— Утром созвонимся.
Алекс с недоуменным видом вышел из номера, а я осталась наедине со своими мыслями. Неожиданно «квакнул» нетбук, и это означало, что включился скайп. Выходит, уже есть доступ к Интернету и ко мне пробивается видеозвонок.
На мониторе возникло лицо Гоши, но я с трудом его узнала. Таким я его никогда не видела. Куда подевались присущие ему бравада и пофигизм, которые были неотделимы от его образа, как клеймо? Сейчас это был смертельно уставший человек, крайне сосредоточенный и серьезный.
— Привет, Гоша! Очень рада тебя видеть и хочу поблагодарить за…
— У меня очень мало времени. Нас пустили по ложному следу, так что все наши усилия были напрасны.
— Что мне делать?
— Быть очень осторожной и ждать.
— Сидеть, запершись в номере? Закутавшись с головой в одеяло?
— Днем тебе лучше быть среди людей, так спокойнее.
— Какие еще будут ценные указания?
— Не нервничать и не язвить, а конкретно…
Гоша исчез с экрана нетбука, пропал и Интернет. Это мне очень не понравилось. Слабо верится, что отсутствие доступа к Интернету — всего лишь случайность, скорее это похоже на злой умысел оставить меня без связи. Гоша начал с того, что я должна быть осторожной. Видимо, это неспроста. Что еще он хотел сказать мне? Допустим, не получилось поговорить по скайпу, но ведь мобильный у меня с собой, и он работает!
Я достала мобильный телефон, но он был вне зоны действия сети. Меня прошиб холодный пот. Взяла трубку гостиничного телефона — он тоже молчал. Спуститься на ресепшн и узнать, что у них происходит? Может, этого от меня и добиваются — хотят, чтобы я покинула номер?
Страх, липкий и холодный, безжалостно сжал мое сердце, спутал мысли. Меня одолевает желание немедленно покинуть уютный номер, превратившийся в ловушку, и бежать. Не знаю, куда, но как можно быстрее и дальше. С трудом взяла себя в руки. Подойдя к двери, осмотрела замок. Мне повезло: есть возможность заблокировать язычок замка, и тогда его снаружи не открыть, а попасть в номер можно, разве что взломав дверь. Не думаю, что на это пойдут. Хотя кто их знает? Мне ведь неизвестны их планы и возможности.
В коридоре слышны осторожные шаги, и они замирают у моей двери.
Отступаю вглубь комнаты. В случае чего можно открыть окно и громко крикнуть. Ручка на двери начинает осторожно двигаться вверх-вниз. Внутри у меня все холодеет, а из груди готов вырваться крик о помощи. Медленно опускаюсь на кровать. Ручка все двигается, и мне кажется, что в замке копошатся неутомимые червячки. Закрываю рот рукой — боюсь, что потеряю над собой контроль и закричу.
Ручка замирает. Нервы напряжены до предела, оглядываюсь в поисках чего-либо, что можно применить как оружие, но ничего подходящего не вижу. Разве что использовать нетбук как метательный снаряд.
Раздается осторожный стук в дверь. Я молчу. Стук повторяется и становится более настойчивым. Слышится визгливый женский голос:
— Сеньора! Откройте! Я горничная Сандра, вам передали пакет.
— Я не одета! Просуньте его в щель под дверью. — Как только я заговорила, напряжение спало.
Опасность не отступила, но страшнее всего неизвестность. Слышится шорох за дверью.
— Не получается, сеньора. Он для этого слишком толстый.
— Оставьте его у двери.
— Сеньора, я не могу этого сделать, вдруг он пропадет?
— Я уже сплю, — говорю сонным голосом. Хриплю, наверное, от страха. — Утром возьму его на ресепшн!
— Как вам будет угодно, сеньора.
Шаги удаляются, но я не рискую открыть дверь. Ложусь в постель. Теперь можно и не надеяться, что засну в ближайшее время. Какие нервы надо иметь, чтобы заснуть в такой ситуации!
Выспаться мне не удалось, так как не было еще и девяти часов, как меня разбудил звонок мобильного телефона.
— Привет, Иванна! Вчера обещал тебе провести экскурсию, рассказать о средневековом Форли. Ты готова?
«Что ты можешь знать о том времени?»
— Мне нездоровится, и нет желания покидать номер.
— Извини, Иванна, но с твоей мерехлюндией надо бороться.
— Что? Что еще за хлюндия? — недоумеваю я.
— Печальное настроение, меланхолия.
— Слово смешное, а смысл печальный. У меня — мерехлюндия! — непроизвольно улыбаюсь.
