— Видишь его? — спросил Иван, отстегивая ремни.
— Да, — ответил Андрей.
— Попробуй догнать его и зависнуть над ним.
— Что ты хочешь делать?
— Фигурально выражаясь, оседлать ветер, — сказал Иван. — Но он не должен ничего заподозрить, иначе не выйдет.
— Хорошо, я знаю, что делать.
Андрей резко развернулся, обстрелял кандаров, стараясь во что бы то ни стало попасть в Хурмагу. Несколько тварей ушли вниз, видимо, Андрей их подбил. Но воплотившийся демон ловко уклонялся от выстрелов. Наконец одна из очередей настигла его, и Иван услыхал знакомый яростный вой. Хурмага мгновенно развернулся на месте и бросился на вертолет. Машину подбросило от удара и стало заносить. Андрей пытался справиться с управлением. Кажется, монстр висел прямо под фюзеляжем. Иван открыл дверцу, выглянул, потом захлопнул. Хурмаги с его стороны не было.
— Постарайся сделать так, чтобы он переместился на мою сторону! — крикнул он Дикоросу.
Андрей накренил вертолет, совершив несколько резких виражей, потом побросал машину из стороны в сторону. Иван выглянул наружу. На этот раз он увидел Хурмагу. Непонятно, как он там держался. Иван стянул шлем, отстегнул ремни, закинул за спину тяжелую «Зарю» и вытащил нож…
— Господи! Помоги! — в первый раз за все время с пропажи Марии Иван помолился. — Без Тебя нам не обойтись…
Иван вытащил маленький серебряный крестик Марии, поцеловал его, спрятал в нагрудный карман и перекрестился… Потом открыл дверцу и глянул на Андрея. Тот кивнул в ответ и взял штурвал на себя, резко увеличив скорость. Двигатели взвыли. Иван ощутил, как давит перегрузка, увидел, как отделяется от вертолета Хурмага, и прыгнул на него сверху.
Удар о спину Хурмаги был силен. Иван рассчитывал, что от такого удара нож войдет в тело Хурмаги и позволит ему удержаться верхом на звере, но нож только скользнул вдоль хребта хищника, царапая шкуру, и остановился в самый последний момент, по-видимому наткнувшись на один из шипов. Иван держался за рукоять двумя руками. Снова появилось чувство, что все происходит в кошмаре. Хурмага ринулся к земле, потом взмыл вверх. Иван нащупал нарост на шкуре и покрепче ухватился за него.
В ушах свистел ветер. Хурмага кувыркался, крутился, переворачивался, и несколько раз Иван едва не слетел, но неведомая сила словно удерживала его верхом на чудовище. Хурмага снижался. Перед самой поверхностью тварь вдруг перевернулась спиной вниз, желая раздавить человека, но Иван отпустил ее и скользнул в темноту. Летел он всего пару секунд и, упав на крышу какого-то строения, пробил шифер и угодил в стог.
Отдышавшись, он ощупал себя, убедившись, что больше ничего себе не сломал. Дышать по-прежнему было тяжело, к ощущению тяжести в груди прибавилась боль в спине, которая чувствовалась даже сквозь обезболивающее, но Иван надеялся, что это только сильный ушиб. Если бы он упал на «Зарю», то наверняка бы сломал позвоночник. А так — отделался синяками и ушибами. Иван пошарил вокруг себя.
«Не хватало еще приземлиться на вилы!»
С облегчением нащупал «Зарю». Включил фонарик, осмотрелся. Он оказался в хлеву, на сеновале. Иван поспешно зарядил ракетный комплекс, потом нашел лестницу и спустился вниз. Посветив фонарем в стойла, Иван обнаружил там только останки животных. Их тупо сожрали. Стараясь двигаться бесшумно, Иван подкрался к дощатой дверце, приоткрыл ее. Стены хлева сложили из камня, и он чувствовал себя в относительной безопасности. Снаружи оказался сад. Иван заперся на тяжелый засов, похожий на лом, и, пройдя к воротам, через которые выводили скот, запер их. Потом отошел к стене и, направив луч фонаря вверх, через отверстие в крыше, начал ждать. Иван знал, что, взорвавшись в тесном помещении, ракета, скорее всего, прикончит и его, но ему было наплевать. Главное — уничтожить тварь.
Хурмага явился через минуту. А чего ему стесняться? Он искренне полагал, что все стрелковое оружие мира ему не повредит. Сначала послышался скрежет когтей по крыше, потом что-то мелькнуло в луче света, и на бетонный пол спрыгнул Хурмага. Теперь Иван светил ему прямо в сверкающие яростью глаза.
— Ну ты упрямый, солдат! — прохрипел Хурмага, лязгая челюстью, и оскалился.
— Да! — ответил Иван. — А ты напористый. Сам на «Зарю» напоролся!
И нажал на курок.
Ивана ослепило вспышкой, ударило волной, обдало жаром, и он провалился в небытие…
Пришел Иван в себя через несколько секунд. Удивительно, но он все еще был жив, руки и ноги все еще были при нем. Оказалось, что его здорово приложило о камни, но «Зарю» он из рук не выпустил. Когда дым в тесном хлеву развеялся, Иван нашел в себе силы подняться. Голова раскалывалась от боли, тошнило, тряслись руки. Он перезарядил «Зарю», навел на распластанного по каменной стене Хурмагу. Кажется, он принял на себя основную мощь взрыва, и только поэтому Иван остался жив.
