. Ты – не зло, ты – орудие зла, слепое и глупое. Ты узнаешь правду, прежде чем уйти, и лишь тебе решать, как жить с ней. Личностный выбор. А сейчас ты увидишь наши лица. Смотри внимательно, человек, смотри и слушай…
Битар смотрел. Битар слушал.
И всё-таки он заплакал.
– Завтра сделаю Мийе предложение, – сказал с довольным видом танкист, юнец, ещё не успевший обзавестись намёком на щетину.
– Что, перерос видео с Дзэ? – хохотнул водитель, мужчина лет тридцати. – Пора выйти на новый уровень?
– Это не для меня.
– Как же!
– У нас всё серьезно.
– У тебя, видео и крема для дрочки?
– Иди ты…
– Ладно, хорош трепаться. После «прокола» и помечтаешь о будущем, а пока мы здесь и сейчас. Уж слишком много солдат последнее время возвращаются отбивными.
– А помнишь… – юнец потёр лоб. – Танк, телепортированный пустым? Только кровь везде. Жуть.
– Жуть, – согласился старший. – Их ракетой, похоже, в воздухе сняли.
– Долбаные буулы! – юный солдат подтянул к себе гашетку «шаровой» пушки, наверное, чтобы успокоиться.
– Предохранитель не трогай, – предупредил старший.
– Стрелял из такой? Говорят, тема… последнее слово в вооружении.
– Доводилось. Стрёмная штука.
– А правда, «шар» можно до метра генерировать?
Водитель с нескрываемой насмешкой глянул на напарника.
– Это тебе не лаборатория Теслы, а генератор плазмоидных зарядов. В пинг-понг играл?
– Не-а. А что происходит, когда заряд попадает в тело?
– Смотря чьё. А так – посиневшие пальцы и взорвавшаяся обувь…. Смотри! Ещё один из берлоги вылез!
Монитор мерцал зелёным пятнышком. Старший заработал джойстиками.
Танк-кузнечик сел на днище, сложил лапы и выпустил фиксаторы. Пыльное железное насекомое, отдыхающее на брюхе.