Надо будет запомнить. Не хандра, механизм возникновения которой понятен каждому, а таинственная мерехлюндия…
— Свежий воздух и общение помогут поднять твое настроение. Находясь в Италии, нечего сидеть в номере затворницей. Посмотри в окно — какая прекрасная погода!
— Я не буду больше мерехлюндить? — Расплываюсь в глупой улыбке.
— Тебя по-прежнему интересует время правления Катарины Сфорца? — Алекс говорит серьезно, он не разделяет моего веселья по поводу незнакомого слова. Возможно, ему оно не кажется смешным, а вот меня немного развлекло.
— Не скажу, что без этого не смогу жить, но любопытствую.
— Тогда назначь мне встречу.
Я задумалась: как поступить? Впрочем, Гоша мне порекомендовал быть на людях.
— Если ты не против, через час в вестибюле гостиницы.
— Буду рад тебя увидеть. До встречи.
Набираю номер мобильного Гоши. Слышу гудки вызова, но ответа так и не дождалась.
В Средневековье я не раз меняла тела, и теперь собственное в зеркале показалось чужим. Словно я и не я. Обнаженная, стою возле зеркала, внимательно осматриваю себя, как будто боюсь, что в мое отсутствие кто-то мог воспользоваться моим телом.
Не заметив ничего подозрительного, обзываю себя неврастеничкой и начинаю готовиться к встрече.
Уже выходя из номера, посмотрела на себя в зеркало и заметила, что забыла накрасить губы. Это на меня не похоже, а вот Луиджина не знала губной помады. Еще раз убеждаюсь в том, что, обитая в ее теле, невольно кое-что у нее позаимствовала.
Алекс нетерпеливо делает круги по вестибюлю, увидев меня, радостно бросается навстречу.
— С чего начнем экскурсию, Иванна?
— На твое усмотрение.
— Тебя по-прежнему интересует Катарина Сфорца?
— Хотелось бы дослушать историю о ней до конца.
— Прекрасно, услышишь. Что хочешь увидеть? Куда сначала пойдем?
— Основные городские достопримечательности я вчера увидела.
— Думаю, не все. Может, городской музей тебя заинтересует? Картинная галерея, музей инквизиции в доминиканском монастыре… — Я ощутила, как тревожно забилось сердце. — …Или давай сходим в церковь Сан Пеллегрино Лациози, где тебя излечат от хандры. Совместим приятное с полезным. Жил в Форли вельможа Пеллегрино Лациози, который…
— Я выбираю доминиканский монастырь.
Не знаю, для чего мне этот зловещий монастырь? Надеюсь узнать что-нибудь о судьбе Луиджины? Ведь, несомненно, существуют архивы инквизиции, и где еще им храниться, как не в монастыре доминиканцев, «псов господних»?
— Раз тебе интересно, идем, — озадаченно произнес Алекс.
Мы вышли на улицу и направились к площади, откуда доносился несмолкаемый гул голосов. Увиденное произвело такое впечатление, будто мы вдруг оказались в другой стране и в иное время. Площадь, до этого радовавшая простором, превратилась в огромный бурлящий рынок, где среди продавцов больше всего было китайцев и цыган.
— Сегодня рыночный день, поэтому здесь вавилонское столпотворение, — с извиняющейся интонацией сказал Алекс. — Ты ничего не хочешь купить? Можно побродить там.
— Спасибо за предложение, но делать покупки предпочитаю в магазинах. Я не шопоголик, чтобы соваться в это безумие.
— Тогда давай обойдем площадь стороной.
Выбравшись из толчеи, Алекс остановил конную двуколку, и она отвезла нас к невзрачному серому двухэтажному зданию.
— Это и есть доминиканский монастырь, — указал на него Алекс.
Здание даже отдаленно не напоминало доминиканский монастырь в Средневековье. Мне вспомнился его внушительный вид, тогда он напоминал крепость с внутренним квадратным двором. Заметив разочарование на моем лице, Алекс пояснил:
— Во время войны монастырь попал под бомбежку и почти полностью был уничтожен. Отстроили, как смогли. Удалось восстановить лишь часть храма. Наверху расположен отдел древностей городского музея, внизу — музей инквизиции. С чего начнем?
— С подземелья.
Вновь я спускаюсь по крутым ступенькам. На первом уровне проводились дознания, подземная тюрьма находилась гораздо глубже. Представленный здесь ассортимент всевозможных орудий пыток более широк, чем тот, с которым меня ознакомил палач. Тут и «седло еретика», и «нюрнбергская дама», которых в те времена не было. Восковые фигуры изображают палача, инквизитора, заседателей, нотариуса, записывающего показания, и самих заключенных, мужчин и женщин. Юную девушку в обнаженном виде растянули на горизонтальной дыбе, в чертах ее лица мне видится что-то знакомое. Луиджина? Нет, это лишь игра воображения.