— Это тебе за Марию, тварь! — Иван выпустил последнюю ракету.
И его опять отшвырнуло назад. На этот раз взрывом разворотило каменную стену, Хурмагу вынесло наружу. Иван поднялся снова, словно стойкий оловянный солдатик. Усмехнувшись разбитыми губами, он с трудом отодрал от оружия фонарь. Бросил бесполезную «Зарю», посветил. Тварь еще жила. Хурмага лежал на спине, раскинув в стороны уродливые руки-лапы и хватая пастью воздух. В груди его зияла громадная дыра, сочившаяся не то слизью, не то кровью. «До чего живуч!» — мелькнула мысль у Ивана.
И тогда он сделал единственное, что пришло ему в голову: вытащил из нагрудного кармана крестик Марии, подошел к Хурмаге. Сейчас поверженный враг не казался ему огромным и всесильным, и чувство, похожее на жалость, шевельнулось у Ивана в груди. Но оставить тварь в живых он не мог, не имел права. Один раз он уже допустил промах, там, в далеком «КучугуйЛаге». Поэтому он намотал тонкую цепочку от крестика прямо на лезвие ножа, так чтобы крестик оказался почти на острие, и нанес удар. С отвратительным хрустом нож пробил глаз Хурмаги и вошел в мозг. Вот и все. Как долго тянулась эта история, и как быстро закончилась. Иван отпустил рукоять и отступил в сторону.
Некоторое время ничего не происходило, а потом Иван увидел, как серое тело Хурмаги осело, расплылось, рассыпалось тысячью сияющих искр, и вот уже на месте страшной твари, отнявшей жизни у стольких близких Ивану людей, остались только горстка мерцающего пепла, серебряный крестик Марии да пара пуговиц от офицерского плаща.
Иван наклонился, поднял крестик, бережно отер его о рукав. Чтобы надеть порванную цепочку на шею, Иван завязал негнущимися пальцами узел на ней. Бережно спрятал крестик за ворот кителя. Пуговицы майора Хенкера и пепел твари он втоптал тяжелым ботинком в грязь. Растер.
На этот раз с Хурмагой было покончено. Быть может, им еще суждено когда-нибудь встретиться, ибо имя Хурмаге — легион, но не сейчас. Сейчас бой закончился.
Иван достал рацию, включил ее.
— Птичка! Я живой, где нахожусь, не знаю… Кажется, в хлеву, рядом сад и поле. Подсвечу фонарем.
— Не выключай… найду…
Иван опустил рацию и вздохнул. Несмотря ни на что он опять остался в живых.
… — Хочешь, посмотрим еще раз на Большого Брата Афу? — спросил Андрей, когда они пролетали мимо Тринити.
— Давай!.. — вяло согласился Иван сквозь подступавшую к нему полудрему.
Смертельно уставший и опустошенный, он скрючился на сиденье второго пилота и равнодушно смотрел слипающимися глазами на расстилавшийся внизу сумрачный ландшафт. Действие лекарства заканчивалось, и первые приступы боли уже давали о себе знать. Полыхало огнем плечо, ныли укусы шеликудов и собак, каждый вдох сопровождался уколом в легких. Иван не испытывал радости от мыслей о поверженном враге, чувствуя себя не раздавленным, а скорее вырванным с корнем деревом, которому предстояло или погибнуть, или привыкнуть к другой почве. Ему казалось, что он слишком легко пережил конец старого мира, слишком быстро нашел новый смысл существования, слишком просто обрел новую цель и новую любовь. Возможно, его обращение, как встреча с Марией и Евлампием, были провидены давным-давно, изначально, и, как оказалось, всю жизнь он шел именно к ним. Все, что с ним происходило, вело его в Москву, в «Авалон», в катакомбы и, как результат, сюда, в этот вертолет. Пасьянс каждой человеческой жизни весьма причудлив, но в нем всегда заложены великий смысл, великая цель и великая утрата…
Кажется, Иван совершил все что нужно. Жить больше незачем.
Он равнодушно смотрел на обгоревшие башни. Пожар стих, и только кое-где к черному небу поднимался дым из окон. Кандаров не было. Зато на боковой башне, на самой ее вершине, гордо восседал, сложив огромные изуродованные крылья, левиафан. Заметив вертолет, он раскрыл чудовищную пасть, в которой с легкостью поместился бы небольшой автомобиль, и, перекрывая шум двигателей, оглушающе заревел. От низких частот завибрировал воздух и закружилась голова. Но с места чудовище не сдвинулось и только проводило взглядом пролетающую странную штуковину, которая, оказывается, смогла создать ему столько проблем. Убедившись, что вертолет летит мимо, левиафан расправил крылья, встряхнулся, отчего башня, как показалось Ивану, пошатнулась и десятки окон разлетелись вдребезги, и издал новый вопль, еще громче прежнего. Быть может, он утверждал границы своих владений, а быть может, предупреждал о том, что в следующей схватке он победит.
